О водоплавающих - О'Брайен Флэнн (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
— Ну, чего уж там рядиться, — говорит Пука и с этими словами отходит назад, вынимает изо рта трубку и со всего разбегу — хрясь! — так что у друга нашего половину черепушки снесло и в гнездо черного дрозда забросило.
— А ведь неплохо было, верно? — не унимается Пука. — Понравилось?
— Еще как! — отвечает Треллис сквозь дырку в башке. А что еще ему оставалось делать? Против лома, как говорится, нет приема. — Почему бы и нет? Просто здорово!
— Дальше еще веселее будет, — говорит Пука, хмурясь, и трубкой вовсю дымит. — Повеселимся от души. Кстати, вон там, на траве, не твоя костяшка валяется?
— Чья же еще, моя, — отвечает Треллис. — Сзади чего-то отвалилось.
— Подбери и держи крепче, — говорит Пука. — У меня строгий учет, чтоб все на месте было.
И, сказав это, смачно так плюнул Треллису в глаза своей вонючей слюной.
— Благодарствую, — отвечает Треллис.
— Скажи-ка, не надоело быть человеком? — спрашивает Пука.
— От человека-то только половинка осталась, — отвечает Треллис. — Может, сделаешь из меня симпатичную бабенку, да и поженимся?
— Крысу из тебя сделаю, — говорит Пука.
Сказано — сделано. Потер Пука колдовским манером свои пальцы и силой своей колдовской магии превратил Треллиса в здоровую-прездоровую крысищу с черной мордой, шершавым хвостом, блохастую и завшивевшую до неимоверности, разносчицу бубонной чумы и прочих эпидемических заболеваний.
— Ну, и кто ты теперь? — спрашивает Пука.
— Крыса, вестимо, — отвечает крыса, виляя хвостом, чтобы показать, как она довольна, да и что ей, сказать по правде, еще оставалось делать. Бедная, несчастная крыса.
Пука пыхнул трубкой.
— Стоп, — сказал Ферриски.
— В чем дело? Разве не здорово у меня получается? — спросил Шанахэн.
— Все замечательно, сэр, — ответил Ферриски, — но дайте же и мне внести свою скромную лепту. У меня, джентльмены, явилась идея дать новое развитие нашему рассказу.
Итак, Пука пыхнул трубкой, и результат этого действия оказался в высшей степени волшебным, потому что Пука во мгновение ока превратился в кучерявого эрдельтерьера, а эрдельтерьеры, как известно, испокон веку заклятые враги крыс. Он громко залаял и стремглав ринулся вслед за шелудивой тварью. Да, то была погоня! Взад и вперед носились они, визжа и лая. Ну, у крысы, понятное дело, скорость не та. В завершение охоты эрдель схватил крысу за шкирятник и задал ей такую трепку, что она было решила, что тут-то ей и конец. И действительно, ни одной косточки и ни одной поджилки у ней не осталось целой, когда собака бросила ее на траву.
— Вот это ладно, — заметил Ферриски, — у крыс косточки слабенькие. Мягенькие такие. Крысу прикончить — раз плюнуть.
Тут до высокоуважаемых членов компании в самый разгар их творческой активности и досужих литературных забав донеслись откуда-то снаружи слабые и, если можно так выразиться, блуждающие звуки. Ситуация могла обернуться неловкой, однако Ламонт повел себя исключительно хладнокровно и хитроумно.
— Итак, говоря вкратце, — произнес он, — Пука снова прибег к своему волшебству, так что он и Треллис вновь оказались высоко в воздухе, как и за четверть часа до этого, готовые к новым испытаниям.
Орлик вошел в комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь. Он выглядел свежим, собранным, сама учтивость, и легкое табачное благоухание исходило от него.
— Рады видеть лучшего рассказчика всех времен и народов, — сказал Шанахэн. — А мы вас тут уже заждались, прямо не знали, что делать. Пожалуйста, приступайте, маэстро.
Орлик озарил присутствующих златозубой улыбкой. Единственным признаком некоторой озабоченности было то, что улыбка задержалась у него на лице дольше, чем требовалось.
— Новые душераздирающие подробности? Что ж, извольте.
— Итак, к делу, — сказал Ламонт.
