К востоку от Эдема - Стейнбек Джон Эрнст (книги читать бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Вы не западню мне устраиваете? — спросил Ли. Желание мое уже не так сильно, как в былые годы. Я боюсь, вы сможете меня отговорить или — еще хуже — сможете удержать тем доводом, что без меня не обойтись. Пожалуйста, не соблазняйте меня этим доводом. Для человека одинокого, как я, нет соблазна сильнее.
— Одинокого, как ты… — произнес Адам. — Крепко же я в себе замуровался, что не видел этого.
— Мистер Гамильтон видел, — сказал Ли. Поднял голову, и глаза блеснули двумя искорками сквозь щелки толстых век. — Мы, китайцы, сдержанный народ. Чувства свои не выказываем. Я любил мистера Гамильтона. И хотел бы завтра съездить в Салинас, если позволите.
— О чем речь, — сказал Адам. — Ты столько для меня сделал.
— Хочу бумажки разбросать для обмана демонов, сказал Ли. — Хочу поросенка жареного положить на могилу моего духовного отца.
Адам внезапно встал, опрокинув недопитую свою чашку, и вышел, и Ли остался за столом один.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
В ту зиму дожди падали мягкие, и река Салинас-Ривер не захлестывала берегов. Нешироким потоком вилась по серо-песчаному просторному ложу, и вода не мутнела, а была прозрачна и приятна глазу. У ив, растущих в русле и на этот раз не залитых, листва была густа, и ежевика выбрасывала во все стороны колючие, ползучие побеги.
Было не по-мартовски тепло, с юга дул и дул ветер, повертывая листья ив серебристой изнанкой кверху. Хорошо пускать змеев в такую погоду.
Среди ежевичных лоз и наносного древесного сора укромно сидел на солнце небольшой серый кролик и сушил грудку, влажную от росных трав, в которых с утра жировал. Кролик морщил нос, поводил то и дело ушами, исследуя тихие звуки — возможно, опасные. Лапкам передались было от земли какие-то ритмические сотрясения, и нос заморщился, уши задвигались — но вибрация стихла. Потом шевельнулись ветки ивы шагах в тридцати, но по ветру, так что устрашающих запахов до кролика не донеслось.
Минуты две уже слышны были ему звуки любопытные, но с опасностью не вяжущиеся: короткий щелк, а затем свист словно бы крыльев горлицы. Кролик лениво вытянул, подставил солнцу заднюю ногу. Щелк — свист — тупой удар в мех груди. Кролик замер, глаза расширились. Грудь пронзена была бамбуковой стрелой, железный ее наконечник глубоко вошел в землю. Кролик поник набок, забил, засучил в воздухе лапками, затих.
От ивы, пригибаясь, подошли два мальчика с большими, фута в четыре длиной, луками в руках; за левым плечом у каждого колчан с пучком оперенных стрел. Одеты оба в выцветшие синие рубашки и комбинезоны, но лоб по-индейски обвязан тесьмой, и за нее воткнуто у виска красивое перо из индюшиного хвоста.
Мальчики шли крадучись, ставя ноги носками внутрь — подражая походке индейцев. Кролик уже оттрепетал, когда они нагнулись к своей жертве.
— Прямо в сердце, — сказал Кейл таким тоном, точно иначе и быть не могло.
Арон глядел молча.
— Я скажу, что это ты, — продолжал Кейл. — Пусть он тебе зачтется, а не мне. И скажу, очень трудно было попасть.
— И правда трудно, — сказал Арон. — Вот я и скажу. Расхвалю тебя перед отцом и Ли. — Да нет, не надо. Я не хочу. Знаешь что: если еще кролика подстрелим, то скажем, что добыли по одному, а если больше не подстрелим, то давай скажем, что стреляли одновременно и не знаем, кто попал.
— А не хочешь, чтоб его зачли тебе? — хитровато спросил Кейл.
— Одному мне? Нет. Хочу, чтобы нам обоим.
— А и правда, стрела-то ведь моя, — сказал Кейл.
— Нет, не твоя.
— Ты глянь на оперение. Видишь зазубринку? Это мой знак.
— Как же она попала ко мне в колчан? Я никакой зазубринки не помню.
— Не помнишь и не надо. Но все равно я скажу, что это ты стрелял.
— Нет, Кейл, — произнес благодарно Арон. — Не хочу. Скажем, что стреляли одновременно.
— Ладно, пусть будет по-твоему. Но вдруг Ли заметит, что стрела моя?
— А мы скажем, она была в моем колчане.
