Медленная смерть - Хоум Стюарт (читать онлайн полную книгу TXT) 📗
— Представь, что будет, если ваши лидеры придут к власти! — взорвался Джонни.
— Если подумать, кошмар, — воскликнула Атима. — Думаю, большую часть населения загонят в концлагеря. Стариков и калек поубивают, партийные лидеры искренне верят, что кто не работает, тот не ест.
— А как ты зарабатывала на жизнь с тех пор, как присоединилась к этим гадам? — поинтересовался Ходжес.
— Подала заявку на соцобеспечение, — объяснила Шиазан, — но половину денег надо отдавать партии, а на оставшиеся очень трудно прожить!
Джок Грэхем бешено печатал на лаптопе. Неоизм оказался самым захватывающим арт-движением последних лет — и фактически неизвестным! Художественный критик намеревался превратить стандартную работу над темой в высшее достижение своей карьеры. Грэхем давно достиг высшей квалификации в своём деле — но книга, которую он собирает, поставит его на одну доску с бессмертными, такими людьми, как Винкель-ман и Раскин, изменившими курс истории культуры!
Спартак тоже углубился в сказание о Неоистах. Его очаровала бесконечная ссора между личностями, формирующими группу. Невероятно, но как только один из Неоистов добивался успеха с книгой или фильмом, остальные тут же объявляли вчерашнего друга «продажной девкой шоу-бизнеса». Потом отношения налаживались, и скоро наставала очередь другого Неоиста оказаться под огнём вербальных оскорблений остальных членов движения.
Смит выписал некоторые послания, обращённые к Бобу Джонсу, когда был издан его первый роман: «Ты подобен тем сталинистам, что срали в деревянные ящики. Постарайся убить себя, а то публика забудет твои жалкие потуги на литературу через неделю, Ты бесталанный хуй, твой успех — результат того, что ты наворовал идей у собственных друзей. Надеюсь, ты сдохнешь, читая это письмо, и я с превеликим удовольствием приду плюнуть на твою могилу». Мало того, что фактически каждый Неоист сел и написал Джонсу письмо с ругательствами, группа взяла на себя труд издать свои послания ненависти памфлетом! Литераторы на Британских Островах обычно считают такие поступки отличительной чертой французской интеллигенции — но текст, который листал Спартак, доказывал, что сюрреалисты и ситуационисты были не единственными авангардными группами, совершавшими коллективные попытки уничтожения личности.
Джок Грэхем обнаружил, что с трудом может оторваться от исследования, хотя и понимал, что будет работать эффективнее, если сделает получасовой перерыв и съест приличный обед. Усилием тренированной воли он выключил свой лаптоп. Еда казалась столь тривиальным развлечением арт-историку, который только что провёл несколько часов, погрузившись в увлекательнейшую информацию о Неоизме!
— Если вы собираетесь на ланч, можно ли составить вам компанию? — спросил Спартак пожилого господина.
— Конечно, — ответил Джок, — Надеюсь, вы не возражаете против кафе в самом здании музея?
— Абсолютно нет, — понёс Смит. — Кормят здесь хорошо, и компания будет выдающейся. Чтение о Неоизме вызывает во мне бурю эмоций, а теперь рядом со мной эксперт, с кем можно обсудить это малоизвестное художественное движение!
— А чем вы занимаетесь? — подозрительно спросил Грэхем, заподозрив, что этот выскочка намерен залезть на его территорию.
— Я художник, — объяснил Спартак, пока они шли в ресторан. — Я только что подписал контракт с «Флиппер Файн Артс», и меня весьма вдохновляет Неоизм.
— Вы, очевидно, образованный молодой человек. — Арт-историк испытал облегчение, обнаружив, что интерес Смита к Неоистам абсолютно невинен. — Думаю, Неоизм весьма разрастётся в ближайшие годы. На самом деле, я исследую книги по этой теме, потому что необходимо осведомить публику о радикальной арт-деятельности восьмидесятых. Многие думают, что этот период характеризуется метафорической дрочкой и раздутыми ценами — но это попросту неверно!
Джонни Махач отвисал с Атимой Шиазан у неё дома на Уоррен-Стрит. Квартирка была аховая — штукатурка осыпалась со стен; а пол, похоже, не убирали с полгода. Они только что проглотили пару промокашек из тех, что скинхед отобрал у холборнского толкача.
— Тебе досталось то, к чему я всегда стремился, — вздохнул Ходжес. — Адрес в зоне W1, только местечко так себе, мне больше нравится моя хата в Попларе. Я думал, все дома в центре Лондона должны быть отделаны по полной программе!
