Еврейские народные сказки (Предания, былички, рассказы, анекдоты, собранные Е.С. Райзе) - Райзе Ефим Самойлович
Напротив могил хасидских цадиков, на другой стороне кладбища, — могилы миснагидских раввинов Межбужа, таких, как великий реб Симха Бык, реб Гирш-Лейб, и многих других.
Велвел, меламед местной талмуд-торы, который сопровождал нас по кладбищу, показал также могилу Мордхе и Эстер, мужа и жены, которые, рискуя своей жизнью, как о том рассказывается в Мегилас Межбуж, спасли город от вражеского нашествия во времена хмельнитчины.
В Межбуже 11 тейвеса было принято праздновать местный Пурим и читать специальную мегилу.
Межбужский Пурим отмечали так: на исходе 10 тейвеса, перед наступлением этого Пурима, после поста евреи собирались на старом кладбище около двух каменных надгробий, которые стояли, притулившись друг к другу. На одном из надгробий было высечено имя Мордхе, на другом — Эстер.
Там, около этих надгробий, читали вслух Мегилас Межбуж, в которой пространно повествовалось о том, как эти Мордхе и Эстер спасли свою общину от гибели. Вот примерное содержание этой мегилы.
Жили-были бедный портной Мордхе и его жена Эстер, которая помогала мужу в его ремесле. Случилось так, что к Межбужу подступили гайдамаки, и все евреи заперлись в большой синагоге, которая была построена как крепость. Тогда Мордхе и Эстер тайком выбрались из синагоги, решив рискнуть жизнью. Им пришло в голову хитростью спасти родной город. И вот что они сделали.
Мордхе и Эстер взяли по большому барабану и встали с ними у городских ворот, а когда увидели, что разбойничий отряд приблизился и вот-вот войдет в город, вместе ударили что есть силы в барабаны и одновременно загремели, зашумели, закричали во все горло, будто за воротами стоит целый полк солдат. И им повезло: заслышав шум, гайдамаки решили, что против них готов выступить большой вооруженный отряд, и ударились в бегство.
Украинские крестьяне тоже любили рассказывать легенды о цадиках и еврейских святых, особенно о рабине (раввине) Сруле, то есть о Бал Шем Тове. Не однажды приходилось слышать эти легенды от возниц, когда едешь, бывало, на крестьянской телеге.
В Межбуже одну из таких легенд о Беште рассказал нам старый крестьянин. Он еще ребенком слышал ее от отца, который сам видел Бешта.
— В старое время рабины были не то что нынешние, — так начал свой рассказ старый крестьянин, тряхнув длинным седым чубом. — Нет, совсем другие! Когда я был еще малым хлопчиком, мой отец, Царствие ему Небесное, рассказывал мне, что у нас в Меджибоже жил большой рабин, святой рабин, Срулем его звали, и был тот Сруль справедливый рабин и мог творить чудеса. А платье он носил не из шелка, а из простой холстины, молился под открытым небом в широких полях да в дремучих лесах. И сам он был святой, и голос у него был святой: как начнет Богу молиться и петь, так слетится стая птичек, сядет ему на голову и поет вместе с ним. Мужики защищали его, смотрели, чтобы никто его не трогал. Однажды один парубок хотел его напугать, так у того парубка язык прилип к нёбу, и он онемел. У другого, который хотел бросить в него камнем, рука сразу отсохла и перестала гнуться. Мой отец как-то подглядел, как Сруль нагишом катается в снегу и купается в полонке (проруби). Если Срулю понадобится вода, он только воткнет в землю свою палку, повернет ее — и вода сразу забьет!
