Маленькие женщины (другой перевод) - Олкотт Луиза Мэй (читать книги регистрация txt) 📗

– Ты уверена, что с ней все в порядке? – шепотом спросила Джо, с раскаянием глядя на золотистую головку, которая могла навсегда скрыться из ее глаз под коварным льдом.

– Вполне, дорогая. С ней ничего не случилось, и я думаю, она даже не простудится. Вы молодцы, что завер­нули ее в свои пальто и быстро доставили домой, – ответила мать с улыбкой.

– Все это благодаря Лори. Мама, если бы она утонула, это была бы моя вина. – И Джо, разразившись слезами, упала на ковер возле постели и рассказала о случившемся, сурово осуждая себя за жестокосердие. Задыхаясь от ры даний, она благодарила судьбу за то, что не обрушилось на нее более тяжкое наказание. – Это все мой ужасный характер! Я стараюсь исправиться, и уже думаю, что ис­правилась, и тогда срываюсь опять, даже хуже, чем прежде. О, мама, что мне делать? Что мне делать? – в отчаянии плакала бедная Джо.

– «Бодрствуй и молись», как говорит Библия, моя до­рогая, и пусть тебе никогда не надоедает стараться и никогда не кажется, что невозможно преодолеть свои недостатки, – сказала миссис Марч, притянув к своему плечу растрепан­ную голову и целуя мокрую щеку так нежно, что Джо расплакалась еще горше.

– Ты не знаешь, ты представить себе не можешь, как это ужасно! Когда я впадаю в ярость, я, похоже, могу совершить что угодно; я становлюсь такой жестокой, я могу обидеть любого человека и радоваться этому. Я боюсь, что однажды сделаю что-нибудь отвратительное, и тем испорчу себе всю жизнь, и все будут ненавидеть меня! О, мама, помоги мне, помоги!

– Конечно, я помогу тебе, детка. Не плачь так горько, но запомни этот день и пожелай всей душой никогда не узнать второго такого дня. Джо, дорогая, все мы сталки­ваемся с искушениями, порой гораздо худшими, чем в твоем случае, и зачастую нам требуется вся жизнь, чтобы победить в борьбе с ними. Ты думаешь, что хуже твоего характера нет на свете, но я прежде была точно такой, как ты.

– Ты, мама? Но ты никогда не сердишься! – От удивления Джо на мгновение забыла об угрызениях совести.

– Я стараюсь исправить свой характер вот уже сорок лет, но все, чему я научилась, – это владеть собой. Я раз­дражаюсь почти каждый день, Джо, но я научилась не показывать этого и все еще надеюсь научиться не испыты­вать самих нехороших чувств, хотя, возможно, для этого мне потребуется еще сорок лет.

Терпение и смирение, отражавшиеся на лице, которое она так любила, были для Джо лучшим уроком, чем самое мудрое наставление или самый резкий упрек. Сочувствие н доверие, оказанное ей, сразу принесли облегчение. От сознания, что мать обладает тем же недостатком, что и она сама, и старается преодолеть его, он перестал казаться невыносимым, а ее решимость справиться с ним окрепла, хотя сорок лет представлялись пятнадцатилетней девочке слишком долгим сроком, чтобы «бодрствовать и молиться».

– Мама, иногда ты крепко сжимаешь губы и выхо­дишь из комнаты, когда тетя Марч ворчит или кто-нибудь огорчает тебя. Это бывает, когда ты сердишься? – спро­сила Джо, чувствуя себя ближе к матери, чем когда-либо прежде.

– Да, я научилась удерживать необдуманные слова, которые поднимаются к моим губам, и, когда чувствую, что они вот-вот прорвутся против моей воли, я просто выхожу на минуту, чтобы немного встряхнуть себя и упрекнуть за то, что так слаба и зла, – ответила миссис Марч со вздохом и легкой улыбкой, разглаживая и укладывая встрепанные во­лосы Джо.

– Как же ты научилась хранить молчание? Именно это тяжелее всего для меня… потому что резкие слова вырываются еще прежде, чем я знаю, что собираюсь сказать, а чем больше я говорю, тем сильнее раздражаюсь, и потом для меня становится удовольствием оскорблять чувства других и говорить им гадости. Скажи мне, как тебе удается молчать, мама, дорогая.

– Моя добрая матушка помогала мне…

– Как ты нам… – прервала Джо с благодарным поце­луем.

