Атлант расправил плечи. Книга 1 - Рэнд Айн (книги полностью бесплатно .txt) 📗
– Он твой брат, – сказала она; ее слова прозвучали как заезженная пластинка, неустанно воспроизводящая магическое заклинание, усомниться в котором непозволительно. – Ему нужно найти свое место в этом мире. Ему нужен хороший заработок, чтобы он чувствовал, что получает деньги по праву, а не как милостыню.
– По праву? Но мне от него и на цент пользы не будет.
– Так ты об этом думаешь в первую очередь? О собственной выгоде, о прибыли? Я прошу тебя помочь брату, а ты прикидываешь, сможешь ли обогатиться за счет его труда, и не поможешь ему, если не увидишь в этом выгоды для себя. Я правильно поняла? – Она увидела выражение его глаз, отвернулась и поспешно продолжила, повысив голос: – Да, конечно, ты помогаешь ему, как помог бы первому встречному нищему. Материальная помощь – ты не признаешь и не понимаешь ничего другого. Ты задумывался хоть раз о его духовных потребностях, о том, что такое положение делает с его чувством собственного достоинства? Он не желает жить как нищий. Он хочет быть независимым от тебя.
– Получая от меня деньги, которые не способен заработать, за работу, которую не умеет делать?
– Ты бы от этого не очень пострадал. Здесь предостаточно людей, которые работают и делают для тебя деньги.
– Ты просишь, чтобы я помог ему обманывать?
– Вовсе необязательно называть это так.
– Это обман или нет?
– С тобой просто невозможно разговаривать. Ты начисто лишен человечности. У тебя нет ни капли жалости к брату, ни капли сострадания к его чувствам.
– Это обман или нет?
– Тебе никого не жалко.
– Ты считаешь, что было бы правильно пойти на обман?
– Ты самый аморальный человек на свете. Все твои мысли заняты лишь заботой о правильности. Ты никого не любишь.
Реардэн резко поднялся, давая понять, что разговор окончен и посетителю следует убраться восвояси.
– Мама, я хозяин сталелитейного завода, а не публичного дома.
– Генри! – с негодованием выдавила из себя мать, пораженная тем, что он посмел так разговаривать с ней.
– Никогда больше даже не заикайся мне о работе для Филиппа. Я не подпущу его и к воротам моего завода и не доверю даже метлу – заметать пепел у печей. Я хочу, чтобы ты поняла это раз и навсегда. Помогай ему любыми другими способами, но о моем заводе забудь и думать.
– Да что ты возомнил о своем заводе? Это что, святой храм? – сказала она с презрительной издевкой в голосе.
– Гм… Несомненно, – негромко ответил Реардэн, сам удивленный этой мыслью.
– Неужели ты никогда не думаешь о других людях и своих моральных обязательствах перед ними? .
– Мне чуждо то, что ты называешь моралью. Нет, я не думаю о других людях, но знаю одно: если бы я дал работу Филиппу, то не смог бы смотреть в глаза компетентному человеку, которому эта работа нужна и который ее достоин.
Она встала и, втянув голову в плечи, принялась снизу вверх бросать в него слова, полные благородного негодования:
– Это и есть твоя жестокость. Именно в ней корень твоей низости и эгоизма. Если бы ты любил брата, то дал бы ему работу, которой он недостоин, и именно потому, что он не заслуживает ее, – это было бы проявлением истинной доброты и братской любви. Зачем тогда любовь, если не для этого? Дать работу тому, кто ее достоин, – не добродетель. Истинная добродетель – вознаградить недостойного.
Реардэн смотрел на нее как ребенок, который не приходит в ужас при виде кошмара лишь потому, что не может в него поверить.
– Мама, – сказал он, – ты сама не знаешь, что говоришь. Я никогда не смогу презирать тебя настолько, чтобы поверить, что ты действительно так думаешь.
Больше всего его удивило ее лицо: это было лицо человека, потерпевшего поражение, но в нем проглядывало лукавство и циничное коварство, – словно на мгновение она стала воплощением житейской мудрости, насмехавшейся над его наивностью и простодушием.
Ее лицо постоянно всплывало в его сознании, стояло перед глазами, словно сигнал, предупреждающий об опасности и говорящий о чем-то, что необходимо понять, в чем нужно разобраться. Но он не мог заставить себя задуматься над этим как над чем-то серьезным, он не ощущал ничего, кроме смутного чувства беспокойства и отвращения, сейчас не было времени размышлять над этим – за столом напротив него уже сидел следующий посетитель. Реардэн слушал человека, который умолял спасти его от гибели.
