Атлант расправил плечи. Часть III. А есть А (др. перевод) - Рэнд Айн (серии книг читать онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
— Знаю. Идите, принимайтесь за дело. У меня все будет хорошо.
— Иду, мистер Риарден.
— Я позабочусь о заводе, — сказал директор, когда врач торопливо вышел. — Все под контролем, мистер Риарден. Но это было гнуснейшей…
— Знаю, — сказал Риарден. — Кто спас мне жизнь? Кто-то подхватил меня, когда я падал, и выстрелил в бандитов.
— Да, да! Прямо им в рожи. Обоим снес череп. Это наш новый доменный мастер. Пришел сюда два месяца назад. Лучшего работника у меня не бывало. Это он узнал, что замышляют мерзавцы, и предупредил меня днем. Сказал, что нужно вооружить как можно больше наших людей. От полиции и национальной гвардии помощи не было никакой, они уклонялись под самыми фантастическими предлогами, все было устроено заранее, и бандиты не ожидали никакого вооруженного сопротивления. Этот доменный мастер — его зовут Фрэнк Адамс — организовал оборону, руководил всем сражением и стоял на крыше, снимая подонков, которые близко подходили к воротам. Черт возьми, какой меткий стрелок! Я содрогаюсь при мысли о том, сколько наших жизней он спас. Эти мерзавцы хотели крови, мистер Риарден.
— Я хочу видеть его.
— Он ждет где-то снаружи. Это он принес вас сюда и попросил разрешения поговорить с вами, когда будет возможно.
— Пришлите его сюда. Потом возвращайтесь, возьмите на себя руководство, завершите дело.
— Мистер Риарден, могу я еще сделать что-то для вас?
— Нет, больше ничего.
Риарден лежал один в тишине кабинета. Он знал, исчез смысл существования завода, и полнота этого знания не оставляла места для сожаления об иллюзии. Он увидел в последнем зрелище душу и сущность своих врагов: тупую рожу бандита с дубинкой. Отпрянуть его в ужасе заставила не сама эта рожа, а профессора, философы, моралисты, мистики, напустившие эту рожу на мир.
Риарден ощущал своеобразную чистоту. Она представляла собой гордость и любовь к земле, этой земле, принадлежавшей ему, а не им. Это было то ощущение, которое вело его по жизни, ощущение, которое кое-кто из людей знал в юности, а потом предал, но он не предавал его, нес с собой, как избитый, поврежденный, неопознанный, но работающий двигатель. Ощущение, которое он мог испытывать теперь в полной, безграничной мере, было ощущением своей высшей ценности и высшей ценности своей жизни. Это была окончательная уверенность, что он — хозяин своей жизни, что ее нужно вести безо всякой зависимости от зла, что в этой зависимости никогда не существовало необходимости. Это был великолепный покой сознания, что он свободен от страха, страдания, чувства вины.
«Если правда, — подумал Риарден, — что существуют мстители, которые трудятся для освобождения таких людей, как я, пусть они меня сейчас увидят, пусть скажут свой секрет, пусть позовут меня, пусть…»
— Войдите! — произнес он вслух в ответ на стук в дверь.
Дверь открылась, и Риарден оцепенел. Стоявшим на пороге человеком с взъерошенными волосами, с измазанным сажей лицом и закопченными у домны руками, в прожженном комбинезоне и окровавленной рубашке, стоявшим так, словно за его спиной развевался плащ, был Франсиско Д’Анкония.
Риардену показалось, что сознание его устремилось вперед раньше тела, тело, парализованное потрясением, отказывалось двигаться, а разум со смехом говорил ему, что это самое естественное на свете событие, которого больше всего следовало ожидать. Франсиско улыбнулся, это была приветственная улыбка другу детства в летнее утро, словно ничто иное было невозможно между ними. И Риарден обнаружил, что улыбается в ответ, какой-то частью своего существа он ощущал невыразимое удивление и вместе с тем уверенность, что иначе не могло быть.
— Вы месяцами изводили себя, — говорил Франсиско, приближаясь к нему, — размышляя, в каких словах просить у меня прощения, и вправе ли просить его, если увидите меня снова, но теперь видите, что в этом нет нужды, что нечего просить или прощать.
— Да, — ответил Риарден, это слово прозвучало удивленным шепотом, но когда окончил фразу, он понял, что это величайшая честь, какую могут оказать, — да, я это знаю.