— Меня посетила глубокая мысль, — произнес Орлик. — Только теперь свет ее глубины окончательно осенил меня. Я придумал такой сюжетный ход, который поможет нашему повествованию подняться на высочайший уровень великой литературы.
— Смею надеяться, что он не уведет нас слишком далеко, — сказал Шанахэн.
— Новое развитие событий устроит всех. А вас, джентльмены, в особенности. Справедливость в нем будет сочетаться с местью.
— Ладно, если он по-прежнему будет столь же увлекательным, — согласился Шанахэн.
Склонив голову, словно под тяжестью прорезавшей его лоб глубокой морщины, Ламонт мрачно изрек:
— Попробуйте только испортить дивную историю, которую мы сочинили, и, клянусь Богом, я вам все ребра пересчитаю. Верно, ребята?
Ответом был всеобщий одобрительный гул.
— А теперь слушайте, джентльмены, — сказал Орлик. — Мы продолжаем.
На ночь они устроились передохнуть на дереве в Клу-ан-Эо, Треллис, как на шестке, на тонкой ветке, обвитой колючим терновником и утыканной острыми, как иглы, шипами куманикой. Потерев друг об друга большие пальцы, Пука достал из штанов полотняный навес и проворно растянул его над ковром из мягкого дерна на колышках, которые он вбил в дышащую свежестью землю с помощью колотушки из пахучей сосны. Справившись с этим, он сотворил еще одно небольшое чудо, выудив из своих необъятных штанов замечательную складную кровать и полный комплект тонкого французского белья. Затем, опустившись на колени, он стал молиться, производя языком и твердыми, как рог, большими пальцами такие звуки, от которых сердце несчастного Треллиса, сидевшего высоко над ним, болезненно сжалось. Закончив молиться, он облачился в шелковую пижаму изысканного восточного покроя с кушаком, украшенным разноцветными кисточками, одеяние, достойное великого восточного султана, восседавшего в своем гареме. Затем обратился к Треллису:
— По тому, как гнутся верхушки деревьев под порывами ветра, я могу предсказать, что послезавтра будет дождливый день. Доброй ночи вам там, наверху, и смею надеяться, что свежий воздух благотворно подействует на вас и поможет вам восстановить силы. Я же, ввиду слабого здоровья, предпочитаю спать под балдахином.
Треллис к тому времени уже мало что соображал, настолько он был измучен, поэтому его учтивый ответ, пробившийся сквозь густую крону, был еле слышен.
— Посевы в полях ждут не дождутся дождя, — сказал он. — Спокойной вам ночи. И да хранят вас ангелы Господни.
Пука выбил красные угли из своей пенковой трубки и укрылся под балдахином, предварительно не забыв погасить угольки плоским камушком, ибо пожары разрушительны и каждый любитель красот родного края ревностно бережет от них природу. И кто-то из нашей парочки (кто именно, установить не удалось) громогласно храпел всю ночь.
Ночь прошла, и настало утро, первым делом пробудив равнины и открытые места, а затем проникло и в зеленую лесную цитадель, коснувшись настойчивым лучом габардинового полога балдахина Пуки. Пука встал, помолился и умастил виски редкостным бальзамом, который неизменно носил при себе в небольшом черном, идеально круглом флаконе. После чего он извлек из карманов фунт овса и другие изысканные ингредиенты и сварил себе овсяную чудо-кашу — блюдо непревзойденной легкости и питательности. Устроившись в тенистом уголку, он съел свою кашу, но, прежде чем приступить к трапезе, учтиво предложил сидевшему на ветке человеку составить ему компанию.
— Завтрак? — спросил Треллис, и его тихий шепот едва долетел до земли, так как верхушка дерева, где он сидел, была довольно высока.
— Было бы ошибкой сказать, что вы ошиблись, — ответил Пука. — Я прошу вас спуститься и позавтракать со мной, но, дабы избежать нечетности единственного приглашения, я повторяю его, дабы вы могли от него отказаться.
— Спасибо, отказываюсь от первого и от второго, — произнес Треллис.
— Очень жаль, — посетовал Пука, с хрустом перемалывая поджаристую корочку своими выступающими челюстями. Похожий на башмак подбородок его был чисто выбрит. — Голодать — величайшее заблуждение.
