Что Кейти делала - Кулидж Сьюзан (бесплатные книги онлайн без регистрации txt) 📗

Заговорила о Париже и словно вновь ощутила туман, который окружал, нас там. Ах, как чарует сияние солнца после нескольких унылых, пасмурных недель! Я никогда не забуду, как выглядело Средиземное море, когда мы впервые увидели его, — все голубое, и такого прелестного оттенка! Мы были примерно там, где, если верить атласу Морзе note 153, должна бы быть большая красная буква Т на воде, но я никакой буквы не видела. Возможно, они наносят ее так далеко от берега, что замечают ее только те, кто плывет на корабле.

Вот уже сгущаются сумерки и начинает чувствоваться странная прохлада, которая словно таится под этими теплыми вечерами. Эми получила послание, написанное на таинственном белом камешке о том, что…

Тут Кейти остановилась, услышав за спиной хруст шагов

— Добрый вечер! — произнес мужской голос. — Полли послала меня забрать вас и Эми в дом. Она говорит, что становится холодно.

— Мы как раз собирались вернуться, — сказала Кейти, начиная складывать свои бумаги.

Нед Уэрдингтон сел на плащ рядом с ней. Морская даль была теперь стального серого цвета, чуть ближе виднелась фиолетовая полоска, а затем шла широкая полоса переливчатого голубого цвета, какой можно видеть на шее павлина, и эта полоса плавно переходила в длинную линию мерцающих белых бурунов.

— Посмотрите на ту чайку, — сказал он, — как она падает вертикально в море, словно решила пробить земной шар и попасть в Китай!

— Миссис Хоторн note 154 называет жаворонков «маленькими восторгами», — заметила Кейти, — а чайки кажутся мне «взрослыми восторгами».

— Вы уходите? — сказал лейтенант Уэрдингтон удивленно, когда она встала.

— Разве вы не сказали, что Полли хочет, чтобы мы вернулись в дом?

— Да, конечно; но здесь слишком хорошо, чтобы уходить, не правда ли? Ах да, мисс Карр, я встретил сегодня здешнего садовника и заказал зеленых веток для вас! Их привезут в канун Рождества. Это вас устроит?

— Вполне устроит, и мы очень вам благодарны. — Она обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на море, и незаметно для Неда Уэрдингтона шепнула одними губами: «Доброй ночи!» Кейти очень подружилась со Средиземным морем.

Обещанная «зелень» появилась во второй половине дня накануне Рождества в виде огромной вязанки веток лавра, вечнозеленой калины, остролиста, самшита, больших ветвей апельсинных и лимонных деревьев с висящими на них зрелыми плодами, толстых побегов плюща в несколько ярдов длиной, земляничного дерева, перечного дерева и огромных веток акации, усыпанных желтыми цветами. Посыльный извинился, что принес так мало. Он сказал, что джентльмен заказал веток на два франка, но это все, что он, посыльный, смог донести; он принесет еще, если молодая леди пожелает. Но Кейти, в восторге от этого богатства, не желала ничего больше. Посыльный ушел, и три подруги взялись за то, чтобы превратить маленькую гостиную в сказочный цветник. Каждая фотография и картинка на стене была заключена в рамку из плюща, длинные гирлянды свисали с обеих сторон каждого окна, а каминная полка и дверные рамы совершенно скрылись под листвой и цветами. Вместе с ветками принесли и огромную коробку цветов, и теперь повсюду были расставлены вазы со свежими розами, гвоздиками и гелиотропом; фиалки и примрозы, бурые, с золотыми серединками примулы и острые пики вероники — все географические пояса и все времена года сошлись, чтобы сделать святки яркими и душистыми и зиму не похожей на зиму в этой маленькой гостиной.

Мейбл и Мария-Матильда вместе с двумя куклами-гостьями чинно сидели вокруг стола на коленях у своих маленьких хозяек, а Кейти, надевшая передник и изготовленный на скорую руку чепец и говорившая очень быстро с ирландским акцентом, изображала служанку и подавала им угощение, состоявшее из булочек, какао, малинового варенья и восхитительных маленьких миндальных пирожных. Веселье становилось безудержным, и лейтенант Уэрдингтон появился в дверях с полными руками свертков как раз вовремя, чтобы услышать, как Кейти тараторит с сильным акцентом:

— Та што это в шамом теле, мисс Эми! Не получите вы польше пирошных от меня сёдня! Уже четыре шьели! Не доведется вашей бедной мамаше пошпать, как будете вы ворочаться та метаться ночь напролет иж-жа твоего штрашного аппетита.

— Ах, мисс Кейти, поговорите еще по-ирландски! — кричали дети в восторге.