— Думаешь, поверит? Подумает, что ты врешь.
— Если подумает, что это ты стрелял, — ну что ж, пусть думает, — растерянно сказал Арон.
— Я просто хочу заранее тебя предупредить, — сказал Кейл. — Вдруг он заметит.
Кейл вытащил стрелу за наконечник, так что белые перья ее окрасились темной кровью кроличьего сердца. Сунул стрелу себе в колчан.
— Неси кролика ты, — сказал великодушно.
— Пора домой, — сказал Арон. — Отец, может, уже приехал.
— А мы могли бы этого кроля зажарить и поужинать, а потом заночевать тут, — сказал Кейл.
— Нет, Кейл, ночью слишком холодно. Помнишь, как ты дрожал рано утром?
— Мне ночевка не страшна, — сказал Кейл. — Я никогда не зябну.
— А сегодня утром озяб.
— И вовсе нет. Это я тебя передразнивал, это ты трясся и стучал зубами, как в лихорадке. Скажешь, я вру?
— Нет, — ответил Арон. — Я не хочу драться.
— Боишься?
— Нет, просто не хочу.
— Ага, дрейфишь! Ну говори, я вру?
— Не хочу я ничего говорить.
— Значит, дрейфишь!
— Пускай дрейфлю.
Арон медленно пошел прочь, оставив кролика на земле. Рот у Арона был очерчен красиво и мягко, синие глаза широко расставлены. Так широко, что придавали лицу выражение ангельской безгрешности. Волосы шелковые, золотистые. Под ярким солнцем голова казалась лучезарной.
Арон был озадачен; брат часто его озадачивал. Арон знал, что Кейл чего-то добивается, до чего-то докапывается — а до чего, не понимал. Кейл был для него загадка: ход его мыслей непонятен и всегда удивлял Арона неожиданными поворотами.
Кейл был похож больше на Адама. Волосы темно-каштановые. Крупней брата, шире в кости, плечистей, и подбородок жестко квадратен, как у Адама. Глаза у Кейла карие, внимательные и подчас взблескивают черным блеском. А вот кисти рук несоразмерно маленькие. Пальцы короткие, тонкие, ногти нежные. Кейл оберегает руки. Он почти никогда не плачет, но если порежет палец, обязательно заплачет. Не притронется руками к насекомому, не поднимет мертвую змею. А когда дерется, то бьет палкой или камнем.
Кейл глядел вслед уходящему брату с уверенной улыбочкой.
— Арон, подожди меня! — крикнул он.
Поравнявшись, протянул ему кролика.
— Можешь нести его, — сказал дружелюбно и обнял за плечи.
— Не сердись.
— Ты вечно хочешь драться, — сказал Арон.
— Да нет. Я просто пошутил.
— Правда?
— Конечно. Неси же кролика. И раз ты хочешь, пошли домой.
И наконец-то Арон улыбнулся. Ему всегда делалось легко, когда брат переставал задираться. Из речного русла мальчики крутой осыпью поднялись в долину. Правая штанина у Арона была закапана кроличьей кровью.
— Вот удивятся, что мы несем кролика, — сказал Кейл. — Если отец вернулся, подарим кролика ему. Он любит на ужин крольчатину.
— Давай, — сказал весело Арон. — Знаешь что: подарим вместе и не скажем, кто подстрелил.
— Ладно, раз ты так хочешь, — сказал Кейл.
Пошли дальше молча. Потом Кейл сказал:
— Все это наша земля — и за рекой до самой-самой дали.
— Не наша, а отцовская.
— Ну да, но после него будет наша.
— То есть как это — после него? — спросил озадаченно Арон.
— Все ведь умирают, — сказал Кейл. — Как мистер Гамильтон. Он же вон умер.
— Ах, да, — сказал Арон. — Да, он умер. — Но связать, соединить в уме мертвого Самюэла и живого отца Арон не мог.
— Мертвых кладут в гроб, роют яму и опускают, — сказал Кейл.
— Я знаю, — сказал Арон.
Ему не хотелось ни говорить об этом, ни думать.
— А я знаю секрет, — сказал Кейл.
— Какой?
— Разболтаешь.
— Нет, не разболтаю, если секрет.
— Да уж и не знаю…
— Скажи, — уговаривал Арон просяще.
— А ты никому?
— Никому.
— Как по-твоему, где наша мама? — начал Кейл.
— Умерла.
— А вот и нет.
— Как это — нет?
— Она сбежала от нас, — сказал Кейл. — Я слышал, люди говорили.
— Врут они.