— Квартира в удобном районе и аренда дешёвая, — ответила Атима. — Если бы тут всё было отремонтировано, плату бы задрали до небес. По большей части живут тут шлюхи, думаю, их клиенты и ожидают, что окажутся в обшарпанном доме. Забавно, когда возвращаешься поздно ночью, встречать на лестнице жирных бизнесменов!
— Эй, — спросил Джонни, меняя тему. — У тебя есть сок или сахар кубиками?
— Нет, — сказала Шиазан, одновременно качая головой. — А на кой они тебе?
— Один из эффектов приёма кислоты, — объяснил скинхед, — сужение вен, и надо увеличить количество глюкозы в крови из-за замедления циркуляции. Иначе из-за нехватки сахара мозг почувствует голодание, и это вызовет плохой приход!
— Похоже на древние хипповские загоны! — засмеялась Атима.
— Нет, это правда! — возразил Джонни. — Доктор из Голландии по имени Барт Хьюз проводил исследования на эту тему. Я лучше схожу куплю апельсинового сока, пока кислота не начала действовать!
Ходжес бросился по голой лестнице и через минуту уже оказался на улице. Он нашёл ближайший продуктовый магазин, где купил пакет сока и коробку сахара кубиками. Движение замедлилось, словно Джонни стал частью восьмимиллиметрового фильма, проигрываемого на неправильной скорости. Когда он вышел на улицу, он бросил пару кубиков сахара в рот и уселся напротив зеркального окна. Через минуту ему стало лучше.
— Извините, — спросила у Джонни тёлка в кожаной куртке. — Не подскажете, как пройти на Гудас-Стрит?
— Ах-ха, — прокудахтал бутбой. — Поверни налево у конца вселенной и топай прямо до утра.
— Очень смешно.
Голос накатывал на Ходжеса огромными волнами. Скинхед решил, что лучше уйти с улицы, и, пробродив, по ощущениям, несколько часов, вновь оказался дома у Атимы. Шиазан была обнажена, она сидела, привалившись спиной к стене. Бывшая активистка держала в руке одноразовую бритву.
— Ты побрила письку! — объявил Джонни.
— Подумала, надо чем-нибудь заняться, пока жду тебя, — голос Атимы капал, как мёд, в горло бутбоя. — Это символично, теперь, когда я вышла из партии, я хочу нового рождения!
— Я тебе говорил, что я девственник? — Ходжес осознал, что они общаются телепатически, потому что его ощущения говорили, что губы ие двигаются.
— Не верю я тебе! — прощебетала Шиазан.
— Это правда! — запротестовал скинхед. — Я тебя никогда не имел, точно?
— Похоже, ты прав, — уступила Атима.
Джонни стоял на корточках, его язык ползал по бритой письке Шиазан. Он чувствовал вкус мыла и крови. Ходжес закрыл глаза. А когда открыл, его голова погрузилась внутрь её пизды. Он лизал розовые складки плоти и через некоторое время отрубился. Чуть позже осознал себя лижущим клитор Атимы.
— Ты порезалась, — заметил бутбой, хотя не знал наверняка, что эти слава значат.
— He-а, ни разу, — голос Шиазан доносился из страшного далека. — У меня месячные.
Какого чёрта, скинхед осознал, что кровь питательна, так что совершенно неважно, почему она на него течёт. Джонни просто хотел продолжать лизать, потому что стоны Атимы говорили ему: она на полпути к раю. Бутбой хотел отправить девушку спиралью сквозь неизведанную бесконечность дальнего космоса. Запах рок-музыки доносился из-под пола, и там был бам-бам-бам подгорелого тоста из соседней квартиры. Ходжес подумал, что раздутый клитор Шиазан сейчас взорвётся у него во рту. Он работал двумя пальцами в дырке девушки, и она трепетала в экстазе.
Хуй Джонни представлял собой двенадцать футов чистого мужества. Скользил, словно по собственной воле, в четырёх измерениях времени и пространства. Каким-то образом любовный мускул оказался во рту Атимы, и там его лизали, щекотали и заглатывали целиком. Бутбой скрежетал непристойности, когда любовный сок вскипал в его паху. Шиазан продолжала обрабатывать орган, когда жидкая генетика выплеснулась из него в глубину её горла. Когда Ходжес отрубался на полу, он видел, как крысы снуют в подвале в четырёх-пяти сотнях футов под ним.
