Героинщики (ЛП) - Уэлш Ирвин (первая книга txt) 📗
- Просто позвони ему!
Просьбы Кайфолома были излишними: Рентон и сам всеми фибрами души чувствовал такую же жестокую жажду. Послонявшись по комнате, как призрак, он все же взял телефон и набрал номер. К удивлению, его немного отпустило, когда он услышал резкий голос Сикера из трубки:
- Слушаю.
- Сикер! Это я - Марк. Ничего не изменилось?
На том конце линии трудно вздыхают; Рентон даже почувствовал, как дыханием его визави пахло прямо в трубку.
- Слушай, я позвоню тебе, как только что-то появится. Я не скрываюсь. Просто у меня проблемы с поставками, и прямо сейчас я ничего не могу с этим сделать. Понятно?
- Ага ... Извини. Просто решил позвонить ...
- Скрил говорит, в Глазго сейчас тоже голяк. Звони кому хочешь, блядь, героин все равно не появится. А я позвоню тебе, как только будут какие-то новости. Теперь не мешай мне, ага, Марк?
- Ладно. До встречи.
В ответ он услышал одни гудки.
Ага, этому мудаку сейчас совсем неплохо - он действительно прекратил употреблять после реабилитационной программы. А за деньги, которые заработал торговлей наркотиками, он купил квартиру на Гран-Канария. Там он будет скрываться с ноября по март, чтобы избежать болевого воздействия погоды на его бедное тело. С того времени, как Сикер завязал, он все время повторяет пренебрежительно, что героин - это детские игры, глупая чушь; но все равно продолжал продавать качественные наркотики ребятам за драгоценную наличность, которую сам теперь стал тратить исключительно на секс и минет от наркозависимых женщин.
Однажды ночью, когда Рентон решил посетить Альберт-стрит, где жил Сикер, он встретил там Молли, одетую в рваные майку и старенькие кроссовки. Она жарила яичницу на кухне. Вся ее бывшая живость куда-то делась, она казалась теперь такой растерянной, что даже темные, заброшенные улицы этого города казались ей небесами светлыми. Девушка выглядела старой и истощенной, ее вьющиеся волосы висели грязными прядями, лицо было бледным и потным. Она уставилась на него стеклянными глазами и чуть заметно улыбнулась, типа, узнала. Он сразу отвел взгляд, помня, что если очень долго смотреть в бездну, она может поглотить тебя. Чтобы не осталось никаких недоразумений, Сикер с ледяной улыбкой рассказал ему о том, что в городе появился новый шериф, и ему пришлось «переброситься словцом» с ее дружком и по совместительству сутенером и дилером.
Только его сломанная скула срослась, то подонок сразу стал работать на Сикера.
Сикер был в очень хорошей форме. Он сжал вялый бицепс Рентона и сказал, что ему следует уже завязывать с наркотиками и возвращаться к физическим упражнениям. Ему также удалось заставить Рентона почувствовать его разочарование по поводу того, что он снова употребляет.
- Марк Рентон, - улыбнулся он, - мне никогда не понять, что происходит в твоей глупой голове.
От слов Сикера прямо-таки воняло легким оттенком угрозы, по крайней мере, Рентону так показалось. Но он знал, что это - лучшее, что может предложить его новый знакомый, и это, скорее, проявление дружбы с его стороны, чем что-то другое. Рентон отказался от сомнительных услуг Молли и снова подумал о том, как здорово, что Хейзел отказалась тогда от героина. Он бы не хотел, чтобы его чистой девочке пришлось прибегать к таким средствам, чтобы просто продержаться до следующего дня. Да, у нее уже и так были ужасные душевные раны, но героин только бы принес ей новой боли, надо ей держаться подальше от Марка и его компании.
Кайфолом поднялся, обмотавшись стеганым одеялом, будто плащом. Затем упал на соседний диван и в отчаянии простонал:
- Что нам делать?
- Хуй его знает. Наберу Лебедя еще раз ... - говорит Рентон и снова берет трубку, набирает номер, но слышит лишь длинные гудки. Он кладет трубку.
Кайфолом вдруг предлагает:
- Так мы зайдем к нему!
- Хорошо ... Хейзел еще спит ...
