Источник. Книга 1 - Рэнд Айн (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗
Он забывал временами, что она дочь Франкона, забывал обо всех причинах, побуждавших его хотеть ее. Он не чувствовал необходимости в дополнительных стимулах. Он просто хотел ее. Ему не нужны были причины, достаточно было и радостного волнения от ее присутствия.
И все же он чувствовал себя беспомощным перед ней. Он отказывался принять мысль, что какая-либо женщина может оставаться безразличной к нему. Но он не был уверен даже в ее безразличии. Он ждал и пытался угадать ее настроение, реагировать так, как, по его представлению, ей хотелось бы. Никакого ответа от нее он не получил.
Весенним вечером они вместе поехали на бал. Они танцевали, и он крепко прижимал ее к себе. Он знал, что она заметила и поняла. Она не отодвинулась, а только смотрела на него неподвижным взглядом, в котором угадывалось почти ожидание. Когда они уходили, он подал ей шаль и задержал пальцы на ее плечах. Она не шевельнулась, не спешила закутаться в шаль; она ждала, пока он сам не отвел руки. Затем они вместе пошли вниз к такси.
Она молча сидела в углу такси; никогда прежде его присутствие не казалось ей достойным молчания. Она сидела, скрестив ноги, запахнувшись в шаль, медленно постукивая пальцами по колену. Он нежно сжал ее руку. Она не сопротивлялась и не ответила, только перестала постукивать пальцами. Его губы коснулись ее волос. Это не было поцелуем, просто он долго не отнимал губы от ее волос.
Когда такси остановилось, он зашептал:
— Доминик… позволь мне подняться… на минуту…
— Да, — ответила она вяло и безразлично, это нисколько не походило на приглашение. Но она никогда не позволяла этого раньше. Он последовал за ней, и сердце его бешено колотилось.
Была доля секунды, когда она, войдя в квартиру, остановилась в ожидании. Он загляделся на нее — беспомощно, смущенно, сгорая от счастья. Он осознал эту паузу, только когда она снова двинулась, уходя от него в гостиную. Она села, раскинув руки по сторонам, в какой-то беззащитной позе. Глаза ее были полузакрыты и пусты.
— Доминик, — зашептал он, — Доминик… как ты прелестна!.. Затем он оказался рядом с ней, бессвязно шепча:
— Доминик… Доминик, я люблю тебя… Не смейся надо мной. Пожалуйста, не смейся!.. Вся моя жизнь… все, что пожелаешь… Разве ты не знаешь, как ты прекрасна?.. Доминик… я люблю тебя…
Он остановился, обнимая ее и наклоняясь к ее лицу, желая уловить какую-то реакцию, хотя бы сопротивление. Он не увидел ничего. В отчаянии он резко привлек ее к себе и поцеловал в губы.
Его руки разжались. Он выпустил ее из объятий и, ошеломленный, пристально посмотрел на ее тело, откинувшееся в кресле.
То, что было, не было поцелуем, и в своих объятиях он держал не женщину. Он обнимал и целовал не живое существо. Губы ее не двинулись в ответ на движение его губ, руки не шевельнулись, чтобы обнять его; в этом не было отвращения — отвращение он мог бы понять. Все было так, словно он мог держать ее вечно или бросить, поцеловать ее снова или пойти дальше в удовлетворении своей страсти — а ее тело этого бы не узнало, не заметило. Она смотрела не на него, а сквозь него. Увидев окурок, выпавший из пепельницы на столе рядом с ней, она двинула рукой и положила его обратно.
— Доминик, — неловко прошептал он, — разве ты не хотела, чтобы я тебя поцеловал?
— Хотела. — Она над ним не смеялась, она отвечала просто и беспомощно.
— Ты целовалась когда-нибудь раньше?
— Да. Много раз.
— И всегда вела себя так?
— Всегда. Точно так же.
— Почему ты хотела, чтобы я тебя поцеловал?
