Проклятие Гавайев - Томпсон Хантер С. (бесплатные версии книг .txt) 📗
Лодки без пятен крови на палубе к молу не подходят; они быстренько чешут домой – в порт, что в 13 километрах к северу. Последние километры от буя зачастую превращаются в долгую и суровую прогулку для шкипера с полной нагрузкой лодки, если клиенты выложили $500 за день за то, чтобы вернуться ни с чем. Хонокау на закате – далеко не рай на земле. В сумятице всех этих неудачников прибой все больше колотится о кромку черной лавовой скалы, смотрящей на док, и начинает рявкать. Всем подавай недоеденное в обед мясо, а не рыбу, и ужасная сцена предстает перед их глазами после дня, угробленного на безнадежные попытки что-то поймать.
Каждый день большинство лодок возвращается в Хонокахау. Но немногие прибудут к молу, где разыгрывается совсем иной спектакль – особенно в "жаркий денек", когда полгорода уже оповещены о чьей-то победе по рации, вещающей из открытого океана о том, чтобы приготовили весы для нешуточного действа по прибытии судна.
В районе трех толпа начинает собираться на моле. Джимми Слоан, профессиональный фотограф, прикрепленный к молу, чтобы вкроить в историю снимки 8 на 10 по $10 каждый. Парень из "Таксидермии Грея" непременно будет охотиться на тех, кто захочет увековечить свой трофей.
А для тех, кто не захочет, рядом будет стоять пикап «Датсун» из ледохранилища, всегда готовый отстегнуть за добычу налом. Марлин идет по дешевке: 50 центов за кило, так как есть его станут только японцы, и основной рынок – Токио, расположенный почти за 5 тысяч километров отсюда.
Парни, которые заправляют весами почти всегда в курсе, чего им ждать, но понятия не имеют, когда… отчего к 16.00 у них сдают нервы. Любой шкипер, отрапортовавший о крупной рыбине, прибудет не раньше сумерек, а ждать его никому не охота.
Толпа осведомлена. Разносится молва, туристы затаривают фотоаппараты. Лодки подваливают с запада прямиком к закату. В тихий летний денек можно стоять на моле и за 15 километров наблюдать, как к берегу чешет судно. Сперва это лишь белая точка на горизонте… Затем – отблеск солнечного света от шпиля тунцовой башни… Вскоре белая точка брызг за кормой взбалтывается струей от быстро приближающегося корпуса.
Вот она лодка – достаточно подошла, чтобы обладатели хороших биноклей могли различить флаг, который полощется на мачте утлегаря. На фоне алеющего неба Тихого океана у белого стяга ахи ощутимо выигрывает синий – он подтолкнет толпу к весам куда расторопнее, когда спадет первый выкрик "Синий!"
Любой успешный чартерный капитан понимает разницу между рыбным бизнесом и шоубизом. Первый имеет место там, в глубоких водах, второй помыкает чудаками раскошеливаться за рыбалку. Поэтому когда тебя приносит в бухту Кайлуа на закате с громадной амфибией, торопиться тебе не с руки. Просочись в бухту, заложив протяжную изящную дугу на фоне парусников и вулканов, потом разверни лодку к молу, преисполнившись форсу бандитского и проверни такую шлюпочную драму, на какую только способны ты и твой экипаж.
Шкипер – на ходовом мостике, обозревает толпу и ведет судно обеими руками, заложенными за спину: одна рулит, другая на тормозе.
Палубный матрос и клиенты при этом стоят на корме, тоже встречая взглядом толпу и вылезая из кишок, чтобы не сделать что-то неправильно или неуклюже в этот критический для всех момент, по мере того, как лодка пятится к весам, а цепная лебедка тянется за их уловом.
Большинству морских чертей, выложивших свои кровные за привилегию поохотиться на крупняк в компании больших шишек, идя на мировой рекорд в водах Коны, до лампады, что станется с пойманной рыбиной после того, как они снимутся рядом с бестией, висящей во весь рост на дыбе на краю мола. Прибытие Рыбы в город – фактически единственное действо за день; ибо рыбалка-спектакль – именно то, что характеризует побережье Коны (не считая всех слухов об урожаях марихуаны и неправдоподобном риэлторском кидалове).
