Таинственный сад - Бернетт Фрэнсис Ходгсон (читать хорошую книгу .TXT) 📗
— Ну да, выздоровел, — подтвердил Дикен.
— Выздоровел! Выздоровел! — с такой силой возопил Колин, что лицо его от натуги побагровело.
Конечно, он и до этого чувствовал себя с каждым днем лучше. Но одно дело ощущать прилив сил после болезни и совсем другое — когда внезапно тебя осенит, что стал совершенно здоров. Вот почему, осознав это, Колин не смог сдержать радостных возгласов.
— Я буду жить долго-долго! — вопил он что было мочи. — Сколько нового я успею узнать о людях, и о разных других существах, и обо веем-веем на свете! И волшебство всегда-всегда будет со мной! Я здоров! Я здоров!
Несколько успокоившись, Колин сказал:
— А теперь мне хотелось бы поблагодарить волшебство. Только я никак не придумаю, как это сделать.
Услыхав, о чем говорит молодой хозяин, Бен Уэзерстафф, возившийся с кустом розы, встал и подошел к остальным.
— По-моему, тебе, мистер Колин, следует пропеть прославление, — посоветовал он.
— Прославление? — удивился Колин. — А что это?
— Дикен наверняка тебе может спеть, — ответил старый садовник.
— Прославление поют в церкви, — стал тут же объяснять Дикен. — Матушка наша считает, что даже жаворонки по утрам поют это вместе с людьми.
— Если она так говорит, — с очень серьезным видом произнес Колин, — значит, это прославление плохим быть не может. Я… я просто никогда в церкви не был и почти ничего про нее не знаю. Спой, пожалуйста, Дикен.
Дикен в ответ улыбнулся и снял с головы фуражку.
— Тебе, Колин, тоже надо снять шляпу, — сказал он. — И тебе, Бен, тоже, — повернулся Дикен к садовнику. — Ты-то ведь должен знать.
Колин снял шляпу. Бен Уэзерстафф, недоуменно бубня что-то под нос, последовал его примеру. Старый садовник сам себе удивлялся: он словно все делал сейчас помимо собственной воли. И вот Дикен, стоя среди деревьев и кустов роз, запел:
Восславьте Господа, ибо от Него благодать!
Восславьте Его все существа на земле!
Восславьте Его ангелы на небесах!
Восславьте Отца и Сына и Святого Духа!
Аминь!
Когда Дикен умолк, старый Бен, поджав губы, с тревогой взглянул на Колина.
Тот опустил голову и, казалось, что-то обдумывал.
— Какое хорошее прославление! — выдохнул наконец он. — Как раз именно это я собирался сказать волшебству.
Еще чуть-чуть помолчав, Колин добавил:
— Наверное, волшебство и Тот, о Ком прославление — вообще одно и то же. Просто я назвал по-другому. Дикен, спой еще раз. А мы с Мэри попробуем с тобой вместе.
И они хором запели гимн. Мэри и Колин старались изо всех сил. Голос Дикена звучал громко и чисто. На второй строке Бен Уэзерстафф, который никогда ничего не пел с тех самых пор, как его выгнали из церковного хора, вдруг громко откашлялся. Третью строку он пропел вместе со всеми, и воодушевление его было таково, что он начисто заглушил голоса детей. Мэри на него внимательно поглядела. Подбородок у старого Бена дрожал, глаза как-то странно блестели, морщинистые щеки были мокры от слез. Тут Мэри вспомнила: что-то похожее уже происходило со старым садовником, когда Колин впервые встал на ноги.
— Никогда раньше в прославлении этом никакого смысла не видел, — допев гимн, хрипло проговорил Бен Уэзерстафф. — Но теперь-то мне по-другому кажется. Потому как без этого тебе, мистер Колин, нипочем не набрать бы пять фунтов всего за неделю.
В это время внимание юного мистера Крейвена привлекла какая-то тень, мелькнувшая меж деревьев.
— Там… Там кто-то ходит в нашем саду, — испуганно проговорил он.
Колину не пригрезилось. Потому что, когда дети, при мощной поддержке садовника, пели последние слова гимна, дверь в увитой плющом стене тихонько открылась, и в сад вошла женщина в голубой накидке. Ее свежее и привлекательное лицо озаряла улыбка. Остановившись под деревом, она слушала. Блики солнца освещали ее, и она была очень похожа на добрых женщин из книжек с цветными картинками Колина.
