Торговый дом Гердлстон - Дойл Артур Игнатиус Конан (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
Съехавшиеся гости были столь же разнообразны, как и поданные к столу вина, хотя, быть может, и не столь отборны. Широкое гостеприимство миссис Скэлли распространилось, как уже было отмечено выше, не только на ее друзей, но и на друзей ее соседей по пансиону, так что помещение его стало заполняться очень быстро, и к девяти часам для танцоров уже почти не оставалось места. Беспрерывным потоком к подъезду с грохотом подкатывали пролетки и кабриолеты и освобождались от своего груза. Поперек тротуара перед крыльцом была постелена ковровая дорожка — «совсем как у королей», заметила повариха, — а стоявший в дверях зеленщик выглядел столь торжественно и величественно в своем великолепном одеянии, что собственные кочаны капусты, вероятно, могли бы его не признать. Как ливрейный лакей он обладал только одним крупным недостатком: был туговат на ухо и, стараясь возместить этот недостаток, фантастически перевирал все, что ему говорилось, с самыми неожиданными порой результатами. Так, например, когда он, возвещая о прибытии одного весьма азартного игрока, капитана Сампергай, громогласно объявил, что прибыл капитан Самсебепомогай, все сочли, что это было не очень-то любезно, так как слишком походило на истину. Едва успело общество оправиться от этого маленького конфуза, как появились двое наших холостяков.
Миссис Скэлли, одетая с большим вкусом в черный шелк и кружева, стояла в дверях гостиной, принимая гостей, и выглядела в высшей степени прелестно и обольстительно. Так, во всяком случае, думал майор, когда он, приблизившись к ней, пожал ей руку и ловко ввернул галантный комплимент.
— Разрешите мне представить вам моего друга господина фон Баумсера, — добавил он.
Миссис Скэлли одарила немца такой очаровательной улыбкой, что сразу покорила сердце этого тевтона.
— Возьмите вон там программку, — сказала она. — Если не ошибаюсь, первый танец — кадриль. Нет, благодарю вас, майор, я должна остаться здесь, иначе кто же будет принимать гостей. — И она поспешила навстречу вновь прибывшим гостям, а майор и фон Баумсер отправились искать себе партнерш.
Танцы были разнообразны, и веселье било ключом. Вальс исполнялся на всевозможные лады: если акцизный чиновник мистер Сноддер танцевал по старинке на три счета, как и положено, то молодой Баклбери из банка, отвоевав местечко точнехонько под люстрой, с невероятной скоростью вращал себя и партнершу вокруг своей оси, отчего они казались парой жуков, насаженных на одну булавку, а мистер Смит из медицинского колледжа медленно кружился в вальсе с мисс Кларой Тиммс, и на лицах у них застыло то мучительно-напряженное, сосредоточенное выражение, которое появляется в танце на лицах всех англичан, создавая впечатление, что их ноги вдруг по собственному почину бросились отплясывать что-то и повлекли за собой тело совершенно против его воли. Танцевал и наш майор, которому все-таки удалось заполучить миссис Скэлли и который, как и подобает бравому офицеру, прокладывал себе путь в толпе танцующих с легкостью, изобличавшей многолетний опыт. В это же время в другом конце зала фон Баумсер с широкой улыбкой на лице проделывал какие-то па с пожилой дамой, прижатой, словно банджо, где-то под правой подмышкой. Короче говоря, все веселились до упаду, и вальс сменялся полькой, и полька мазуркой в таком темпе, что ряды танцующих слегка поредели за счет тех, кто послабее, а музыканты показали свою выносливость.
