Шерли - Бронте Шарлотта (читать книги онлайн txt) 📗
Вечером она принесла Каролине чаю. Та на миг приоткрыла глаза и посмотрела на свою сиделку отсутствующим взглядом.
— Это летнее утро пахнет жимолостью, — проговорила девушка. — Я почувствовала ее запах, когда стояла у окна конторы.
Когда с запекшихся губ слетают такие слова, они пронзают любящее сердце того, кто их слышит, как стальные иглы. В книгах они, возможно, звучат романтично, в жизни — душераздирающе.
— Милая, вы меня не узнаете? — спросила миссис Прайор.
— Я только что позвала Роберта завтракать; я была с ним в саду, он велел мне уйти… Обильная роса освежила цветы… персики дозревают…
— Дорогая! Радость моя! — снова и снова звала ее сиделка.
— Я думала, уже день, думала, солнце давно взошло… Почему так темно?.. Разве нет луны?..
А в это время полная луна светила с ясного, безоблачного неба прямо в окно, заливая комнату голубым сиянием.
— Значит, сейчас не утро? Я разве не в лощине?.. Кто здесь?.. Я вижу!.. Чья это тень у моей постели?
— Это я, ваш друг, ваша сиделка, ваша… Склоните голову мне на плечо, очнитесь! — И едва слышным шепотом: — Боже, сжалься! Сохрани ей жизнь, а мне дай силы, дай мужества! Научи меня, как ей сказать!
Минуты текли в молчании. Больная неподвижно и равнодушно лежала в объятьях сиделки, которая обнимала ее дрожащими руками.
— Теперь мне легче, — прошептала наконец Каролина. — Много легче. Я знаю, где я. Это вы со мной, миссис Прайор. Я забылась, а когда очнулась, говорила что-то. Люди часто бредят, когда больны. Как громко у вас бьется сердце! Не бойтесь…
— Это не от страха, дитя мое, это просто волнение, сейчас все пройдет. Я принесла вам чаю, Кэри, ваш дядя сам его заваривал. Вы ведь знаете, он говорит, что лучше него этого не сделать ни одной хозяйке. Попробуйте! Он очень огорчается, что вы так мало едите, — съешьте хоть что-нибудь, чтобы его порадовать!
— Дайте мне пить, у меня во рту пересохло.
Каролина пила с жадностью.
— Который теперь час? — спросила она.
— Начало десятого.
— Только-то? Какая длинная ночь впереди! Но чай меня подкрепил, я, пожалуй, сяду.
Миссис Прайор приподняла ее и взбила подушки.
— Слава Богу, что мне не все время так плохо, не всегда я такая беспомощная и жалкая. Днем, посла ухода Гортензии, мне стало хуже; надеюсь, теперь полегчает. Ночь сейчас, должно быть, хороша, правда? Луна такая яркая…
— Да, сейчас очень красиво, ночь великолепная. Старая колокольня так и сверкает, словно из серебра.
— На кладбище, наверное, все тихо, покойно…
— Да, и в саду тоже: всюду роса блестит на листве.
— Что вы видите на могилах — высокий бурьян и крапиву или цветы среди мягкой травы?
— Я вижу закрывшиеся на ночь белые маргаритки, — на некоторых могилках они сверкают, как жемчужины. Томас выполол лопухи и сорную траву и все расчистил.
— Я рада. Мне всегда приятно, когда там все в порядке, — от этого становится как-то спокойнее на душе. Наверное, в церкви луна сейчас светит, как в моей комнате, и лунный свет падает сквозь восточное окно прямо на могильные плиты. Стоит мне закрыть глаза, и я вижу надпись над могилой моего бедного отца, черные буквы на белом мраморе. Там еще много места и для других надписей.
— Утром приходил Вильям Фаррен поухаживать за вашими цветами. Он боится, что, пока вы больны, о них никто не позаботится. А два самых любимых ваших цветка в горшках он даже унес домой, чтобы присмотреть за ними до вашего выздоровления.
— Если бы мне пришлось писать завещание, я бы оставила Вильяму все мои цветы, Шерли — все безделушки, кроме медальона, — пусть его с меня не снимают, а вам — все книги.
Помолчав, Каролина проговорила:
— Миссис Прайор, мне так хочется попросить вас кое о чем.
— О чем же, Каролина?
— Вы знаете, как я люблю слушать, когда вы поете, — спойте мне псалом! Тот самый, который начинается словами: «Наш Бог — опора дней былых…»
Миссис Прайор тотчас согласилась и запела.
Не диво, что Каролина любила ее слушать. Голос миссис Прайор всегда был нежен и звонок, как серебряный колокольчик, а когда она начинала петь, он звучал просто божественно, — ни флейта, ни арфа не могли с ним сравниться по чистоте тонов. Но голос ничего не значил в сравнении с выразительностью ее пения: в нем раскрывалась вся ее трепетная, любящая душа.
Заслышав псалом, служанки в кухне побросали свои дела и поспешили поближе к ведущей наверх лестнице, и даже старик Хелстоун, прогуливавшийся по саду, раздумывая о хрупкости и слабости женщин, застыл на месте, чтобы не упустить ни одной ноты печальной мелодии. Почему-то вспомнилась ему давно забытая покойница жена и почему-то еще больнее стало при мысли о безвременно увядающей юности Каролины. С облегчением вспомнил он о том, что обещал зайти сегодня к Уинну, мировому судье, и поспешил прочь. Хелстоун терпеть не мог тоскливых размышлений и печали, и когда на него нападало такое настроение, он старался отделаться от него поскорее. Но псалом все еще следовал за ним, когда он шагал через поля, а потому он ускорил свой и без того быстрый шаг, чтобы избавиться наконец от этого наваждения, от этих слов, звучавших ему вслед:
— А теперь песню, шотландскую песенку! — попросила Каролина, когда миссис Прайор допела псалом. — Ту самую, про холмы и долины Дуна.
И снова миссис Прайор запела, — вернее, пыталась запеть. Но после первого же куплета голос ее дрогнул: переполненное сердце не выдержало, и она залилась слезами.
— Этот волнующий, грустный напев довел вас до слез, — огорченно проговорила Каролина. — Идите ко мне, я вас успокою.
Миссис Прайор подошла, присела на край постели и позволила больной обнять себя исхудавшими руками.
— Вы так часто утешали меня, — прошептала девушка, целуя ее в щеку. Позвольте же мне вас утешить! Надеюсь, — добавила она, — вы плачете не из-за меня?
Ответа не последовало.
— Вы думаете, мне уже не станет лучше? Я ведь не сильно больна, просто очень слаба.
— Но душа, Каролина, ваша душа сломлена, ваше сердце разбито! Вы столько выстрадали, столько перенесли унижений, разочарований, отчаяния!
— Да, наверное, горе было и есть мой самый страшный недуг. Иногда я думаю, что, если бы у меня появился хоть проблеск радости, я бы еще смогла поправиться.
— Вам хочется жить?
— У меня нет цели в жизни.
— Вы любите меня, Каролина?
— Очень, по-настоящему, порой невыразимо. Вот и теперь мне кажется, будто сердце мое слилось с вашим.
— Я сейчас вернусь, — проговорила миссис Прайор, укладывая больную на подушки.
Оставив Каролину, она быстро подошла к двери, осторожно повернула ключ и, убедившись, что дверь заперта, вернулась к постели. Тут она наклонилась над больной, отбросила полог, чтобы он не затенял лунный свет, и пристально посмотрела на Каролину.
