Я, мои друзья и героин - Ф. Кристиане (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
Он всё не реагировал, и тут я сделала огромную ошибку, о которой часто потом вспоминала. В панике я крикнула ему: «Детлеф, если ты берёшься за героин, то я больше не хочу ничего с тобой иметь! Всё, вали! Больше не хочу тебя видеть!» И убежала на танцпол.
Да, я всё сделала неправильно… К чему было это цирковое представление? Мне нужно было просто поговорить с ним. Один на один… Я уверена, он послушался бы меня. И мне нельзя было ни на секунду оставлять его одного, потому что он был совершенно обторчен, ещё когда говорил с этой дурой…
Уже через два часа кто-то сказал мне, что Детлеф вмазался. Вместе со своим другом Берндом. Они даже не нюхали! Они просто вот так сразу взяли и вмазались!
Я видела Детлефа ещё несколько раз в ту ночь. Он улыбался мне откуда-то издалека. Он выглядел очень счастливым. Нет, у меня не было желания говорить с ним! Я не хотела к нему. Это была ещё одна по-настоящему кошмарная ночь. Как та суббота, когда я потеряла Атце… Детлеф ушёл! В тот мир, к которому я не принадлежала. Одним ударом, одним уколом всё общее между нами было разрушено!
Я продолжала ходить в «Саунд», а Детлеф скоро нашёл себе новую подругу. Её звали Анги, она была уродливая и бесчувственная. Я знала, что между ними вообще ничего нет. По-моему, они даже не разговаривали друг с другом… Но она была игловой, и в этом было её преимущество. Иногда Детлеф подходил ко мне. А мне было всё равно – он стал мне совершенно чужим. Обычно он стрелял марку или пятьдесят пфеннигов. Не хватает на дозу, понятно… Если у меня были деньги, то я давала.
Воскресные утра были по-настоящему омерзительны. Я ползла разбитая к метро и думала: «Боже, да что же это за говно со мной!» Я потеряла всякие ориентиры в этой жизни. Я не знала, зачем я хожу в «Саунд», зачем вяжусь с наркотой, я не знала, что мне делать, не знала вообще ничего! Гашиш мне уже давно осточертел. Обкуренная хэшем, я полностью уходила в себя и даже говорить не могла. Но мне же нужно было с кем-то говорить, я же так хотела общения! Я хотела кого-нибудь, потому что Детлефа у меня уже не было, стала принимать больше стимуляторов…
Если в субботу я была при деньгах, а на сцене были колёса, меня невозможно было остановить. У меня было плохое настроение, и я вбрасывала два каптагона, три эфедрина, еще пару коффи, то есть кофеиновых таблеток, и заливала всё это пивом.
Если после этого я была слишком взвинчена, мне это тоже не нравилось. Тогда я принимала мандракс и валиум…
Я уже не понимала, как я вообще добираюсь домой. По пути от метро к дому я падала по сотне раз, наверное. Доползала до какой-нибудь лестницы около магазина, садилась там и отдыхала, скорчившись. Потом поднималась и направлялась к следующей точке, где можно было остановиться. От фонаря к дереву, и снова до следующего фонаря. Это был бесконечный путь. Я думала, что так и умру в дороге.
Хуже всего была боль в груди – как будто кто-то буравил у меня в сердце.
На следующее утро, в понедельник, мама не будила меня. Когда она возвращалась с работы, я ещё лежала трупом в кровати, она отпаивала меня чаем с мёдом. Только днём во вторник я могла встать. Я говорила, что простудилась или давление поднялось. Давление у меня и в самом деле часто пошаливало… Я говорила маме, что у других в классе то же самое – переходный возраст, организм растёт и всё такое.
Главное, чтоб она не вызвала врача! Я боялась, врач заметит, что со мной на самом деле… Впрочем, мама и не собиралась вызывать никакого врача. Она всегда выглядела довольной, если я сама предоставляла ей какое-то объяснение своей болезни.
Ну ладно – хватит! После одного из таких воскресений я решила отказаться от аптеки. До следующей субботы я сидела совершенно чистой и чувствовала себя мерзко.
В субботу в «Саунде» я кинула кислоты. Полный ужас. Это был первый раз, когда я напоролась на ужас… Снова появилась франкенштейнова морда на моём плакате.
