Искра жизни [перевод Р.Эйвадиса] - Ремарк Эрих Мария (электронная книга txt) 📗
— Я не хочу никакой мести… — прошептал Розен. — Я хочу только одного — вылезти отсюда!
— Что? А СС пусть, по-твоему, спокойно уходит? А кто заплатит за это?
— Мне наплевать! Я только хочу вылезти отсюда! — Судорожно сцепив руки, Розен шептал так страстно, словно произносил заклинания. — Я хочу только одного — вылезти отсюда! Выкарабкаться!
Майерхоф с минуту смотрел на него, не мигая.
— Знаешь кто ты такой? Ты…
— Уймись, Майерхоф! — перебил его Бергер и выпрямился. — Мы не хотим знать, кто мы такие. Любой из нас уже давно не тот, кем был когда-то и кем хотел бы быть. Кто мы сейчас на самом деле, — покажет время. Кто это сегодня может сказать? Пока нам остается только ждать и надеяться. Да еще молиться.
Он запахнул поплотнее полы своей гусарской куртки и вновь улегся на землю.
— Месть … — задумчиво произнес Агасфер спустя некоторое время. — Тут понадобилось бы столько мести, что… А одна месть влечет за собой другую — какой смысл?
Горизонт вдруг на мгновенье вспыхнул и погас.
— Что это? — спросил Бухер.
В ответ послышались далекие глухие раскаты.
— Это не бомбежка, — решил Зульцбахер. — Опять наверное, гроза. Погода-то подходящая — тепло.
— Если пойдет дождь, разбудим этих из рабочего лагеря, — предложил Лебенталь. — Пусть они спят здесь. Они крепче нас. — Он повернулся к 509-му. — Твой друг, этот бонза, тоже.
На горизонте опять сверкнуло.
— А они случайно ничего не слышали об эвакуации? — спросил Зульцбахер.
— Только слухи. В последний раз говорили, будто отбирают тысячу человек.
— О Боже! — простонал Розен. Лицо его смутно белело в темноте. — Конечно, они погонят нас. Как самых слабых. Чтобы поскорее от нас избавиться.
Он посмотрел на 509-го. Все вспомнили последнюю партию заключенных, которую пригнали в лагерь.
— Это же только слух. Сейчас что ни день, то новая сплетня. Давайте будем жить спокойно, пока не поступит приказ. А там посмотрим — Левинский с Вернером сделают что-нибудь для нас через своих людей в канцелярии. Или мы сами здесь что-нибудь придумаем.
Розен поежился.
— Как они тогда тащили их за ноги из-под нар!..
Лебенталь посмотрел на него с презрением.
— Ты что, никогда не видел в своей жизни ничего пострашнее, чем это?
— Видел…
— Я однажды работал на большой бойне, — вспомнил Агасфер. — В Чикаго. Я отвечал за кошерный убой. Иногда животные чуяли свою смерть. Догадывались по запаху крови. И неслись прочь, как тогда те трое. Куда глаза глядят. Забивались в какой-нибудь угол. И их точно так же тащили за ноги…
— Ты был в Чикаго? — переспросил Лебенталь.
— Да…
— В Америке? И вернулся обратно?
— Это было двадцать пять лет назад.
— Ты вернулся?.. — Лебенталь не сводил с Агасфера глаз. — Нет, вы слышали такое?
— Меня потянуло на родину. В Польшу.
— Знаешь что… — Лебенталь не договорил. Для него это было слишком.
Глава двадцатая
К утру небо немного прояснилось. Лениво забрезжил серый, мглистый день. Молнии прекратились, но где-то далеко, за лесом, все еще громыхало, глухо и сердито.
— Странная гроза, — заметил Бухер. — Обычно, когда гроза кончается, грома не слышно, а зарницы еще видно. А тут наоборот.
— Может, она возвращается, — откликнулся Розен.
— С какой стати?
— У нас дома грозы иногда целыми днями среди гор бродят.
— Здесь нет горных котловин. А горы — только на горизонте, да и те невысокие.
— Слушай, у тебя что, нет других забот? — вмешался Лебенталь.
— Лео, — спокойно ответил Бухер. — Ты лучше думай о том, как бы нам что-нибудь на зуб положить — хоть старый кожаный ремень, что ли!
— А еще какие будут поручения? — спросил Лебенталь, выдержав паузу удивления.
— Никаких.
— Чудесно. Тогда думай, что болтаешь! И добывай себе жратву сам, молокосос! Это же надо — такое нахальство!