- Пусть спит, - отвечает Кайфолом и кисло смотрит на Рентона: - Тут ее точно никто не побеспокоит. Cavoli riscaldati, то есть перезрела капуста, как говорят в Италии. Ей вообще ничего не светит.
- О, спасибо за ценный совет, - мрачно отвечает тот и отправляется в спальню.
Хейзел все еще спит, ее тихое посапывание стало заметным в повисшей тишине, и Рентон решает оставить ей записку:
Хейзел, мне надо быстренько сбегать вместе с Саймоном на одну важную встречу.
Не знаю, когда мы вернемся, следовательно увидимся позже. Спасибо тебе за то, что ты записала мне те кассеты. Мне тогда было очень важно узнать, что ты не забыла обо мне. Ты дала мне что-то очень ценное, то, что я потерял по собственной глупости. Я всегда думал, что люблю пластинки просто как некие артефакты, люблю их коробки, списки треков, примечания, обложки и так далее.
Но сейчас я понимаю, что аудиокассета с записанными тобой треками, с твоими собственными рисунками и короткими рецензиями - это то, что я люблю больше всего в мире.
С любовью,
Марк.
P. S. Я действительно считаю, что ты - самая красивая девушка из всех, кого я встречал.
Он положил записку на подушку возле ее головы и вернулся к Кайфолому с разбитым сердцем. Они поискали по всей квартире хоть какие-то медикаменты, способные утолить их страдания, но так ничего и не нашли. Они глотают по паре таблеток валиума и выходят из квартиры, чтобы погулять немного по Лейту. Они шли жесткой, молчаливой походкой, без шуток и ремарок, и даже Бендикс сейчас не удостоился их внимания. Они добираются до Пилрига и заходят к Элисон. Она выглядит ужасно без макияжа, на ней страшный длинный синий халат, она сильно похудела. Ее волосы заколоты, под глазами - синяки. Рентон сначала даже не верит своим глазам, ему не хочется думать, что перед ним стоит сейчас настоящая Элисон. она шмыгает носом, не в силах остановить сопли, которые заливают ей лицо, поэтому девушка просто вытирает их рукавом.
- Простуда просто ужасная, - оправдывается она в ответ на их голодные, циничные улыбки.
Они предлагают ей позвонить Кочерыжке, точнее, его матери, которая точно не будет рада слышать одного из них. Но Элисон качает головой и отвечает, что Дэнни снова поссорился с Коллин. Недавно просился перекантоваться у нее хоть одну ночь, сейчас роде бы остановился у Рикки Монагана.
Они звонят Рикки, Кочерыжка берет трубку. Кайфолом не успевает даже ничего сказать, а тот уже кричит:
- Саймон, наркотики есть? Меня ломает, как отравленную крысу, кошак!
- Придурок, мы сейчас все в одной лодке. Как только что-то будет, сразу позвоним. Увидимся, - отвечает Кайфолом и кладет трубку.
В течение всего разговора он глаз не мог отвести от Элисон.
- Ты уверена, что ни у кого из наших знакомых нет наркоты в округе? - спрашивает он умоляющим, режущим сердце тоном.
- Уверена, - категорически ведет плечами она.
- Понятно ... - надувает губы Кайфолом, и они с Рентоном решительно шагают к выходу.
Элисон очень обрадовалась, когда они ушли, даже Саймон. Потому что она собиралась раскрывать свою секретный тайник морфия. Пусть идут все на хуй, кто знает, сколько еще продлится эта наркоманская засуха. Она достает материнский шприц с серебристой иглой, вкалывает морфий себе в вены и только тогда замечает, что в шприце осталась еще со старых времен последняя капля крови ее умершей матери. Мама была бы не против.
Рентон и Кайфолом оказались снова на хорошо знакомом пути к Толкросс. Они прошли по Уок, пересекли мост и Медоуз, не говоря ни слова, даже не глядя друг на друга. Это молчание было важным соглашением; они все еще находились на том этапе, где они могли попытаться отрицать худшие из своих личных страданий. Они заходят к Джонни и видят, что там пусто – дом больше похож не на квартиру, а на заброшенные декорации, которые забыли убрать, хотя фильм уже отсняли.
- И что теперь? - спрашивает Кайфолом.
- Будем двигаться дальше, пока не найдем что-то или не подумаем о чем-то. Или просто ляжем на землю и подохнем, как собаки.