Дослушав гимн, она пошла туда, где стояли дети и старый садовник. Тут ее и заметил Колин. Мгновение спустя увидал и Дикен.
— Да это же наша матушка, вот это кто! — крикнул он и бросился ей навстречу.
Колин и Мэри кинулись следом.
— Вот наша матушка! — повторил Дикен, когда все остановились перед миссис Соуэрби. — Вы же давно хотели ее увидеть. Потому я и подсказал ей, как проникнуть сюда.
Не в силах оторвать взгляда от лица миссис Соуэрби, Колин простер к ней руки.
— Я хотел вас увидеть, даже когда был больной, — тихо проговорил он. — Вас, Дикена и Таинственный сад. А больше мне в то время не хотелось никого видеть, кроме кузины Мэри, конечно.
Миссис Соуэрби внимательно на него смотрела. Вдруг губы ее задрожали, а в глазах появились слезы.
— Мальчик! Милый мой мальчик! — с чувством произнесла она.
Это прозвучало с подлинно материнской лаской. Точно так же миссис Соуэрби могла обратиться и к Дикену, и к остальным своим детям. Колину это очень пришлось по душе.
— Вы рады, что я теперь выздоровел? — спросил он.
— Еще бы! — воскликнула добрая женщина. — И как ты на свою маму похож! У меня даже сердце дрожит.
— И папа теперь сможет меня полюбить? — без колебаний поделился мальчик самой сокровенной своей тревогой.
— Ну конечно! — ласково потрепала миссис Соуэрби его по плечу. — Пора, пора папе твоему возвращаться.
Не успела она это сказать, как к ним подошел старый Бен Уэзерстафф.
— Сьюзен Соуэрби! — грянул он на весь сад. — Ты только на ноги, на ноги его посмотри! А ведь недавно совсем это были просто какие-то барабанные палочки под чулками. Про мистера Колина из-за этого даже мнение в колченогости утвердилось.
— Ну, теперь у него с ногами все позади, — звонко откликнулась женщина. — Они как у всех настоящих мальчиков. Главный рецепт сейчас для него — побольше играть, в саду над растениями работать, есть вдоволь и молоко пить, и тогда здоровее его мальчишки во всем Йоркшире не будет. И слава Богу!
Потом миссис Соуэрби положила руки на плечи Мэри.
— Ты тоже сильно поздоровела, — любуясь ее лицом, сказала она. — Теперь ты никак не слабее, чем наша Элизабет Элен. А хорошенькая-то какая! Думаю, ты тоже стала на свою маму похожа. Мне про нее миссис Мэдлок рассказывала. Она от кого-то там слышала, что твоя мама очень красивой была. Вот вырастешь, Мэри Леннокс, и тоже будешь хороша, словно роза.
Миссис Соуэрби умолчала лишь об одном. Она помнила, как Марта, явившись на выходной первый раз после приезда девочки в Мисселтуэйт, сказала, что никогда не поверит рассказам о красоте миссис Леннокс. «Не может, — твердила Марта, — не может красивая женщина родить настолько безобразную девочку!»
Сама Мэри Леннокс мало обращала внимания на свое лицо. На это у нее просто не оставалось времени. Конечно же, она чувствовала, что окрепла и изменилась. Но она даже мечтать не могла, что когда-нибудь станет похожа на прекрасную Мэмсахибу, и теперь, слушая миссис Соуэрби, зарделась от радости.
Вдоволь наговорившись, дети и старый Бен обошли с миссис Соуэрби Таинственный сад. Ее привлекала каждая мелочь, каждый спасенный куст, и она с удовольствием еще раз выслушала в подробностях историю сада, которую ей уже рассказывал Дикен. Колин держал ее за правую руку, а Мэри за левую. Оба то и дело поднимали глаза и подолгу любовались ее лицом, от которого, казалось, исходит сочувствие и поддержка всем их планам и замыслам. Ибо миссис Соуэрби понимала их так, как, кроме нее, умел понимать и людей и все живое вокруг только Дикен. Недаром ведь Уголек, несколько раз громко каркнув, взлетел на ее плечо и устроился там точно так же, как на плече любимого своего хозяина.
Когда миссис Соуэрби рассказали, как Робин учит летать птенцов, она, смеясь, отвечала:
— Это приблизительно то же, что мы с детьми делаем, когда учим ходить. Только я лично за своих детей куда больше бы беспокоилась, если бы они у меня были с крыльями.
