Жизнь и приключения Мартина Чезлвита - Диккенс Чарльз (читать бесплатно полные книги .txt) 📗
Словом, они были совершенно неспособны найти такой выход из лабиринта, который не вел бы через дебри новых осложнений. И хотя тайну вскоре доверили мистеру Тэпли и богатое воображение этого джентльмена измыслило множество рискованных средств, которые, надо отдать ему должное, он был готов немедленно пустить в ход под своей личной ответственностью, все же эти предложения ничему не помогли и только дали выход рвению мистера Тэпли.
При таком положении дел рассказ Тома о странном поведении дряхлого конторщика за вечерним чаепитием приобрел особенную важность и в конце концов убедил друзей в том, что самым верным шагом для установления истины было бы узнать, в какой мере можно положиться на умственные способности старика и на его память. Удостоверившись сначала, что Льюсом и мистер Чаффи никогда прежде не виделись и что подозрения старика возникли из другого источника, они единогласно решили, что старый конторщик и есть тот человек, который им нужен.
Но, как это часто бывает с единодушными решениями, вынесенными на общественных собраниях и провозглашающими, что то или иное притеснение невозможно терпеть ни минуты долее, а его тем не менее приходится терпеть еще лет сто или двести, и притом без всяких послаблений, они достигли этим только одного: вывода, что между ними нет разногласий. Что они нуждались в мистере Чаффи было одно дело, а как до него добраться – совсем другое; а между тем добраться до Чаффи, не встревожив его самого, не встревожив Джонаса и не убоявшись трудности сыграть на таком расстроенном и давно вышедшем из употребления инструменте то самое, что им требовалось, – эта цель была от них все так же далека, как и прежде.
Затем встал вопрос, кто из окружавших в тот вечер старого конторщика имел на него больше влияния? Несомненно, его молодая хозяйка, сказал Том. Но и Тома и всех остальных отталкивала мысль обмануть молодую женщину, сделав ее невольной причиной гибели своего жестокого мужа. Разве никого больше нет? Как же, конечно есть. Совершенно в другом роде, сказал Том, но влияние на Чаффи имела и миссис Гэмп, та сиделка, у которой он одно время был под началом.
Они сразу ухватились за эту мысль. Это был новый выход, продиктованный обстоятельствами, которых они до сих пор не принимали в расчет. Джон Уэстлок знал миссис Гэмп. Он давал ей работу: ему было известно, где она живет, так как добрая женщина любезно вручила ему при расставании целую кипу своих визитных карточек для раздачи знакомым. Было решено, что к миссис Гэмп надо подойти со всей осторожностью, но нимало не откладывая, и разузнать, что этой благоразумной матроне известно относительно мистера Чаффи и способов сообщения с ним.
Мартин с Джоном Уэстлоком решили заняться этим нынче же вечером, посетив миссис Гэмп сначала на дому, в надежде застать ее среди отдохновений частной жизни; в случае же неудачи разыскать ее вне дома, при исполнении профессиональных обязанностей. Том вернулся в Излингтон, чтобы не упустить случая повидаться с мистером Неджетом и быть на месте, если он вдруг появится. А мистер Тэпли остался на время в Фэрнивелс-Инне приглядывать за Льюсомом, которого, однако, вполне можно было предоставить самому себе, поскольку у него и мысли не было улизнуть от них.
Прежде чем разойтись с разными поручениями, они заставили его прочесть вслух ту бумагу, которая была при нем, а также и приписку, гласившую, что все это написано им на случай смерти, добровольно и по велению совести. А после того как он прочел бумагу, все подписались и, взяв ее, заперли с его согласия в сохранном месте.
По совету Джона, Мартин тут же написал письмо попечителям пресловутой начальной школы, где отважно заявил, что план, имевший такой успех, принадлежит ему, и где он обвинял мистера Пекснифа в подлоге. Этим делом Джон также горячо заинтересовался, заметив с обычной своей непочтительностью, что мистер Пексниф всю свою жизнь был удачливым мошенником и что его, Джона, очень порадует, если он поможет Пекснифу получить по заслугам, хотя бы дело шло о пустяках.
Хлопотливый день! Но Мартину было еще негде жить, и, как только они обо всем договорились, он ушел на поиски квартиры, отказавшись пообедать с Джоном Уэстлоком. После долгих трудов ему удалось найти две чердачных комнатки для себя и Марка в одном из дворов на Стрэнде, неподалеку от Тэмпла. Багаж, дожидавшийся их в конторе дилижансов, он переправил в это новое убежище, а после того стал прохаживаться взад и вперед по двору Тэмпла, закусывая мясным пирогом вместо обеда и весь сияя от радости, – которой он и прошлом никогда не испытывал и не понимал, будучи отъявленным эгоистом, – от радости, что он избавил Марка от стольких трудов.