Мне казалось, что я истекаю кровью. Это длилось часами… Я не могла ни говорить, ни ходить. В воскресенье как-то добралась до клуба, села и пять часов просидела там, думая, что кровь так и хлещет из меня.
После этого глюка я поторопилась спрыгнуть. Никаких таблеток, никакого ЛСД!
На гашиш меня уже совершенно не тянуло. Я глотала только валиум и была совсем чистой. Я думаю, где-то три недели. Это было, прямо скажем, говённое время. Мы как раз переехали в Кройцберг, и жили теперь совсем рядом со стеной. Кошмарный райончик, но аренда там меньше. Теперь у меня уходило полчаса в метро, чтобы добраться до школы в Гропиусштадте – но зато до «Саунда» стало ближе. «Саунд» был кошмарен без наркотиков. Там не происходило вообще ничего, но я упорно продолжала ходить…
Вдруг, когда в очередное воскресенье я ползком возвращалась домой, город оказался весь завешен яркими плакатами. Огромными буквами – «Дэвид Боуи приезжает в Берлин». Я не могла в это поверить! Дэвид Боуи был нашей общей звездой – крутейшим из всех! Он, его музыка были нашей жизнью! Мы все хотели выглядеть, как Дэвид Боуи. И теперь он в Берлине!
Мама достала мне через свою работу два билета на Боуи. Я уже знала с кем пойду: с Франком. Тут не нужно было и думать – с ним, только с ним! Франк, парень из старой «Саунд»-компании, выглядел копейка в копейку как Боуи. Он даже красился хной под рыжего, и может быть поэтому я решила взять его с собой.
Франк стал первым игловым в нашей компании, и сейчас он плотно сидел на героине. Раньше его называли «Курочкой», ну а теперь просто «Трупом». Потому что выглядел он как настоящий живой труп. Ему, как и всем мальчикам из компании, было где-то около шестнадцати. Для этого возраста у него были совсем уж сумасшедшие понятия. Да – он просто величественно возвышался над миром! Он был настолько крут, что ему уже не приходилось вести себя высокомерно с такими бедными гашишницами, как я. Кроме того, я непременно хотела пойти на Боуи именно с кадровым нарком.
Приближающийся концерт казался мне самым значительным событием моей жизни, и, отдавая Курочке билет, я даже не знала, насколько значительным он окажется. Видно, всё было уже решено за меня… Но, надо сказать, что в последние недели, когда кислота и гашиш уже не волочили как следует, моё отношение к героину несколько изменилось. По крайней мере, все те непреодолимые барьеры между мной и игловыми уже не казались столь непреодолимыми…
В день концерта мы встретились с Курочкой на Герман-платц. Узнать его в толпе было несложно. Второго такого долговязого и одновременно такого тощего человека, как Курочка, не было, наверное, во всём Берлине. Я спросила, что это с ним. Он сказал, всё в порядке – он ещё весит шестьдесят три килограмма. Только что взвесился на донорском обследовании. Курочка зарабатывал на ширево, сдавая кровь.
Несмотря на то, что он выглядел так, как будто недавно умер, и что его руки были полностью исколоты, на сдачу крови его брали постоянно, хотя игловые часто болели желтухой… Ещё в метро я вспомнила, что весь мой валиум остался дома, и сказала Курочке: «Чёрт возьми, старик, мне надо сгонять домой, я забыла валиум! Вдруг я рассыплюсь на концерте!» Честно говоря, я уже и так еле передвигала ноги от колёс, но тут… Всё-таки концерт Боуи!
Курочка сразу увлекся этой идеей. Да, да, надо ехать, сказал он, надо ехать! Я спросила: «А чего это тебя так тянет?» Он всё твердил – давай, погнали, надо ехать. Я посмотрела на него внимательно – всё ясно! Его руки дрожали. Понятно – Курочку ломает! Тут не до шуток.
Тогда я глянула на часы и на пальцах подсчитала Курочке, что мы уже не можем вернуться, потому что опоздаем тогда на концерт. Он сказал, что у него нет ни гашиша, ни бабок – не умирать же ему теперь из-за концерта этого сраного, если он ничего не достанет! Полная засада пойти на концерт Боуи в ломках и даже без валиума, сказал он! Всю крутость с него как рукой сняло. Величественным он мне уже не казался… Нет, я часто видела, как ломает людей, но так близко ещё никогда…
