Еврейские народные сказки (Предания, былички, рассказы, анекдоты, собранные Е.С. Райзе) - Райзе Ефим Самойлович
Продолжая подкладывать дрова, шкловский раввин сказал:
— Я свое уже отбыл. Всего месяц висел, как все эти, на колесе. Теперь меня сняли, и основное наказание закончилось. Я стал «вольным», и меня назначили на «вольную» работу. Одно плохо: жалко мне глядеть на всех этих раввинов, висящих на колесе…
И ни слова, почему он попал в Ад. Ни слова о том, почему здесь столько раввинов.
Несколько часов пробыл сын с отцом. Вдоволь наговорились. Пришло время уходить, ибо по закону, кто из гостей остается в Аду после полуночи, останется там навсегда. Выходя из Ада, сын раввина и здесь заметил над дверью полку, и на полке, как в Раю и Чистилище, сидел тот же самый длиннобородый еврей, в руках его тот же самый горшок с кашей. Но на этот раз он с таким аппетитом уплетал кашу, что с него градом катился пот.
Сын раввина не удержался и спросил голодного обжору:
— Реб еврей! Почему вы не хотели есть в Раю, где так тихо и спокойно, а забрались в Ад, где так шумно, и так противно, и жалко смотреть на страдания раввинов?
— Я отвечу, сын мой, на твой вопрос. У меня была каша в горшке. Каша была мясная, а ее перемешали молочной ложкой. Возник ритуальный вопрос, но ни в Раю, ни в Чистилище не оказалось раввинов, чтобы разрешить его. Не было там ни одного раввина, все они попали в Ад. Голоден я был смертельно, а есть ведь невозможно, пока раввин не разрешит. Каша в руках, а есть нельзя. Ну, я и кричал не своим голосом. Но вот я пришел сюда, и что я вижу? Это колесо, все утыканное раввинами. Все они здесь за то, что запрещали бедному люду есть сомнительную пищу. Здесь они, конечно, не посмели объявить мою кашу трефной и разрешили мне ее есть.
Тут-то сын шкловского раввина и понял, почему такой святой человек, как его отец, попал вместе с другими раввинами в Ад.
Отец, благочестивый еврей, пишет сыну, живущему в большом городе: «Дорогой сын! Пуще всего береги свою бороду — символ благочестия, символ нашей веры».
Прочитав письмо, сын сбрил бороду, вложил ее в конверт и написал отцу так: «Дорогой отец! Я очень занят и не могу как следует беречь бороду. Посылаю ее тебе. Ты ее сбережешь лучше, чем я».
Некто хвалил своего зятя:
— Он так благочестив, что по субботам не ведет никаких будничных разговоров.
Ему на это заметили:
— Тогда конь еще более благочестив — он не ведет никаких будничных разговоров даже в будни.
Некто выкрестился. Стали его укорять:
— Неужели вам отца покойного не стыдно? Он от позора, должно быть, перевернулся в гробу.
— Ничего, это пустяки. На днях должен выкреститься мой брат — тогда наш папа снова перевернется и ляжет как лежал.
Одного эпикойреса спросили, почему он пугается, когда во время грозы грохочет гром и сверкает молния.
— Видите ли, — ответил он, — когда Господь Бог дал евреям Тору на горе Синай, Он это проделал под аккомпанемент грома и молний. Вот почему я боюсь. Я опасаюсь, как бы Бог не дал нам еще одной Торы.
Женщина переходила через речку подоске. Затрещала доска, чуть не упала женщина в воду, испугалась и обратилась к Меиру-чудотворцу:
— Если перейду благополучно через речку, подарю синагоге фунт свечей.
Дошла до середины, видит, что напрасны были опасения — доска надежная. Тут она и подумала: «Целый фунт свечей? А одной свечи тебе мало?»
Задумавшись, потеряла равновесие, снова чуть не свалилась и испуганно вскрикнула:
— Посмотрите-ка на него, на реб Меира! Я шучу, а он уже толкается!
Шел еврей в местечко Чортков. Идет и повторяет про себя наизусть Мишну. Вдруг остановился, стал вспоминать: куда же я иду? Забыл…
Встречает мужика и спрашивает:
— Не знаешь ли, куда я иду?
— А кто тебя знает, куда ты идешь?
Встречает другого мужика:
— Добрый человек! Может быть, ты знаешь, куда я иду?
— А Бог тебя знает, куда ты идешь?
Встречает еще одного мужика, снова спрашивает:
— А не скажешь ли, куда я иду?
— А черт тебя знает, куда ты идешь! — ответил тот сердито.
— Ай, спасибо! Правда, таки правда. Я иду в Чортков!
Некий хазан приехал в одно местечко. Но не понравилось людям, как он пел. По окончании молитвы подошел к хазану местный бондарь реб Арье и, протянув руку, сказал:
— Шолом алейхем.
— Алейхем шолом, — ответил хазан. — Кто вы такой?
— А я тоже бондарь, — ответил реб Арье.
У одного хасида ребенок заболел запором. Побежали мать и отец к цадику. Цадик велел хасиду читать псалмы. Прошло два дня, и ребенок выздоровел.
Через год ребенок вновь заболел. На этот раз поносом. Опять побежали отец и мать к цадику, и снова цадик велел читать псалмы.
Посмотрела мать на цадика с укором и удивлением:
— Ребе! Псалмы ведь — слабительное!
Заболел ребенок. Собрались к матери на совет ее подруги.
— Надо вызвать старого фельдшера, он — почти профессор, — сказала одна.
— Лучше позвать татарина. Так лечить детей, как он лечит, никто не может, — возразила другая.
— Только псалмы, — категорически сказала третья. — Из всех татар Господь Бог — лучший татарин.
Женщина пришла к цадику, уплатила рубль и стала жаловаться на бедность, уверяя, что она вместе с детьми умирает с голоду.
— Откуда же, — спрашивает цадик, — ты взяла рубль, чтоб уплатить мне?
— Что вам сказать, ребе? Вы ведь сами знаете: денег нет, а черт знает на что всегда найдутся.
Некто обратил внимание на то, что бублики, которые он ежедневно покупал у пекаря, с каждым днем становятся все меньше. И он обратился к пекарю со следующим вопросом:
— Я понимаю, зачем ты уменьшаешь булочки, — чем они меньше, тем больше твоя прибыль. Но бублики! Что тебе стоит сделать дырку побольше?
Авром-Лейб — бедный портной: он, как говорится, три раза в день умирает с голоду. Что делать, когда в местечке на каждого жителя приходится по одному портному?
Сидит однажды Авром-Лейб в компании портных и мечтает:
— Нас спасет только приход Машиаха.
— Почему, Авром-Лейб?
— Очень просто. Придет Машиах — воскреснут мертвецы. А их миллиарды — вот тебе и клиенты.
— Да, но сколько среди этих мертвецов будет портных — вот тебе опять конкуренты!
— Глупости. Разве эти портные знают, как пошить модную одежду?
Подрядчик заказывает местному портному свадебный костюм для сына:
— Только прошу вас, реб Мойше, сшейте как следует, чтобы, упаси Боже, жених не был посмешищем.
— Не беспокойтесь, реб Арье. Я уже двадцать лет портняжу и не помню случая, чтоб люди смеялись над моей работой, наоборот, как увидят ее, сразу плачут…
К часовщику зашел сердитый заказчик.
— До того как я отдал вам часы в починку, они кое-как, но шли. Но после того как вы их отремонтировали, они совсем перестали ходить — вы их только испортили!
Такое обвинение вывело часовщика из себя.
