Через реку - Голсуорси Джон (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Глаза Динни оторвались от лица судьи и устремились на присяжных. Она силилась угадать, что кроется за этими двенадцатью невыразительными лицами, а из головы у неё не выходил тот "кардинальный фактор", что не поверить – легче, чем поверить. Как только голоса и лица свидетелей перестанут воздействовать на присяжных, наиболее пикантная версия немедленно покажется им самой убедительной. Но тут она услышала слово «возмещение» и снова перевела взгляд на лицо судьи.
– …поскольку, – продолжал тот, – в случае положительного для истца вердикта немедленно встанет и вопрос о его денежных претензиях. В этой связи я должен обратить ваше внимание на несколько важных моментов. Нельзя сказать, чтобы в наши дни бракоразводные процессы часто сопровождались исками о возмещении ущерба и чтобы суд сочувственно встречал подачу последних. Теперь не принято переводить отношения с женщиной на язык денежных расчётов. Лет сто назад ещё бывали случаи, хотя уже и в то время считавшиеся противозаконными, когда муж уступал свою жену за определённую компенсацию. Но эти дни, слава богу, давно прошли. Конечно, возмещения по суду можно требовать и теперь, но такие претензии не должны иметь ничего общего с местью и должны сообразоваться с материальными возможностями соответчика. В данном случае истец заявил, что, если ему присудят возмещение, он положит деньги на имя жены. Так в наши дни обычно и делается. Что касается материальных возможностей соответчика, то, обсуждая вопрос о возмещении, вы должны учитывать, что соответчик не располагает частными источниками доходов, как заявил и вызвался доказать его защитник. Юрист никогда не сделает подобного заявления без достаточно веских оснований, и мне думается, вы можете поверить словам соответчика, показавшего, что единственным источником существования является для него… э-э… место с годовым окладом в четыреста фунтов. Таковы те соображения, которыми вам надлежит руководствоваться, обсуждая сумму возмещения ущерба, если вы решите взыскать таковое. А теперь, господа присяжные, я предлагаю вам приступить к выполнению вашей задачи. От вашего вердикта будет во многом зависеть будущее сторон, и я уверен, что вы отнесётесь к ним со всем возможным вниманием. Если вам угодно, можете удалиться.
Динни с изумлением увидела, что судья тут же взял какой-то лежавший перед ним на бюро документ и погрузился в изучение его.
"А ведь он славный старик!" – подумала девушка и перевела глаза на присяжных, встававших со своих мест. Теперь, когда её сестра и Тони Крум прошли через все испытания, она утратила интерес к происходящему, как, впрочем, и публика, которой на сегодняшнем заседании почти не было.
"Люди приходят сюда только затем, чтобы полюбоваться, как мучат других", – мелькнула у неё горькая мысль.
Чей-то голос сказал:
– Если вам нужна Клер, она сидит в присутствии по морским делам.
Дорнфорд в парике и мантии сел рядом с Динни:
– Какое резюме сделал судья?
– Очень хорошее.
– Он вообще добрый человек.
– Зато на воротниках адвокатов следовало бы крупными буквами напечатать: "Доброта – качество, излишек которого не вредит".
– С таким же успехом можно выгравировать это на ошейниках ищеек, взявших след. Но даже теперешний суд лучше того, каким он был раньше.
– Очень рада.
Дорнфорд молча смотрел на неё, и девушка подумала: "Парик идёт к его загорелому лицу".
Генерал перегнулся через неё:
– Какой срок даётся для уплаты, Дорнфорд?
– Обычно две недели, но его можно продлить.
– Исход дела предрешён, – мрачно объявил генерал. – Зато она отделается от Корвена!
– А где Тони Крум? – осведомилась Динни.
– Я видел его, когда входил. Стоит в коридоре у окна сразу за дверью. Вы его легко найдёте. Хотите, я схожу передам ему, чтобы он подождал?
– Пожалуйста.
– После суда прошу вас всех зайти ко мне.
Они кивнули, Дорнфорд вышел и больше не вернулся.
Динни и её отец сидели и ждали. Появился судебный пристав и передал судье записку; тот что-то написал на ней, и пристав унёс её обратно к присяжным. Почти немедленно после этого возвратились и они.
