Могикане Парижа - Дюма Александр (мир бесплатных книг .TXT) 📗
В результате оказывалось, что Камилл с каждым днем ближе и ближе подходил к своей цели. Его слова: «Коломбо уехал оттого, что я вас люблю» избавили его от всякого признания, а Кармелиту от необходимости ответить.
Коломбо предоставил Камиллу свободу действовать, следовательно, он этим самым как бы отказывался от Кармелиты.
Оставалось только узнать, могла ли Кармелита полюбить Камилла?
Молодой человек обладал блеском колибри и гибкостью змеи. Он ни разу не сказал девушке: «Хотите быть моей?», но он постоянно повторял: «Когда вы будете моей женой…» Часто и красноречиво рисовал он девушке заманчивые картины жизни вдвоем.
Однажды она ответила ему, улыбаясь:
– Это все мечты, Камилл!
Молодой человек прижал ее к своему сердцу и воскликнул:
– Нет, Кармелита, это действительность!
С этого дня Камилл понял, что девушка в его власти, но продолжал быть почтительным, скромным и серьезным. С Кармелитой нужно было поступать осторожно: малейшая оплошность могла положить конец всем надеждам Камилла. И он терпеливо ждал благоприятного случая.
Один раз вечером они спустились в тот самый сад, где три месяца перед тем Коломбо провел с Кармелитой часть ночи.
Вечер был удушливый.
Молнии, предсказывавшие страшную грозу, пересекали небо с запада на восток.
Завянувшие цветы и съежившиеся листья напрасно молили небо о дожде.
Молодые люди испытывали также влияние этой электрической атмосферы. Казалось, жизнь покинула их, и они, как цветы, звери и как вся природа вообще, жаждали освежающего дождя.
Камилл, привыкший к тропической жаре своей страны, не потерял сознания и, заметив летаргическое оцепенение и мечтательную сонливость девушки, понял, что так давно ожидаемый момент наконец настал.
Как песнь кормилицы убаюкивает обыкновенно ребенка, так и влюбленные речи Камилла усыпляли Кармелиту магнетическим сном, самым глубоким, самым опасным сном, противиться которому невозможно.
Так коршун, постепенно уменьшая круги своего поле та, парализует жаворонка, которого наметил.
Так змея околдовывает птицу, заставляя ее спускаться с ветки на ветку прямо в ее открытую пасть.
Не так смотрел Коломбо на Кармелиту в ту чудную весеннюю ночь, которую они провели вместе в том же саду и под теми же кустами сирени. Между обеими ночами и обоими молодыми людьми была такая же разница, как между весной и летом.
Тогда, действительно, свежая, молодая, стыдливая весна едва осмеливалась распустить свои почки. Теперь могучее и жгучее лето всюду разбрасывало свои цветы.
Тогда была пора детства с его нерешительностью, замешательством и страхами. Теперь наступила юность со своим блеском, смущением и заносчивостью. Во время весеннего дня, который предшествовал той ночи, когда Кармелита гуляла с Коломбо, так же гремел гром, жизнь так же как будто приостановилась, но разразился дождь и растительный мир был спасен от смерти.
В эту же летнюю знойную ночь цветы напрасно молили о дожде, листья осыпались, цветы увядали, растения погибали.
Девушке также пришлось склонить голову под гнетом этой насыщенной электричеством атмосферы и, за неимением живительной росы, упиваться невыразимыми сладостями любви.
В эту ночь бедная Кармелита один за другим обрывала лепестки своего венка невинности, и ее ангел-хранитель, сгорая от стыда, улетел на небо.
Когда она вернулась в свою комнату, взгляд ее упал на прелестный розан: он весь съежился от грозы. Кармелита подошла к нему; щеки ее пылали и были мокры от слез. Она сорвала все бывшие на кусте цветы и бутоны, положила их в белую кисею и спрятала в один из ящиков комода.
XII. Человек предполагает
Убедившись, что Кармелита в его руках, Камилл стал таким же, как был до того. Раз цель достигнута, к чему продолжать?
Все-таки он продолжал смягчать слишком резкие черты своего характера и, вообще, старался нравиться девушке.
