Трепет листа - Моэм Уильям Сомерсет (читать книги бесплатно .txt) 📗
Доктор снова надел плащ и спустился по лестнице. В дверях стоял мистер Хорн. Он разговаривал с боцманом привезшего их парохода и пассажиркой второго класса, которую доктор Макфейл несколько раз видел во время плавания. Боцман, приземистый, сморщенный и необыкновенно грязный человек, кивнул ему, когда он проходил мимо.
— Скверное дело вышло с корью, а, доктор? — сказал он. — Вы как будто уже устроились?
Доктор Макфейл подумал, что боцман слишком фамильярен, но он был застенчив, да и обижаться было не в его характере.
— Да, мы сняли комнату на втором этаже.
— Мисс Томпсон собирается плыть с вами в Апию, вот я и привел ее сюда.
Боцман большим пальцем указал на свою спутницу. Это была женщина лет двадцати семи, полная, с красивым, но грубым лицом, в белом платье и большой белой шляпе. Ее жирные икры, обтянутые белыми бумажными чулками, нависали над верхом белых лакированных сапожек. Она льстиво улыбнулась Макфейлу.
— Этот типчик хочет содрать с меня полтора доллара в день за какую-то конуру, — сказала она хриплым голосом.
— Послушай, Джо, я же тебе говорю, что она моя хорошая знакомая, — сказал боцман, — и больше доллара в день платить не может, ну и нечего тебе запрашивать больше.
Торговец был жирный, любезный и всегда улыбался.
— Ну, если вы так ставите вопрос, мистер Суон, я посмотрю, нельзя ли что-нибудь устроить. Я поговорю с миссис Хорн, и если мы решим, что можно сделать скидку, то сделаем.
— Со мной этот номер не пройдет, — сказала мисс Томпсон. — Мы покончим все это дело сейчас. Я плачу за эту комнатушку доллар в день и ни шиша больше.
Доктор Макфейл улыбнулся. Его восхищала наглость, с какой она торговалась. Сам он был из тех людей, которые всегда платят столько, сколько с них требуют. Он предпочитает переплачивать, лишь бы не торговаться. Хорн вздохнул.
— Хорошо, ради мистера Суона я согласен.
— Вот это разговор, — сказала мисс Томпсон. — Ну, так заходите, и вспрыснем это дело. Берите мой чемоданчик, мистер Суон, в нем найдется неплохое виски. Заходите и вы, доктор.
— Благодарю вас, но мне придется отказаться, — ответил он. — Я иду на пристань приглядеть за багажом.
Он вышел под дождь. Над бухтой проносились косые полосы ливня, и противоположного берега почти не было видно. Он встретил несколько туземцев, одетых только в лава-лава; в руках у них были большие зонты. Они держались прямо, и их неторопливая походка была очень красива; проходя мимо, они улыбались ему и здоровались с ним на непонятном языке.
Он вернулся к самому обеду; стол для них был накрыт в гостиной торговца. Это была парадная комната, которой пользовались только в торжественных случаях, и вид у нее был нежилой и грустный. Вдоль стен были аккуратно расставлены стулья, оббитые узорным плюшем, а на потолке висела позолоченная люстра, завернутая от мух в желтую папиросную бумагу. Дэвидсона не было.
— Он пошел с визитом к губернатору, — объяснила миссис Дэвидсон, — и его, наверное, оставили там обедать.
Маленькая девочка-туземка внесла блюдо бифштексов по-гамбургски, а через некоторое время в комнату вошел сам хозяин, чтобы узнать, всем ли они довольны.
— Кажется, у нас появилась новая соседка, мистер Хорн? — сказал доктор Макфейл.
— Она только сняла комнату, — ответил торговец. — Столоваться она у меня не будет.
Он поглядел на обеих женщин с заискивающей улыбкой.
— Я поместил ее внизу, чтобы она вам не мешала. Она вас не побеспокоит.
— Она приехала на нашем пароходе? — спросила миссис Макфейл.
— Да, мэм, во втором классе. Она едет в Апию. Получила там место кассирши.
— А!
Когда торговец ушел, Макфейл сказал:
— Ей, наверное, скучно обедать одной у себя в комнате.
— Если она ехала вторым классом, то, надо полагать, это ее вполне устраивает, — сказала миссис Дэвидсон. — Я не совсем представляю себе, кто бы это мог быть.