Франсиско сел на кушетку подле Риардена и медленно коснулся его лба. Это было исцеляющее прикосновение, покончившее с прошлым.
— Хочу сказать вам только одно, — сказал Риарден. — Хочу, чтобы вы услышали это от меня: вы сдержали клятву, вы были моим другом.
— Я знал, что вы это знаете. Вы знали это с самого начала. Знали, что бы ни думали о моих поступках. И ударили меня, потому что не могли заставить себя усомниться в этом.
— Это… — прошептал Риарден, не сводя с него глаз, — …это то, чего я не имел права говорить вам… не имел права выставлять в свое оправдание…
— Вы не думали, что я это понимаю?
— Я хотел найти вас… я не имел права искать вас… и вы все время были…
Он указал на одежду Франсиско, потом рука его беспомощно упала, и он закрыл глаза.
— Я был у вас мастером доменной печи, — сказал, усмехаясь, Франсиско. — Не думал, что вы будете против. Вы сами предложили мне эту работу.
— Вы были здесь моим телохранителем два месяца?
— Да.
— С тех пор, как…
— Совершенно верно. Утром того дня, когда вы читали мое прощальное послание над нью-йоркскими крышами, я пришел сюда на свою первую смену в качестве мастера доменной печи.
— Скажите, — неторопливо заговорил Риарден, — в тот вечер, на свадьбе Джеймса Таггерта, когда вы сказали, что стремитесь к своей величайшей победе, вы имели в виду меня, правда?
— Конечно.
Франсиско чуть распрямился, словно для выполнения торжественной задачи, лицо его стало серьезным, улыбка оставалась только в глазах.
— Мне нужно многое сказать вам. Но не повторите ли сначала слово, какое однажды предложили мне, а я… а я вынужден был его отвергнуть, так как знал, что не волен принять его.
Риарден улыбнулся.
— Какое слово, Франсиско?
Франсиско утвердительно кивнул и ответил:
— Спасибо, Хэнк.
Потом поднял голову.
— Теперь я скажу тебе то, что пришел сказать, но не договорил в тот вечер, когда пришел сюда впервые. Думаю, ты готов это выслушать.
— Готов.
За окном взметнулось к небу зарево от разливаемой стали. Красный отсвет медленно трепетал на стенах кабинета, на пустом письменном столе, на лице Риардена, словно в приветствии и прощании.
ГЛАВА VII. «ВЫ СЛУШАЕТЕ ДЖОНА ГОЛТА»
Звонок в дверь звучал сигналом тревоги, протяжным, требовательным воплем, прерываемым нетерпеливыми, неистовыми нажимами чьего-то пальца.
Соскочив с кровати, Дагни увидела холодный, бледный свет утреннего солнца и часы на далекой башне, показывающие десять. Она проработала в кабинете до четырех утра и распорядилась не ждать ее до полудня. Бледное, перекошенное паникой лицо, представшее перед ней, когда она распахнула дверь, принадлежало Джеймсу Таггерту.
— Он скрылся! — выкрикнул Джеймс.
— Кто?
— Хэнк Риарден! Скрылся, исчез, пропал, сгинул!
Дагни постояла, держа в руке пояс халата, который завязывала; потом, когда эта весть полностью дошла до нее, дернула за концы пояса, словно перерезая тело надвое по талии, и рассмеялась. Это был торжествующий смех.
Джеймс в недоумении уставился на нее.
— Что с тобой? — выдохнул он. — Не поняла?
— Входи, Джим, — сказала она, с презрением повернулась и пошла в гостиную. — Поняла, не беспокойся.
— Исчез! Скрылся! Как и все остальные! Бросил завод, банковские счета, всю собственность — все! Взял кое-какую одежду и то, что лежало в сейфе в квартире, — в спальне у него нашли сейф, открытый и пустой! И все! Ни слова, ни записки, ни объяснения! Мне позвонили из Вашингтона, но это уже известно всему городу! Они не смогли утаить его исчезновения! Пытались, но… Никто не знает, как эта весть распространилась, но по заводу разошлось, словно металл, прорвавшийся из домны, что он исчез, а потом… прежде чем кто-то успел остановить это, исчезли все: директор, главный металлург, главный инженер, секретарша, даже больничный врач! И бог весть сколько еще! Дезертировали, мерзавцы! Дезертировали, несмотря на все наказания, которые мы ввели. Он ушел, и остальные тоже уходят — завод стоит в бездействии! Понимаешь, что это означает?