Посреди радостей любви Кармелита совершенно забыла о прежних проказах и о легкомыслии молодого американца. Казалось, часы, проводимые ею с Камиллом, никогда не прекратятся и, благодаря ее вере в Камилла и ее самообладанию, она никогда не думала о будущем.
Она считала себя неограниченной повелительницей молодого человека; он исполнял малейшие ее желания и слушался ее беспрекословно.
Заметив однажды двусмысленный взгляд одного из со седей, Кармелита сейчас же сообщила об этом Камиллу, и он предложил ей немедленно переехать. Кармелита согласилась.
Тогда они начали соображать, в какой квартал им переезжать.
Камилл хотел поселиться в самом богатом квартале, на шоссе д’Антен, где бы у них была масса соседей, которых они сейчас избегали. Тут снова проявилась одна из черт характера Камилла: для удовлетворения своей гордости он не прочь был поселиться в самом богатом квартале, чтобы показать всему Парижу, какой красавицей он обладал.
Кармелита, однако, не объясняя себе намерений Камилла, понимала, что истинное счастье всегда ищет уединения, и потому просила Камилла не нанимать квартиры в шумном месте, а поселиться где-нибудь в окрестностях Парижа.
Камилл, на которого Кармелита имела огромное и благотворное влияние, согласился, и они отправились выбирать укромный уголок, где бы не было соседей.
Увы! Кто из нас, бедных мечтателей, не создавал чудного плана: построить свое гнездышко где-нибудь в тени и в уединении, куда бы не проникал человеческий голос и не нарушал покоя?
А Камилл и Кармелита привели эту мечту в исполнение. В одно воскресенье они отправились по разным дорогам и сошлись у границы Медона, откуда продолжали путь рука об руку.
День был прелестный: небо ясное, луга переливались тысячами цветов, с деревьев, стоявших по бокам дороги, осыпались первые пожелтевшие листья, так что молодые люди как бы проходили под триумфальной аркой. При рода щедро награждает подобными праздниками влюбленных: скромная и услужливая сообщница, она дает им полную и неограниченную власть.
Так шли они по полям в Медон, вызывая на пути своем всеобщий восторг. Старые, глядя на них, с сожалением вспоминали о счастливом прошлом; молодые с радостью думали об ожидающем их будущем.
Действительно, это была пара, достойная внимания: оба молодые, влюбленные и красивые; Камилл с гордостью во взгляде, взор Кармелиты, наоборот, был меланхоличен.
Наконец, они пришли в Медон, но он показался им слишком населенным.
Какова была радость Кармелиты, когда в новом их домике она увидела свой розовый куст.
Не зная тайной причины, привязывавшей так Кармелиту к розану, Камилл желал доставить ей удовольствие и велел одному из комиссионеров отправиться по кратчайшей дороге, тогда как он и Кармелита шли по самому длинному пути; так что розовый куст был на месте раньше их прихода.
Поцеловав дорогой ей розан, Кармелита перенесла его в свою комнату и продолжала осматривать остальное помещение.
Это был прелестный домик, выстроенный наподобие полевых построек времен Марии-Антуанетты. Он был вы строен из земли, кирпичей и необструганных бревен, вокруг него вился виноград, плющ и жасмин; все эти было создано случаем, фантазией.
Внизу помещались передняя, зал, столовая и кухня. Внутренняя лестница вела на террасу, которая, обтянутая полотном, могла служить летней столовой. Снаружи лестница, перила которой были обвиты гигантскими листьями кирказона, вела в две спальни и две уборные. Две комнаты для прислуги дополняли это гнездышко, почти совершенно скрытое в листьях, во мху и цветах.
Посреди сада возвышалось легкое и изящное строение.
– Ах, какой красивый флигель, – сказала Кармели та. – Что мы сделаем из него?
– Здесь поселится Коломбо, – спокойно ответил Камилл.
Девушка отвернулась: она чувствовала, что покраснела.
Понятно, Камилл не раз повторял имя своего друга, но, казалось, это имя навсегда осталось в самой глубине сердца Кармелиты, и она ни за что не решилась бы произнести его. Еще никогда тень обманутого друга не выступала так ярко во всем блеске своей честности.