Разборки по-Конски подразумевают вторжение в порт к весам с одной БОЛЬШОЙ рыбой, а не тремя-четырьмя сдохляками, и толпа на моле это осознает. Они во весь голос высмеют любой улов, который можно извлечь из лодки чем-то мельче подъемного крана.
На заходе солнца в воздухе носится жажда крови. К пяти толпа пьяна и безобразна. Пара, впервые выехавшая на каникулы из Питсбурга, стоит на моле и, как дуэт прожженных экспертов, рассуждает о габаритах рыбы размером с компактное авто, которое они арендовали в аэропорту.
– Насколько велика эта штука, Генри?
– РЕАЛЬНО большущая штука, дорогая. На весах цифра 1.21, но это может быть только голова. Тело, как у коровы, думаю, весит с тысячу.
Настроение вокруг весов на закате в бухте Кайлуа – серьезная драма, и с каждой новой лодкой напряжение растет.
К пяти вечера в удачный день они требуют 500-килограммовых и клянут капитанов, приносящих что-то меньшее.
Линчевания не избежать никому, ибо даже 50-килограммовая ахи уходит япошкам из ледохранилища по $2,78 за полкило в июне – этого достаточно, чтобы оплатить горючее за весь день и стоимость самого похода – а цена за то, чтобы не представить рыбу на суд толпы и щедрых япошек слишком высока даже для серьезных шкиперов. Они сшибают кучу денег за оказанные услуги, и одна из них – фотографировать клиентов на моле с добычей – даже за скромного 45-килограммового марлина, чуть не оторвавшего руки тому, кто его ловил, вплоть до момента истины на весах "будет стоить не менее пяти сотен".
Любая рыбина выглядит огромной, когда пружинит в 6 метрах на конце твоей лески. 50 килограмм кажутся миллионом, когда ты провоевал с ними пару-тройку часов; а за $500 многие клиенты влюбляются в нее к тому моменту, как наконец затащат на борт.
Они жаждут фотографий 8 на 10 – начиная с момента входа в порт и заканчивая вздергиванием рыбины на виду у целой толпы, хорошо то или плохо. Хуже того, чтобы приволочь «выдру» – не приволочь ничего вообще.
Король Джеймс волновался не меньше. Он первым из высадившихся на берег заметил пропажу ялика. Его окликнул Берни, подгребая к «Дискавери» по пути на «Резолюцию». Клерке только что вернулся на корабль, а Король прибыл на борт в критический момент – когда Кук отважился на решительную и опасную акцию.
Когда Король начал излагать детали происшествий предыдущего вечера, Кук, как пояснил потом Король, "резко его перебил".
– Вот что я намерен сделать, мистер Король, – угрюмо объявил Кук, – доставить короля и кое-кого из вождей на борт и содержать под стражей в качестве заложников до возвращения ялика.
Кук удовлетворенно закончил заряжать мушкет.
– Ваша задача – охладить пыл индейцев на вашей стороне бухты. Сообщите им, что никто не пострадает. И вот еще, что мистер Король, не давайте им разбредаться и выходить из-под контроля охраны.
Король зашел на борт в тот момент, когда капитан погрузился в шлюпку. Он наблюдал, как шлюпка в сопровождении Уильямсона на баркасе и Ланьона в ялике двинулись на север от «Резолюции» – к месту высадки на Каауалоа. Король высадился на пляже и был встречен Бейли, взволнованно ожидавшим вестей. Вражеский говор едва доносился до них, уносимый восточным ветром. В лагере, среди моряков, плотников и остальных стояло возбуждение, равно как и среди аборигенов, тревожно стоявших вокруг.
Несколько каноэ сошли на воду, включая одно под командованием величавого и энергичного вождя Калирну. Их постигла та же участь, что и каноэ из Каауалоа. Король вспомнил слова Кука, приказавшего Ледьярду расставить людей с мушкетами, заряженными дробью, и открывать огонь при провокации, а потом направился в дом верховного жреца Коа.
Коа и остальные жрецы нервничали. "Я объяснил им, как смог, цель наших приготовлений, – написал Король в отчете, – я понял, что они уже слышали про кражу ялика, и заверил в том, что хотя Капитан Кук и намерен вернуть его и наказать виновников, жрецы и жители деревни на нашей стороне острова не должны даже допускать возможность того, что кто-нибудь из них хоть малейшим образом пострадает от наших рук".