Лебенталь попытался презрительно сплюнуть, но во рту у него пересохло, и вместо слюны из рта вылетела его вставная челюсть. Он успел поймать ее налету и вставил обратно.
— Вот она ваша благодарность за то, что я каждый день рискую ради вас своей шкурой, — сердито проворчал он. — Одни упреки и приказания! Скоро уже, наверное, и Карел начнет мной командовать!
К ним подошел 509-й.
— Что у вас тут такое?
— Спроси вот этого, — показал Лебенталь на Бухера. — Отдает приказы. Я бы не удивился, если бы он сказал, что хочет быть старостой блока.
509-й взглянул на Бухера. «Он изменился. — подумал он. — Я и не заметил, как он изменился».
— Ну так что у вас случилось? — спросил он еще раз.
— Да ничего. Мы просто говорили о грозе.
— А какое вам дело до грозы?
— Никакого. Мы просто удивились, что все еще гром греми. А молний давно нет. И туч тоже.
— Да-да, вот это проблема: гром гремит, а молний нет!.. Гойим нахес! — проскрипел Лебенталь со своего места. — Сумасшедший!
509-й посмотрел на небо. Оно было серым и как будто безоблачным. Потом он вдруг прислушался.
— Гремит и в самом де… — он замер на полуслове и весь обратился в слух.
— Еще один! — фыркнул Лебенталь — Сегодня все сумасшедшие — договорились, что ли?
— Тихо! — резко прошипел 509-й.
— И ты туда же…
— Тихо! Черт побери! Лео, помолчи!
Лебенталь умолк. Заметив, что тут что-то не так, он стал наблюдать за 509-м, который напряженно вслушивался в далекое громыхание. Остальные тоже замолчали и прислушались.
— Да ведь это же… — произнес наконец 509-й медленно и так тихо, словно боялся спугнуть то, о чем думал. — Это не гроза. Это… — Он опять прислушался.
— Что? — Бухер подошел к нему вплотную. Они переглянулись и стали слушать дальше.
Громыхание то становилось чуть громче, то куда-то проваливалось.
— Это не гром, — заявил 509-й. — Это… — Он помедлил еще немного, затем огляделся вокруг и сказал, все так же тихо:
— Это артиллерия.
— Что?
— Артиллерийская стрельба. Это не гром.
Все молча уставились друг на друга.
— Вы чего? — спросил появившийся Гольдштейн.
Никто ему не ответил.
— Вы что, языки отморозили?
Бухер повернулся к нему.
— 509-й говорит, что слышит артиллерийскую стрельбу. Значит, фронт уже недалеко.
— Что? — Гольдштейн подошел ближе. — В самом деле? Или вы выдумываете?
— Кому охота шутить такими вещами?
— Я имею в виду: может, вам просто показалось?
— Нет, — ответил 509-й.
— Ты что-нибудь понимаешь в артиллерийской стрельбе?
— Да.
— Боже мой… — Лицо Розена исказилось. Он вдруг завсхлипывал.
509-й продолжал вслушиваться.
— Если ветер переменится, будет слышно еще лучше.
— Как ты думаешь, где они сейчас уже могут быть?
— Не знаю. Может, в пятидесяти, а может, в шестидесяти километрах. Не дальше.
— Пятьдесят километров… Это же совсем недалеко.
— Да. Это недалеко.
— У них же, наверное, есть танки. Для них это не расстояние. Если они прорвутся — как ты думаешь, сколько им может понадобиться дней?.. Может, всего один день?.. — Бухер испуганно смолк.
— Один день? — откликнулся эхом Лебенталь. — Что ты там говоришь? Один день?
— Если прорвутся. Вчера мы еще ничего не слышали. А сегодня уже… Завтра, может, будет еще слышнее. А еще через день — или через два…
— Молчи! Не говори таких вещей! Не своди людей с ума! — закричал вдруг Лебенталь.
— Это вполне возможно, Лео, — сказал 509-й.
— Нет! — Лебенталь закрыл лицо руками.
— Как ты думаешь, 509-й? — Бухер повернул к нему мертвенно-бледное, дрожащее от волнения лицо. — Послезавтра, а? Или через несколько дней?
— Дней! — повторил Лебенталь и бессильно опустил руки. — Да разве такое возможно, чтобы всего лишь — дней? Годы! Вечность! А вы вдруг говорите — дней! — Он подошел ближе. — Не врите! — прошептал он вдруг. — Я прошу вас, не врите!
— Кто же будет врать, когда речь идет о таких вещах!
