Трепет листа - Моэм Уильям Сомерсет (читать книги бесплатно .txt) 📗
— В молодости я и сам был не прочь поплясать, — сказал доктор Макфейл.
— Я так и подумала вчера вечером, когда услышала, как вы приглашали миссис Макфейл на тур вальса. Я не вижу особого вреда в том, что муж танцует с женой, но все же я была рада, когда она отказалась. Я считаю, что при данных обстоятельствах нам лучше держаться особняком.
— При каких обстоятельствах?
Миссис Дэвидсон бросила на него быстрый взгляд сквозь пенсне, но не ответила.
— Впрочем, у белых это не совсем то, — продолжала она, — хотя я вполне согласна с мистером Дэвидсоном, когда он говорит, что не понимает человека, который может спокойно стоять и смотреть, как его жену обнимает чужой мужчина, и я лично ни разу не танцевала с тех пор, как вышла замуж. Но туземные танцы — совсем другое дело. Они не только сами безнравственны, они совершенно очевидно приводят к безнравственности. Однако, благодарение богу, мы с ними покончили, и вряд ли я ошибусь, если скажу, что в нашем округе уже восемь лет как танцев нет и в помине.
Теперь пароход приблизился ко входу в бухту, и миссис Макфейл тоже поднялась на палубу. Пароход круто повернул и медленно вошел в гавань. Это была большая, почти замкнутая бухта, в которой мог свободно поместиться целый флот, а вокруг нее отвесно уходили ввысь зеленые горы. У самого пролива, там, куда с моря еще достигал бриз, виднелся окруженный садом дом губернатора. С флагштока лениво свисал американский флаг. Они миновали два-три аккуратных бунгало и теннисный корт и причалили к застроенной складами пристани. Миссис Дэвидсон показала Макфейлам стоявшую ярдах в трехстах от стенки шхуну, на которой им предстояло отправиться в Апию. По пристани оживленно сновали веселые добродушные туземцы, собравшиеся со всего острова, кто — поглазеть, а кто — продать что-нибудь пассажирам, направляющимся дальше, в Сидней; они принесли ананасы, огромные связки бананов, циновки, ожерелья из раковин или зубов акулы, чаши для кавы и модели военных пирог. Среди них бродили аккуратные, подтянутые американские моряки с чисто выбритыми, веселыми лицами; в стороне стояла кучка портовых служащих. Пока выгружали багаж, Макфейлы и миссис Дэвидсон разглядывали толпу. Доктор Макфейл смотрел на кожу детей и юношей, пораженную фрамбезией — уродливыми болячками, напоминавшими застарелые язвы, и его глаза блестели от профессионального интереса, когда он впервые в жизни увидел больных слоновой болезнью — огромные бесформенные руки, чудовищные волочащиеся ноги. И мужчины и женщины были в лава-лава.
— Очень неприличный костюм, — сказала миссис Дэвидсон. — Мистер Дэвидсон считает, что его необходимо запретить в законодательном порядке. Как можно требовать от людей нравственности, если они носят только красную тряпку на чреслах?
— Костюм весьма подходящий для здешнего климата, — отозвался доктор, вытирая пот со лба.
Теперь, когда они очутились на суше, жара, несмотря на ранний час, стала невыносимой. Закрытый со всех сторон горами, Паго-Паго задыхался.
— На наших островах, — продолжала миссис Дэвидсон своим пронзительным голосом, — мы практически искоренили лава-лава. В них ходят только несколько стариков. Все женщины носят длинные балахоны, а мужчины — штаны и рубашки. В самом начале нашего пребывания там мистер Дэвидсон написал в одном из отчетов: «Обитатели этих островов по-настоящему проникнутся христианским духом только тогда, когда всех мальчиков старше десяти лет заставят носить штаны».
Миссис Дэвидсон, птичьим движением повернув голову, взглянула на тяжелые серые тучи, которые, клубясь, поднимались над входом в бухту. Упали первые капли дождя.
— Нам лучше где-нибудь укрыться, — сказала она.