Широкое доброе лицо женщины, похожей на экономку, казалось обиженным, словно с ней в чём-то не посчитались, и Динни мгновенно поняла, что сейчас будет.
– Вынесен ли ваш вердикт единогласно, господа присяжные?
Старшина поднялся:
– Да, единогласно.
– Считаете ли вы ответчицу виновной в прелюбодеянии с соответчиком?
– Да.
– Считаете ли вы соответчика виновным в прелюбодеянии с ответчицей?
"Разве это не одно и то же?" – удивилась про себя Динни.
– Да.
– Какое возмещение должен, по-вашему, уплатить соответчик?
– Мы полагаем, что он должен оплатить только судебные издержки сторон.
"Чем больше любишь, тем больше платишь", – мелькнуло в голове у Динни. Не обращая больше внимания на слова судьи, она что-то шепнула отцу и выскользнула в коридор.
Крум стоял, прислонясь к окну, и Динни показалось, что она никогда не видела фигуры, исполненной такого отчаяния.
– Ну что, Динни?
– Мы проиграли. Возмещение ущерба не взыскивается, платим только судебные издержки. Выйдем, мне нужно с вами поговорить.
Они молча вышли.
– Пойдём посидим на набережной.
Крум усмехнулся:
– На набережной? Замечательно!
Больше они не сказали ни слова, пока не уселись под платаном, листва которого из-за холодной весны ещё не успела окончательно распуститься.
– Скверно! – сказала Динни.
– Я выглядел форменным болваном. Теперь хоть этому конец.
– Вы что-нибудь ели за последние два дня?
– Наверно. Пил во всяком случае много.
– Что вы собираетесь делать дальше, мой дорогой мальчик?
– Съезжу поговорю с Джеком Масхемом и постараюсь подыскать себе работу где-нибудь вне Англии.
Динни сообразила, что взялась за дело не с того конца. Пока она не знает намерений Клер, предпринимать ничего нельзя.
– Конечно, от советов мало пользы, – опять начала она, – но не могли бы вы подождать с месяц, прежде чем что-либо решать?
– Не знаю, Динни.
– Прибыли матки?
– Ещё нет.
– Но не бросать же вам дело, не начав его?
– По-моему, у меня теперь только одно дело – как-нибудь и гденибудь просуществовать.
– Мне ли не знать, что вы чувствуете! Но всё-таки не поддавайтесь отчаянию. Обещаете? До свиданья, мой дорогой, я тороплюсь.
Девушка поднялась и крепко пожала ему руку.
Придя к Дорнфорду, она застала там отца, Клер и "очень молодого" Роджера.
У Клер было такое лицо, словно случившееся произошло не с нею, а с кем-то другим.
Генерал расспрашивал адвоката:
– Сколько составят издержки, мистер Форсайт?
– Думаю, что около тысячи.
– Тысяча фунтов за то, что люди сказали правду! Мы не можем допустить, чтобы Крум заплатил больше, чем придётся на его долю. У него же за душой ни пенса!
"Очень молодой" Роджер взял понюшку.
– Ну, – объявил генерал, – пойду, а то жена совсем извелась. Динни, мы возвращаемся в Кондарфорд дневным поездом. Едешь с нами?
Динни кивнула.
– Отлично! Весьма вам признателен, мистер Форсайт. Значит, постановление о разводе будет к началу ноября? До свиданья.
Генерал ушёл, и Динни, понизив голос, спросила:
– Теперь, когда всё кончилось, скажите откровенно, что вы об этом думаете?
– То же, что и раньше: если бы на месте вашей сестры были вы, мы выиграли бы.
– Меня интересует другое, – холодно уточнила Динни. – Верите вы им или нет?
– В целом – да.
– Дальше этого юрист, очевидно, не может пойти?
"Очень молодой" Роджер усмехнулся:
– Никто не скажет правды, не умолчав при этом о чем-нибудь.
"Совершенно верно", – подумала Динни и спросила:
– Можно вызвать такси?
В машине Клер попросила:
– Сделаешь для меня кое-что, Динни? Привези мои вещи на Мьюз.