Владелец местечка Семятичи (Гродненская губерния) Георгий Сапега погиб внезапной и ужасной смертью — лошади понесли, он выпал из кареты и убился насмерть. После его гибели Семятичи вместе с окрестными владениями перешли к предприимчивой и капризной княгине Анне Яблоновской-Сапега. Безутешная вдова поселилась в этом местечке и приказала построить великолепный дворец. Местом для него она выбрала холм в сосновом лесу рядом с еврейским кладбищем. В 1753 году дворец был освящен ректором местной иезуитской коллегии. Вокруг дворца разбили парк и фруктовый сад. Но вскоре обнаружилось серьезное неудобство: еврейское кладбище почти вплотную подходило к каменной ограде дворца. Плач и зрелище похорон плохо действовали на нервную княгиню, и она решила кладбище уничтожить. Пригласила к себе трех руководителей еврейской общины, сообщила им о своем решении, а чтобы решить дело миром, пообещала выстроить рынок с лавками и, кроме того, выдать евреям бесплатно дрова. Но евреи стали со слезами умолять княгиню не совершать святотатства и не нарушать покоя их предков. Ничего, однако, не помогло. Упрямая княгиня заручилась согласием кагального старосты, предателя Кадышевича, и приказала убирать надгробия и выкапывать останки. Евреев, которые с женами и детьми бросились на родные могилы, чтобы защитить их, княжеские гайдуки прогнали нагайками.
Едва первая пара волов с плугом дошла до могилы портного Шлоймы (о нем говорили, что он был ламед-вовником), как волы вдруг упали замертво. Та же участь постигла и следующую пару, причем погибли не только волы, но и погонщики.
Все же через кладбище была проложена широкая аллея, обсаженная тополями. Правда, по обеим ее сторонам надгробия остались, но хоронить здесь покойников больше не разрешалось, и кладбище было перенесено в другое место. Кадышевича предали херему. Он вскоре умер, не оставив потомства, и был похоронен за оградой кладбища. Рассказывают, что во время погребения земля не приняла его в свои недра, и тело еще долго лежало в яме, не засыпанное землей.
Был построен великолепный дворец, посажен прекрасный сад, однако счастья они княгине Яблоновской-Сапега не принесли. Через некоторое время заболел и умер старший сын княгини, вслед за этим паралич разбил ее младшего сына, который вскоре умер в страшных мучениях. Владелица дворца увидела в этом наказание Божье за свое святотатство и решила выстроить большую каменную синагогу. Она была построена в 1755 году на холме, была выше униатской церкви и почти такой же высокой, как местный костел.
От великолепного дворца и прекрасного парка остались только жалкие следы, а синагога еще долго красовалась как напоминание о былом панском капризе.
Существует предание: в Горлице (Краковский повет) случился знаменитый пожар. Все было в пламени, и огонь должен был вот-вот охватить старую синагогу. Евреи пришли в ужас, в отчаянии ломали руки. Казалось, ничто не в состоянии спасти старое здание, стоявшее среди разбушевавшегося огня, но вдруг в небе над синагогой появилась туча голубей. Они окружили синагогу и принялись махать крыльями: отгоняли искры от синагоги до тех пор, пока пожар не кончился. Весь город сгорел, и только синагога осталась цела.
Рассказывают, что в ясской синагоге обычно поздно заканчивали вечернюю молитву, а после нее евреи еще долго сидели у печки, рассказывая разные истории. Однажды, слушая эти рассказы, какой-то еврей задремал в углу и не услышал, как все разошлись. Шамес, не заметив его, запер синагогу и ушел домой. Ночью еврей проснулся и видит, что синагога полным-полна людьми, одетыми в белое, слышит тихое пение: это покойники — они все были в саванах — молятся. Перепуганный еврей бросился было к двери, а его не пускают. С трудом добрался он до окна, высунулся, кричит не своим голосом. Сбежались люди, злосчастного еврея еле-еле привели в чувство. Рассказывают, что об этом происшествии есть запись в ясском пинкасе.
С тех пор в большой ясской синагоге рано заканчивают вечернюю молитву.
В городе Шаргороде жили два молодых человека, обоим еще не исполнилось шестнадцати лет. Они были друзьями, вместе сидели в бес-медреше и изучали Тору. Однажды тот, который был постарше, заболел, поболел недолго и умер. Велико было горе младшего, но постепенно он стал забывать своего друга. Прошли годы, и Нахман, так звали младшего, задумал жениться. Вскоре он обручился и стал готовиться к свадьбе. Наступил наконец канун свадьбы. По обычаю, жених в ночь перед свадьбой не должен оставаться один, ибо в эту ночь ему грозят козни нечистой силы.