Они последовали за толпой под большой навес из гофрированного железа, и начался ливень. Они простояли там некоторое время, а затем к ним присоединился мистер Дэвидсон. Правда, на пароходе он несколько раз вежливо побеседовал с Макфейлами, но, не разделяя любви своей жены к обществу, большую часть времени проводил за чтением. Это был молчаливый, мрачный человек, и чувствовалось, что, стараясь быть любезным, он только выполняет возложенный на себя долг христианина; характер у него был замкнутый, чтобы не сказать — угрюмый. Его внешность производила странное впечатление. Он был очень высок и тощ, с длинными, словно развинченными руками и ногами, впалыми щеками и торчащими скулами; при такой худобе его полные чувственные губы казались особенно удивительными. Он носил длинные волосы. Его темные, глубоко посаженные глаза были большими и печальными, а красивые руки с длинными пальцами наводили на мысль о большой физической силе. Но особенно поражало вызываемое им ощущение скрытого и сдерживаемого огня. В нем было что-то грозное и смутно тревожное. Это был человек, с которым дружеская близость невозможна.
Теперь он принес неприятную новость. На острове свирепствовала корь — болезнь для канаков очень серьезная и часто смертельная, — один из матросов шхуны, на которой они должны были плыть дальше, тоже заболел. Его свезли на берег и положили в карантинное отделение госпиталя, но из Апии по телеграфу отказались принять шхуну, пока не будет установлено, что больше никто из команды не заразился.
— Это означает, что нам придется пробыть здесь не меньше десяти дней.
— Но ведь меня ждут в Апии, — сказал доктор Макфейл.
— Ничего не поделаешь. Если на шхуне больше никто не заболеет, ей разрешат отплыть с белыми пассажирами, туземцам же всякие плавания запрещены на три месяца.
— Здесь есть отель? — спросила миссис Макфейл.
— Нет, — с тихим смешком ответил Дэвидсон.
— Так что же нам делать?
— Я уже говорил с губернатором. На приморском шоссе живет торговец, который сдает комнаты, и я предлагаю, как только кончится дождь, пойти посмотреть, нельзя ли там устроиться. Не ждите особых удобств. Нам повезет, если мы найдем себе постели и крышу над головой.
Но дождь все не ослабевал, и в конце концов они тронулись в путь, накинув плащи и взяв зонтики. Поселок состоял из нескольких служебных зданий, двух лавочек и кучки туземных хижин, ютившихся среди плантаций и кокосовых пальм. Дом, о котором шла речь, находился в пяти минутах ходьбы от пристани. Это был стандартный дом в два этажа, с большой верандой на каждом и с крышей из гофрированного железа. Его владелец, метис по фамилии Хорн, женатый на туземке, вечно окруженной смуглыми детишками, торговал в лавке на нижнем этаже консервами и ситцем. В комнатах, которые он им показал, почти не было мебели. У Макфейлов стояла только старая расшатанная кровать под рваной москитной сеткой, колченогий стул и умывальник. Они оглядывались по сторонам в полном унынии. Дождь все лил и лил, не переставая.
— Я достану только самое необходимое, — сказала миссис Макфейл.
Когда она распаковывала чемодан, в комнату вошла миссис Дэвидсон. Она была полна кипучей энергии. Безрадостная обстановка совершенно на нее не подействовала.
— Я посоветовала бы вам как можно скорее взять иголку и заняться починкой москитной сетки, — сказала она, — иначе вы всю ночь не сомкнете глаз.
— А здесь много москитов? — спросил доктор Макфейл.
— Сейчас как раз сезон для них. Когда вас пригласят в Апии на вечер к губернатору, вы увидите, что всем дамам дают наволочки, чтобы они могли спрятать в них свои… свои нижние конечности.
— Ах, если бы этот дождь прекратился хоть на минуту! — сказала миссис Макфейл. — При солнце мне было бы веселее наводить здесь уют.
— Ну, если вы собираетесь ждать этого, вам придется ждать долго. Паго-Паго — пожалуй, самое дождливое место на всем Тихом океане. Видите ли, горы и бухта притягивают влагу, а кроме того, сейчас вообще время дождей.
Она взглянула поочередно на Макфейла и на его жену, стоявших с потерянным видом в разных концах комнаты, и поджала губы. Она чувствовала, что ей придется за них взяться. Такая беспомощность вызывала в ней только раздражение, но при виде беспорядка у нее всегда начинали чесаться руки.
— Вот что: дайте мне иголку с ниткой, и я заштопаю вашу сетку, пока вы будете распаковывать вещи. Обед подадут в час. Доктор, вам следовало бы сходить на пристань приглядеть, чтобы ваш багаж убрали в сухое помещение. Вы же знаете, что такое туземцы — они вполне способны сложить его там, где его будет поливать дождь.
