Гламорама - Эллис Брет Истон (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
— Ты начинаешь произносить фразы, похожие на рекламу Кельвина Кляйна, зайка, — огрызается Бобби.
Джейми игриво делает ручкой камере, а в это время Бобби задают вопрос о его участии в деятельности Amnesty International. Я отворачиваюсь, замечаю Денниса Родмена, который гордо расхаживает по комнате в набедренной повязке, с прикрепленными к спине огромными крыльями и с бриллиантовым кольцом в носу. Когда я снова поворачиваюсь, VJ уже расспрашивает Бентли о том, нравится ли ему Париж.
— Мне здесь нравится все, кроме американцев, — зевает Бентли, решив воспользоваться возможностью порезвиться. — Американцы славятся на весь мир отсутствием способности к иностранным языкам. Что такое в моем представлении скука? Это слушать, как какой-нибудь недоумок из Висконсина пытается попросить в «Deux Magots», чтобы ему положили льда в стакан.
Где-то у меня за спиной я слышу, как режиссер эпизода говорит кому-то:
— Эту сцену мы включать не будем.
— Надо позволять людям быть самими собой, Бентли, — ласково вмешивается Джейми, наклоняясь к нему и вынимая неприкуренную сигарету у него из пальцев. — Не кипятись из-за ерунды.
— А ну-ка, во что вы все одеты? — спрашивает VJ, направляя камеру и свет на остальных членов нашей компании. — Можете молчать, мы сами рассмотрим.
В «Natacha» стоит такой холод, что зуб на зуб не попадает, у всех изо рта вырывается пар, мы отгоняем руками мух, пол завален горами конфетти, а запах дерьма становится еще более отчетливым после того, как я угощаюсь пару раз из пакетика с коксом перед тем, как неохотно передать его Бентли. Маркус Шенкенберг, которому кажется, что я — его любовник, хотя это вовсе не так, пододвигает свой стул поближе к моему, еще один повод для того, чтобы попасть на пленку, еще один повод продемонстрировать свой черный пиджак из змеиной кожи, еще одна возможность небрежно бросить мне:
— Мы все грешны, Виктор.
— Это для печати или как?
Маркус зевает, глядя на Беатрис Даль, которая проходит мимо походкой модели, а затем снова обращает внимание на меня.
— Он — террорист, — говорю я Маркусу, показывая на Бобби.
— Нет, — говорит Маркус, мотая головой. — Он не похож на террориста. Слишком красивый.
— Отвлекись от прикидов, подружка! — вздыхаю я, устраиваясь поудобнее на стуле. — Этот парень — террорист.
— Нет, — говорит Маркус, мотая головой. — Я знаю, какие террористы бывают. Этот парень не похож на террориста.
— Ты смельчак, — зеваю я, подмигивая ему. — Законченный нонконформист.
— Я не совсем в себе, — признает Маркус. — Я подумываю о том, чтобы свалить отсюда прямо сейчас.
— Он — мерзавец, — вздыхаю я.
Тут к Джейми наклоняется еще один кэмденский выпускник, француз по имени Бертран, который жил в одной комнате с Шоном Бэйтменом, и шепчет ей что-то на ухо, после чего оба смотрят в мою сторону. Джейми все время кивает, пока Бертран не произносит какую-то фразу, которая заставляет ее напрячься, и тогда она перестает кивать и отталкивает Бертрана с недовольным выражением на лице. Бертран бросает в мою сторону злобный взгляд, а затем растворяется в толпе гостей. Тут материализуются Марио Сорренти и Дэйвид Симс и окружают Маркуса. Бобби начинает ходить от стола к столу в компании Шошанны Лонстайн, какого-то бывшего музыканта из Talking Heads, иллюзиониста Дэйвида Блэйна и Снупи Джонса. Тамми в слезах убегает от Брюса, который не может встать, потому что у него на коленях лежит китайская собачонка, а ко мне подходит дилер по кличке Великий Пуба, которого подослал Бентли, и спрашивает меня на ухо: «Хочешь расширить сознание?», и мы заключаем сделку.