Посетитель не сказал этого прямо, но Реардэн знал, что пятьсот тонн стали, о которых просил этот человек, были для него вопросом жизни или смерти.
Его посетителем был мистер Уорд из Миннесоты – президент компании по производству комбайнов. Эта неприметная компания с незапятнанной репутацией принадлежала к тому типу предприятий, которые крайне редко разрастаются, но никогда не разоряются. Мистер Уорд представлял четвертое поколение владельцев компании и, как все его предшественники, делал для ее процветания все, что было в его силах.
Ему было уже за пятьдесят, и, глядя на его бесстрастно-непроницаемое лицо, можно было с уверенностью сказать, что он счел бы проявление душевных терзаний крайне неприличным, все равно что прилюдно раздеться догола. Изъясняясь четко и по-деловому, он сообщил, что, как и его отец, всю жизнь получал сталь от небольшой сталелитейной компании, которую поглотила «Ассошиэйтэд стал» Орена Бойла. Он прождал целый год, надеясь получить наконец свой последний заказ; весь последний месяц он потратил на то, чтобы добиться личной встречи с Реардэном.
– Мистер Реардэн, я знаю, что ваши заводы работают на полную мощность и вам сейчас не до новых заказов, раз уж даже самым крупным старейшим клиентам приходится терпеливо ждать своей очереди, поскольку вы единственный порядочный, я имею в виду – надежный, производитель стали в стране. Я не знаю, чем аргументировать свою просьбу, чтобы вы сделали для меня исключение, да и с какой стати вы должны его делать. Но мне больше ничего не остается, разве что навсегда закрыть ворота завода, а я… – его голос слегка дрогнул, – мне трудно даже представить это… во всяком случае пока… поэтому я решил поговорить с вами, даже если у меня очень мало шансов… все равно я должен сделать все, что в моих силах. Такой язык был понятен Реардэну.
– Мне очень хотелось бы вам помочь, – сказал Реардэн, – но боюсь, что ничего не смогу для вас сделать, поскольку сейчас я занят очень крупным спецзаказом, который должен выполнить в первую очередь.
– Я знаю. Но, мистер Реардэн, вы могли бы просто выслушать меня?
– Конечно.
– Если дело в деньгах, я заплачу, сколько вы скажете. Если вы сочтете это выгодным, пожалуйста, я готов заплатить вдвое больше обычной цены, только дайте мне сталь. Пусть даже мне придется продавать в этом году комбайны себе в убыток, лишь бы не закрывать завод. Моих личных сбережений достаточно, чтобы протянуть так пару лет, если нужно. Надо удержаться на плаву, потому что, мне кажется, долго так продолжаться не может. Жизнь обязательно улучшится, непременно, иначе мы… – Он замолчал, но через мгновение уверенно произнес: – Непременно улучшится.
– Непременно, – согласился Реардэн. Уверенность собственных слов напомнила ему о линии Джона Галта, мысль о которой вихрем пронеслась у него в голове. Строительство линии шло полным ходом. Нападки на металл Реардэна прекратились. У него возникло такое чувство, словно он и Дэгни Таггарт, разделенные сотнями миль, стояли свободными посреди пустого пространства и ничто не мешало им закончить начатое дело. «Они оставят нас в покое, и мы завершим строительство», – подумал он. «Они оставят нас в покое», – он повторял это про себя, словно слова боевого гимна.
– Мощность моего завода – тысяча комбайнов в год, – сказал мистер Уорд. – В прошлом году мы выпустили лишь триста, но даже для этого я еле-еле умудрился наскрести сталь. Скупал на распродажах, когда разорялась какая-нибудь сталелитейная компания, выпрашивал тонну-другую то у одного, то у другого крупного концерна, как мусорщик, шатался по всяким свалкам… Не буду надоедать вам рассказами, просто я никогда не думал, что доживу до таких дней, когда придется вести дело подобным образом. И все это время мистер Орен Бойл клялся мне, что поставит сталь на следующей неделе. Но все, что ему удавалось выплавить, отправлялось его новым клиентам – о причинах предпочитают помалкивать, но поговаривают, что это люди с определенными политическими связями. А сейчас я не могу даже встретиться с Ореном Бойлом. Он уже больше месяца в Вашингтоне, а его управляющие только и твердят, что ничего не могут поделать, потому что невозможно достать руду.