Но вот открылись двери карточной комнаты, куда и направилась вдова Скэлли вместе с майором и еще кое-кто из гостей постарше, для которых темп танца оказался слишком бурным. Здесь все выглядело чрезвычайно уютно, вокруг квадратных столов были чинно расставлены стулья, и на зеленом сукне сверкающими веерами раскинулись колоды карт. Майор и хозяйка дома играли против капитана Сампергая и одного пожилого джентльмена, приехавшего из Ламбета, и по окончании игры бравый капитан и его партнер поднялись из-за стола с облегченными карманами и опечаленной душой, что явилось довольно неожиданным ударом для капитана, рассчитывавшего немного поправить здесь свои дела и никак не ожидавшего встретить в лице майора такого понаторелого в этом искусстве ветерана. Затем наш бравый воин вместе с капитаном играли против хозяйки дома и еще одной дамы, и на этот раз наш прожженный хитрец — майор — умудрился проигрывать, и при том весьма естественно, и расплачиваться крайне непринужденно и галантно, с изысканнейшими комплиментами и маленькими восторженными спичами по адресу своих противниц, что явно произвело сильное впечатление на партнершу вдовы, но, как ни странно, отнюдь не понравилось самой вдове. После этого игроки парами направились ужинать и обнаружили, что танцоры уже завладели столом, в результате чего снова возникла небольшая суматоха и давка, заставившая отбросить всякую церемонность и чопорность и весьма способствовавшая тому, чтобы непринужденное веселье не пошло на убыль.
Если в первую половину вечера майору удалось в какой-то мере завоевать расположение миссис Лавинии Скэлли, то теперь он всячески закреплял и развивал достигнутые успехи. Прежде всего он громогласно осведомился у капитана Сампергая, сидевшего в другом конце стола, не доводилось ли ему встречаться с покойным генерал-майором Скэлли, и, получив отрицательный ответ, принялся весьма красноречиво распространяться о заслугах этого порожденного его воображением воина. После такого несколько беспринципного приема майор перешел к восхвалению вина, а затем начал предаваться воспоминаниям. Это были воспоминания воина, охотника, путешественника и светского льва, и все они неизменно вызывали восторг у слушателей. Когда же ужин пришел к концу, и была откупорена последняя бутылка и наполнен последний бокал, и танцоры вернулись к своим танцам, а игроки — к своим карточным столам, майор с удвоенным усердием принялся обхаживать вдову.
— Не кажется ли вам, что здесь очень жарко, майор? — спросила вдова.
— Да, жара изрядная, — чистосердечно подтвердил майор.
— Тут есть комнатка, где, вероятно, прохладнее, — сказала вдова. — И там вы можете выкурить папиросу. Эти комнатки мы решили превратить в курительные.
— Но вы должны сопровождать меня туда.
— Нет, нет, майор. Не забывайте, что я хозяйка.
— Но вам совершенно не требуется никого развлекать. Все развлекаются кто во что горазд. Вы слишком мало думаете о себе.
— Право же, майор…
— А я утверждаю, что вы устали и вам необходимо отдохнуть.
И майор распахнул перед ней дверь с таким настойчивым видом, что вдова уступила. Они вошли в маленькую уютную комнату, расположенную несколько в стороне от центра веселья. Здесь стояло два-три обитых ситцем стула и такая же кушетка. Вдова присела на одном конце кушетки, майор водрузился на другом; лицо его приняло еще более пунцовый оттенок, чем обычно, и, как всегда в трудную минуту, он сдвинул брови и выпятил грудь.
— Почему вы не закуриваете вашу папиросу? — спросила миссис Скэлли.
— А как же дым?
— Я люблю запах табака.
Майор достал папиросу из своего плоского серебряного портсигара. Вдова свернула бумажку и зажгла ее от газового рожка.
— Для того, кто так одинок, как я, — заметила она, — приятно сознавать, что возле тебя есть кто-то расположенный к тебе и ты можешь услужить кому-то, хотя бы в мелочах.
— Так одинок? — воскликнул майор, перемещаясь на кушетке. — Мне ли этого не знать! Если я завтра отправлюсь к праотцам, ни одна живая душа даже не вздохнет обо мне, разве что старик фон Баумсер.
— О, не говорите так! — с чувством произнесла миссис Скэлли.
— Но это факт. Однако порой мне хочется взбунтоваться против такой судьбы. Последнее время я начинаю мечтать о том, чтобы сделать свою жизнь более веселой и счастливой. Эти мечты появились у меня, когда я сидел вот там, у своего окна. И теперь, сколько ни старайся, уже не вытравишь их из сердца. А я знаю: это безумие — лелеять их, ведь если они не сбудутся, еще невыносимее станет мое одиночество.
Майор умолк и откашлялся. Вдова молчала; голова ее была опущена, глаза прикованы к узору ковра.