— Я проходил мимо, когда боцман привел ее сюда. Ее фамилия Томпсон.
— Не она ли вчера танцевала с боцманом? — спросила миссис Дэвидсон.
— Пожалуй, — сказала миссис Макфейл. — Я еще тогда подумала: кто она такая? Она показалась мне чересчур развязной.
— Да, ничего хорошего, — согласилась миссис Дэвидсон.
Они заговорили о другом, а после обеда разошлись, чтобы вздремнуть, так как утром встали непривычно рано. Когда они проснулись, небо было по-прежнему затянуто серыми тучами, но дождь перестал, и они решили пройтись по шоссе, которое американцы провели вдоль берега бухты.
Когда они вернулись, их встретил Дэвидсон — он тоже только что вошел в дом.
— Нас могут задержать на две недели, — недовольно сказал он. — Я возражал, но губернатор говорит, что ничего нельзя сделать.
— Мистеру Дэвидсону не терпится вернуться к своей работе, — сказала его жена, обеспокоенно поглядев на него.
— Мы отсутствовали целый год, — подтвердил он, меряя шагами веранду. — Миссия оставлена на миссионеров-туземцев, и я очень боюсь, что они все запустили. Это весьма достойные люди, я ни в чем не могу их упрекнуть: богобоязненные, благочестивые, истинные христиане — их христианство посрамило бы многих и многих так называемых христиан у нас на родине, — но до крайности бездеятельные. Они могут проявить твердость один раз, два раза, но быть твердыми всегда они не могут. Когда оставляешь миссию на миссионера-туземца, то, каким бы надежным он ни казался, через некоторое время непременно начнутся злоупотребления.
Мистер Дэвидсон остановился у стола. Его высокая сухопарая фигура и бледное лицо с огромными сверкающими глазами были очень внушительны, пламенные жесты и звучный низкий голос дышали глубочайшей искренностью.
— Я знаю, что мне предстоит большая работа. Я стану действовать — и действовать безотлагательно. Если дерево сгнило, оно будет срублено и предано огню.
А вечером, после заменявшего ужин позднего чая, пока они сидели в чопорной гостиной — дамы с вязаньем, а доктор с трубкой, — миссионер рассказал им о своей работе на островах.
— Когда мы приехали туда, они совершенно не понимали, что такое грех, — говорил он. — Они нарушали заповеди одну за другой, не сознавая, что творят зло. Я бы сказал, что самой трудной задачей, стоявшей передо мной, было привить туземцам понятие о грехе.
Макфейлы уже знали, что Дэвидсон провел пять лет на Соломоновых островах еще до того, как познакомился со своей будущей женой. Она была миссионером в Китае, и они встретились в Бостоне, куда приехали во время отпуска на съезд миссионеров. После брака они получили назначение на эти острова, где и трудились с тех пор на ниве господней.
Разговаривая с мистером Дэвидсоном, доктор и его жена каждый раз удивлялись мужеству и упорству этого человека. Он был не только миссионером, но и врачом, и его помощь в любое время могла потребоваться на одном из островов группы. В сезон дождей даже вельбот — ненадежное средство передвижения по бушующим валам Тихого океана, а за ним часто присылали просто пирогу, и тогда опасность бывала очень велика. Если его звали к больному или раненому, он никогда не колебался. Десятки раз ему приходилось всю ночь напролет вычерпывать воду, чтобы избежать гибели, и порою миссис Дэвидсон уже теряла надежду вновь его увидеть.
— Иногда я просто умоляю его не ездить, — сказала она, — или хотя бы подождать, пока море немного утихнет, но он ничего не слушает. Он упрям, и, если уж примет решение, его ничто не может остановить.
— Как мог бы я учить туземцев уповать на господа, если бы сам страшился уповать на него? — вскричал Дэвидсон. — Но я не страшусь, не страшусь. Присылая за мной в час беды, они знают, что я приеду, если это в человеческих силах. И неужели вы думаете, что господь оставит меня, когда я творю волю его? Ветер дует по его велению, и бурные волны вздымаются по его слову.
Доктор Макфейл был робким человеком. Он так и не сумел привыкнуть к визгу шрапнели над окопами, и, когда он оперировал раненых на передовых позициях, по его лбу, затуманивая очки, катился пот — так напряженно он заставлял слушаться свои дрожащие руки. Он поглядел на миссионера с легким трепетом.