32
В кадре — липкая лента, которую руки в резиновых перчатках наклеивают на газовый баллон из белого металла. Этот кадр — после того, как камера медленно отъезжает — переходит в сцену, где я моюсь под душем, медленно намыливая ноги и грудь; камера щедро демонстрирует мои ягодицы, потоки воды стекают по рельефным мышцам на моей спине. Еще один кадр — толстый газовый баллон, лежащий на оттоманке от Hans Wegner. Короткие планы, показывающие, как одевается мой герой — боксерские трусы от Calvin Klein, светло-зеленая водолазка от Prada, костюм от Yohji Yamamoto, с крупным наездом на лейбл, к вящему удовольствию зрителей. Крупный план моего лица, рука, которая появляется в кадре для того, чтобы водрузить на переносицу пару черных Ray-Ban (хорошо проплаченная скрытая реклама). Еще один крупный план: таблетка ксанакса, положенная на язык, бутылка минеральной воды «Volvic», поднесенная к губам. Крупный план газового баллона, уложенного в хозяйственную сумку от Louis Vuitton.
Короткий план — ресторан «Hozan» снаружи. Короткий план — я внутри поглощаю поздний ленч, и мимо меня проходит двойник Кристиана Бэйла, но я его не замечаю, потому что все мое внимание поглощено патрульными полицейскими с автоматами под мышкой, а еще моей рукой, по которой опять бегают мурашки. Потом кадры, где я иду к Сене по рю де Фурри. Кадр, где я пересекаю реку и остров Святого Людовика по мосту Мари, а громада Нотр-Дам нависает надо мной под серым, затянутым облаками небом. Затем я оказываюсь на левом берегу Сены. Вот я поворачиваю на бульвар Сен-Жермен. В следующем кадре я спускаюсь в метрополитен. Камера задерживается на несколько секунд на беспорядочной толпе туристов.
Следующий план — я в поезде метро, усаживаюсь на сиденье и ставлю рядом хозяйственную сумку от Louis Vuitton. Инструкции: поставить сумку под сиденье, небрежно развернуть номер «Le Monde», наморщить лоб, сделать вид, что читаешь, поднять глаза и посмотреть на симпатичного подростка, который флиртует с тобой. В следующем кадре Виктор выдавливает из себя улыбку, опускает глаза, видно, что это отказ, легкое движение головой, жест, который следует понимать, как «Я этим не занимаюсь». Снова план подростка: он пожимает плечами, ухмыляется. Я беззвучно повторяю одними губами строчку из песни — когда Юпитер окажется на одной линии с Марсом, когда Юпитер окажется на одной линии с Марсом, — и поскольку никто не объяснил мне, что лежит в хозяйственной сумке от Louis Vuitton, мне совсем несложно запихнуть ее под сиденье. Позднее мне станет известно, что бомба была помещена в тридцатипятифунтовый газовый баллон, заполненный шурупами, осколками стекла и гвоздями различных размеров, и именно ее я сдал в гардероб в «Hozan» во время ленча и беззаботно носил по улицам Парижа на плече весь этот день.
Взрыв будет отнесен на счет алжирских партизан, или исламских фундаменталистов, или каких-нибудь раскольников из мусульманской организации, может быть, даже красавцев сепаратистов из Страны Басков — все зависит от света, в котором выгоднее будет представить события французской контрразведке. Детонатор привожу в действие не я. Воспоминание из детства: ты стоишь на теннисном корте, ты поднимаешь ракетку, «Rumors» Fleetwood Mac играют где-то на магнитофоне с картриджем, и лето только начинается, а твоя мама еще жива, но ты уже предчувствуешь приближение трудных времен. Через четверть часа после того, как я сойду с поезда, в самом начале седьмого на пересечении бульвара Монпарнас и бульвара Сен-Мишель, напротив кафе «Closerie de Lilas», бомба взорвется, отправив на тот свет сразу десять человек. Семь других умирают в течение трех дней, все от тяжелых ожогов. Сто тридцать госпитализированы с ранениями, из них двадцать восемь находятся в критическом состоянии. Позже будет отснята сцена, в которой Бобби выражает свое негодование тем, что бомба взорвалась не под землей, где жертв было бы «намного больше», а на Пон-Ройаль, который частично находится на открытом воздухе. «Она должна была, — подчеркивает он, — взорваться на станции Сен-Мишель-Нотр-Дам, как раз в тот миг, когда двери откроются на платформу, расположенную напротив собора».
А вместо этого: флэшбэк.
Крупный план: окна поезда вылетают наружу, выбитые взрывной волной.
Крупный план: дверь поезда переламывается пополам.