Глава XLIX,
в которой миссис Гаррис при содействии чайника является причиной раздора между подругами.
Квартира миссис Гэмп на Кингсгейт-стрит в Верхнем Холборне облачилась, выражаясь образно, в парадное одеяние. Ее подмели и прибрали для приема гостьи. Эта гостья была Бетси Приг – миссис Приг, от Бартлеми, или, как говорят некоторые, – Барклеми, или, как говорят другие, – Бардлеми; под всеми этими ласковыми и фамильярными прозвищами лица той профессии, украшением которой являлась миссис Приг, подразумевали больницу св. Варфоломея.
Квартира миссис Гэмп была не так велика, но человеку невзыскательному и чулан кажется дворцом; и, возможно, комната на втором этаже, с окнами на улицу, в доме мистера Свидлпайпа представлялась фантазии миссис Гэмп величественным чертогом. Пусть это было не совсем так с точки зрения людей капризных и привередливых, зато комната совмещала в себе столько удобств, сколько можно было ожидать от помещения таких размеров, не доводя оптимизм до крайности. Не забывайте только про кровать, и вы останетесь целы и невредимы. В этом и заключалась вся суть. Если ни на минуту не забывать о кровати, можно было даже наклониться и поискать под круглым столиком какую-нибудь оброненную вещь, не рискуя очень сильно ушибиться о комод, или, свалившись в камин, попасть на излечение к св. Варфоломею.
Стараниям гостей неустанно помнить о кровати очень помогали размеры этого предмета обстановки, которые были весьма обширны. Это была не складная кровать, и не французская кровать, и не кровать с четырьмя колонками, а то, что поэтически именуется кроватью с пологом; матрац был сильно продавлен и отвис, так что сундук миссис Гэмп входил под кровать только наполовину, угрожая ногам, а также душевному спокойствию непривычного посетителя. Раму, которая должна была поддерживать балдахин и занавеси, ежели бы они имелись, украшали точеные деревянные шишки, которые падали от малейшего сотрясения, а нередко и без всякого повода, наводя неописуемый страх на мирного гостя.
Самая кровать была застлана лоскутным одеялом глубокой древности; а у изголовья, с той стороны, что поближе к дверям, висела жиденькая занавесочка в синюю клетку, препятствуя зефирам, гулявшим по Кингсгейт-стрит, навещать миссис Гэмп слишком уж бесцеремонно. Порыжелые платья и другие принадлежности туалета этой дамы висели над кроватью; от долгого ношения они настолько верно повторяли ее формы, что не один нетерпеливый муж, стремительно вбегая к ней в сумерки, на мгновение останавливался как вкопанный, вообразив, будто миссис Гэмп повесилась. Некий джентльмен, пришедший с обычной экстренной просьбой, выразился даже так, будто эти платья похожи на ангелов, охраняющих ее сон. Но это, как заметила миссис Гэмп, «был у него первенький», и после того он ни разу не повторил своего комплимента, хотя его визиты повторялись часто.
Кресла в квартире миссис Гэмп были очень большие, с очень широкими спинками, и по этой более чем достаточной причине их было всего два. Это были старинные кресла с подлокотниками, оба красного дерева, и отличались они главным образом скользкостью сидений, первоначально обитых волосяной материей, а теперь – какой-то лоснящейся тканью синеватого оттенка, с которой гость начинал в ужасе скатываться, еще не успев как следует усесться. Недостаток в стульях восполнялся у миссис Гэмп изобилием картонок, которых у нее набралась целая коллекция; и употреблялись они для хранения самых разнообразных ценностей, отнюдь не находившихся, однако, в такой сохранности, как приятно было воображать этой доброй женщине; ибо, хотя все картонки были тщательно закрыты крышками, ни у одной из них не имелось дна, почему хранившаяся в каждой из них собственность была как бы прикрыта гасильником. Маленький комод, которому предназначалось стоять на другом комоде, большом, оставшись сам по себе, выглядел очень мизерно и казался каким-то карликом; зато по части сохранности вещей у него имелось большое преимущество перед картонками, ибо все ручки у него давным-давно отлетели и потому добраться до содержимого было нелегко. Это можно было проделать только двумя способами: или наклонив все сооружение вперед, пока все ящики не вывалятся разом, или же открывая их поодиночке ножом, как устрицы.