– Но я лишилась ее, когда была немногим старше, чем ты сейчас, и долгие годы мне приходилось вести борь­бу в одиночку, так как я была слишком горда, чтобы при­знаться в моей слабости кому-нибудь другому. Мне прихо­дилось нелегко, Джо, и я пролила немало горьких слез из-за своих неудач, так как, несмотря на все мои усилия, я, как мне казалось, не добилась успеха. Потом в моей жизни появился твой отец, и я почувствовала себя такой счастливой, что мне было нетрудно оставаться доброй. Но когда у меня появились четыре дочки, а мы были бедны, прежние неприятности вернулись, потому что я нетерпели­вая по натуре и для меня было мучительно видеть моих детей в нужде.

– Бедная мама! Что же помогло тебе?

– Твой отец, Джо. Он никогда не теряет терпения, никогда не сомневается и не жалуется, но всегда надеется, трудится и ждет так радостно, что рядом с ним стыдно быть иным. Он помогал мне, ободрял меня, говорил о том, что я должна стараться воплотить в себе все те добродетели, какие хотела бы видеть в моих дочерях, и должна служить им примером. Мне было легче стараться ради вас, чем ради себя самой. Стоило мне заговорить резко, как испуганный или удивленный взгляд одной из вас упрекал меня сильнее, чем любые слова. Любовь, уважение и доверие моих дочерей были самой сладкой наградой за мои усилия быть такой женщиной, какими я хотела бы видеть их.

– О, мама, если я когда-нибудь буду хоть вполовину такой хорошей, как ты, я буду удовлетворена! – восклик­нула Джо, глубоко тронутая.

– Я надеюсь, ты окажешься намного лучше, дорогая, но ты должна внимательно следить за своим «внутренним врагом», как выражается папа, иначе этот враг может омрачить, если не испортить твою жизнь. Ты получила предупреждение, помни о нем и всей душой стремись пре­одолеть свою вспыльчивость, прежде чем она принесет те­бе горести и сожаления, большие, чем те, что ты узнала сегодня.

– Я постараюсь, мама, я буду очень стараться. Но ты должна помочь мне. Напоминай мне, удержи меня от вспы­шек гнева. Я видела, как папа иногда прижимал палец к губам и смотрел на тебя очень ласково, но серьезно и тогда ты крепко сжимала губы или уходила. Это было напоми­нание, да? – спросила Джо мягко.

– Да. Я просила его, чтобы он так помогал мне, и он никогда не забывал об этом. Своим незаметным жес­том и добрым взглядом он удержал меня от многих рез­ких слов.

Джо увидела, что глаза матери наполнились слезами, а губы задрожали, и, испугавшись, что сказала лишнее, она шепнула с тревогой:

– Это нехорошо, что я наблюдала за тобой и заговорила об этом? Я не хотела сделать тебе неприятно, но для меня такое облегчение, что можно говорить тебе все, о чем я думаю, и чувствовать себя здесь свободно и счастливо.

– Моя Джо, ты можешь говорить мне все, что хочешь. Для меня величайшее счастье и гордость, что мои девочки доверяют мне и знают, как сильно я их люблю.

– Я подумала, что огорчила тебя.

– Нет, дорогая. Но когда мы заговорили о папе, я вспомнила, как мне его не хватает, как многим я обязана ему и как усердно должна я трудиться, чтобы его дочки были добрыми и счастливыми.

– Но ты сама проводила его в армию, мама, и не плакала, когда он уходил. Ты никогда не жалуешься, и не похоже на то, будто тебе нужна чья-то помощь, – сказала Джо с недоумением.

– Я отдала самое дорогое стране, которую люблю, и удержусь от слез, пока он вдали от нас. Как могу я жало­ваться, когда мы оба просто исполнили свой долг и в конечном счете непременно будем счастливее от этого? Ес­ли кажется, что мне не нужна помощь, так это потому, что у меня есть еще один друг, который утешает и поддержи­вает меня даже лучше, чем папа. Дитя мое, заботы и ис­кушения начинают входить в твою жизнь, их может быть много, но ты сможешь преодолеть их все, если научишься чувствовать силу и нежность нашего Небесного, Отца, так же как ты чувствуешь силу и нежность твоего земного отца. Чем больше ты любишь Его и доверяешь Ему, тем ближе к Нему ты чувствуешь себя и тем меньше зависишь от человеческой силы и мудрости. Его любовь и забота никогда не иссякнут, не изменятся и не будут отняты у тебя; они могут стать источником вечного покоя, счастья и силы. Верь мне всей душой и обратись к Богу со всеми своими маленькими заботами, надеждами, грехами и горе­стями, открыто и доверчиво, как обращаешься к своей ма­тери.