— Как так поговорите по-ирландски? Та это ш мой ратной изык и другого никакого я и снать не снаю! — заявила Кейти. Тут она заметила вошедшего гостя и внезапно замолчала, покраснев и засмеявшись. — Заходите, мистер Уэрдингтон. Мы, как видите, ужинаем, а я изображаю служанку.

— Пожалуйста, дядя Нед, уйдите, — попросила Эми, — а то Кейти будет вежливая и не станет больше говорить по-ирландски.

— Уш вам ли, мисс, толковать про вешливошть, когда вы этак-то вот гоните жентельмена ш комнаты! — сказала служанка, а затем сняла чепец и развязала тесемки передника. — А теперь — к елочке! — воскликнула она.

Это было очень маленькое деревце, но плоды на нем произросли необыкновенные — к «крошечным игрушечкам и свечечкам, как для лилипутов» добавились в последний момент свертки с подарками. «Начиточес» недавно возвратился из Леванта note 155, и поэтому под елочкой появились разнообразные предметы восточных нарядов для Эми и миссис Эш, и расшитые золотом турецкие туфли, и полотенца с нашитыми на концах золотыми блестками — все те красивые ненужности, которые в изобилии предлагает Восток, чтобы вытянуть золото из карманов приезжих с Запада. На долю Кейти из того, что лейтенант Уэрдингтон называл своей «добычей», пришелся прелестный маленький кинжал с отделкой из агата и серебра, а еще он получила прекраснейший образчик тех инкрустированных изделий, которыми славится Ницца, — зеркало на подставке с закрывающимися дверками — подарок миссис Эш. Этот вечер был совсем не похож на сочельник дома, в Бернете, но в целом оставил очень приятные впечатления, и, когда на следующее утро Кейти, вернувшись с рождественской службы в английской церкви, села на берегу, чтобы закончить письмо домой, и почувствовала, как греет щеку солнце и как пролетает мимо напоенный ароматами лета ветерок, нежный, словно в июне, ей пришлось напомнить себе, что Рождество совсем не обязательно синоним зимы и снега, но означает великий свет и тепло, приход Того, кто принес свет всей земле.

Несколько дней спустя после этого веселого Рождества они покинули Ниццу. Всем им не хотелось уезжать, а Эми вслух сокрушалась по поводу необходимости переезда в другое место.

— Если бы я могла остаться здесь до того времени, когда будет пора возвращаться в Бернет, я совсем не скучала бы по дому, — заявила она.

— Но какая бы это была жалость, если бы мы не увидели Италию! — возразила ей мать. — Подумай о Неаполе, Риме, Венеции!

— Не хочу я о них думать. У меня такое чувство, будто. я учу предлинный урок географии, и это так утомительно — учить его!

— Эми, дорогая, ты нездорова.

— Здорова, совсем здорова; я только не хочу уезжать из Ниццы.

— Тебе ведь придется учить этот урок географии маленькими частями, а это гораздо более приятный способ, чем учиться по книжке, — подала утешительную мысль Кейти. Но хотя ее слова звучали весело, в глубине души она разделяла нежелание Эми уезжать.

«Все это леность, — сказала она себе. — Ницца была так хороша, что совсем испортила меня».

Утешало и делало отъезд не столь тяжелым то, что им предстояло ехать в экипаже по знаменитой дороге Корниш через Сан-Ремо, вместо того чтобы добираться до Генуи по железной дороге, как это делает в наши дни большинство путешественников. Из Швейцарского пансиона они выехали чудесным утром — было ясно и тепло, но в воздухе ощущался бодрящий намек на прохладу, придававший еще большее очарование. Средиземное море поражало своим глубочайшим фиолетово-голубым цветом; казалось, что на нем лежит слой краски. Небо походило на бирюзовый свод; каждый мыс сверкал, как драгоценность, в золотом свете солнца. Экипаж, следовавший за каждым изгибом и поворотом дороги, выбитой в виде уступа на прибрежных утесах, казалось, висел в воздухе между небом и землей — внизу море, наверху горы, а между ними сказочный мир зелени. Поездка была точно сон, полный чудес и быстро сменяющих друг друга сюрпризов, и когда она завершилась на непривычном и странном постоялом дворе в Сан-Ремо, откуда были видны мыс Бордигера в пышном оперении пальм и Корсика, на этот раз днем, четко и ясно на фоне западного неба, Кейти пришлось признаться себе самой, что Ницца, как сильно ни любила она этот городок, была не единственным и даже не самым красивым местом в Европе. Кейти уже чувствовала, как раздвигаются ее горизонты, меняются взгляды, — и кто мог сказать, что лежит еще дальше, за этими горизонтами?