— Я хотела попробовать.
— Ты не человек, Доминик.
Она подняла голову, встала, и к ней снова вернулась четкая точность движений. Он знал, что больше не услышит в ее голосе простой доверчивой беспомощности, знал, что момент близости кончился, даже несмотря на то, что ее слова, когда она заговорила, были более откровенными, чем все, что она говорила раньше; но она произносила их так, будто ей было безразлично, в чем и кому она признается:
— Полагаю, я одна из тех уродов, о которых ты слышал, — совершенно фригидная женщина. Прости, Питер. Понимаешь? У тебя нет соперников, но и ты не претендент. Ты разочарован, дорогой?
— Ты… Это пройдет с возрастом… когда-нибудь…
— На самом деле я не так молода, Питер. Мне двадцать пять. Должно быть, это интересный эксперимент — переспать с мужчиной. Я хотела бы этого захотеть. Думаю, интересно было бы стать распутной женщиной. Знаешь, честно говоря, я… Питер, у тебя такой вид, будто ты сейчас покраснеешь. Это очень забавно.
— Доминик! Ты вообще никогда не была влюблена? Даже самую малость?
— Нет, не была. Я действительно хотела влюбиться в тебя. Думаю, это было бы удобно. С тобой у меня совсем не было бы забот. Но, видишь ли, я ничего не чувствую. Мне все равно — ты, Альва Скаррет или Лусиус Хейер.
Он встал. Не желая смотреть на нее, он подошел к окну и стал пристально вглядываться в него, сжав руки за спиной. Он позабыл о своей страсти и о ее красоте, но вспомнил теперь, что она — дочь Франкона.
— Доминик, ты выйдешь за меня замуж?
Он знал, что должен сказать это сейчас. Если он позволит себе подумать о ней, он никогда этого не скажет; его чувства к ней больше не имели значения, он не мог допустить, чтобы они стали преградой между ним и его будущим. А его чувства к ней начали переплавляться в ненависть.
— Ты шутишь? — спросила она.
Он повернулся к ней и заговорил быстро и легко — теперь он лгал и поэтому был так в себе уверен, что слова давались без всякого груда:
— Я люблю тебя, Доминик. Я без ума от тебя. Дай мне шанс. Почему бы и нет, если у тебя нет больше никого? Ты научишься любить меня, потому что я понимаю тебя. Я буду терпелив. Я сделаю тебя счастливой.
Она неожиданно вздрогнула, а затем рассмеялась. Она смеялась просто и самозабвенно; он видел, как колышутся бледные очертания ее платья. Она поднялась, откинув назад голову, подобно натянутой струне, дрожание которой ослепляло его — и оскорбляло, потому что ее смех не был едким или дразнящим. Это был обыкновенный веселый смех.
Потом смех прекратился. Она стояла и смотрела на него. Затем серьезно сказала:
— Питер, если я когда-нибудь захочу наказать себя за что-нибудь ужасное, если я захочу наказать себя самым страшным наказанием, я выйду за тебя замуж. — И добавила: — Считай это обещанием.
— Я буду ждать. И мне все равно, какую ты выберешь причину. Она весело улыбалась. Он всегда боялся этой холодной веселой улыбки.
— Знаешь, Питер, на самом деле ты вовсе не обязан этого делать. В любом случае ты получишь партнерство в фирме. И мы останемся добрыми друзьями. А теперь тебе пора уходить. Не забудь, в среду ты ведешь меня на выставку лошадей. Я обожаю выставки лошадей. Спокойной ночи, Питер.
Он оставил ее и пошел домой. Стояла теплая весенняя ночь. Он был взбешен. Если бы в этот момент ему предложили в безраздельное владение фирму «Франкон и Хейер» с условием, что он женится на Доминик, он отказался бы. А еще он знал, ненавидя себя, что, если ему предложат это завтра утром, он не откажется.
