Страдания князя Штерненгоха (Гротеск-романетто) - Клима Владислав (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗
Слуги сами по себе не отважились принять меры против меня. Они позвонили в Берлин тете. Та, после моего двухчасового пребывания в воде, пожелтевшей от моих экскрементов, приехала на автомобиле, дала мне несколько подзатыльников, после чего слуги меня, полумертвого, насильно отнесли в постель.
Счастье, что в тот день было 8 градусов тепла по Реомюру.
Сейчас полночь. О, сколько труда стоило написать эти строчки! Я Сумасшедший… Гугу, бубубу… Но я не останусь сумасшедшим, я это чувствую! Сегодняшний геройский день вселил в мою душу энтузиазм, и обязательно принесет ей большие перемены.
Мои верные слуги стерегут меня, чтобы отправить завтра в сумасшедший дом… Приехала не только тетя, но и целая толпа моих дорогих родственников, наследников. Но вы просчитаетесь, вахлаки голодные! Своим единственным наследником я со вчерашнего дня устанавливаю, будучи в полном сознании и памяти, моего черного котика.
Подписано: Мое Сиятельство князь Гельмут Штерненгох, сего дня кролик и сумасшедший.
28 января.
Как я и предчувствовал, геройский восьмой день оказал на меня большое воздействие. Я серьезно заболел, несколько дней был без сознания или в бреду. Это изгнало сумасшествие, которое уже грозило мною овладеть. Когда я опять пришел в ясное сознание, сумасшествия и след простыл. Но и после этого: изнурение — постоянные приятные грезы и все те прекрасные мысли, которые всегда сопровождают болезнь и выздоровление, радость, что ты выздоравливаешь — это все действовало так, что о Демоне я и не думал. Айта! только теперь я начинаю вникать в мистерию медицинской науки, как Фридрих Великий проник в тайны стратегии только после того, как его побили. Так к этому стремился Ученый: чтобы я тяжело заболел и от этого выздоровел. Гениальная мысль: преодолевать болезнь болезнью; similia similibus curare [7].
Речь теперь идет только о том, будут ли благотворные результаты моей болезни действовать и тогда, когда я буду совсем здоров. Так как чувствую, что еще одно подобное лечение болезнью мне уже не перенести…
2 февраля.
Сегодня я уже был здоров. Засыпая, слышу царапанье в дверь. «Это Слон или Лев», — сказал я сам себе, забыв в сонном состоянии, что они уже почили в Бозе. — Открываю — Она!.. Дальше уже ничего не помню… Мне кажется, что она меня вроде как изнасиловала…
Понемножку с ней буду каждый день обедать… Хи-хи-хи-хи.
3 февраля.
Я до сих пор не потерял веры в науку. Еще осталось немного порошку. Доктор мне строго запретил принимать более полчайной ложки. Но потому что его советы по большей части были глупы, видимо, глуп и его запрет. И, приняв геройское решение, я проглотил все лекарство, которое было рассчитано еще на три недели.
— Завтра я проснусь мертвым. Пускай! Дай Боже, чтобы я после этого земного чистилища проснулся у тебя на небе. Га! Все внутренности у меня сжимаются, страшная боль — ужас, ужас, пришел мой конец…
4 февраля.
Я очнулся не на небе, а в своей постели. Ну а если эта постель стоит где-нибудь на небе? Что если мне только снится, что я очнулся? Ведь я должен быть мертвым, мертвым… А я чувствую себя так божественно, так прекрасно! Никогда я не испытывал такого очаровательного чувства! Выскакиваю из постели, танцую и пою… Камердинер мне приносит завтрак: берлинское печенье…
Ах ты, психопатологическая свинья!.. Но я чувствовал себя все время так прекрасно, что считал себя спасенным от злого духа, окончательно, раз и навсегда.
Однако, в позднее послеобеденное время, когда я шагал по коридору, мне кто-то резким движением положил руку на плечо. Оглядываюсь; нигде никого. Пошатываясь, вхожу в ближайшую дверь — Хельга стоит передо мной, с поклоном протягивая мне руку и хохоча: «Вот как я вас обогнала, а?..»
6 февраля.
Наука обманула меня, и я решил найти убежище в суеверьях. В Берлине живет известная колдунья по имени Эсмеральда Кармен Кюмист, дочь пастора и цыганки. Говорят, творит всевозможные чудеса. Сегодня же туда поеду.
7 февраля.
Итак, я у нее был. Опять инкогнито, потрепанный помощник пекаря. Я увидел 45-летнюю женщину, высокую, с классическим, строгим, прямо даже величественным лицом; какой контраст по сравнению с дурацким глупым чурбаном Вехсельбалгом! И ей я рассказывал о солодильщике, которому я надавал пощечин.
— О, здесь легко помочь, господин мой любезный! — воскликнула она, и ее голос звучал ангельски убежденно; — вы разом излечитесь, — однако — однако — это будет стоить много денег…
— Много ли?
— Ах — 15 марок!
— Так много? Господи, где я их возьму?
— Ну, господин мой любезный — из любви к ближнему я это сделаю для вас за 12 марок…
— А за 10 нельзя?..
— Ну ладно — во имя Господа Бога, за 10! А теперь ликуйте, господин! Во имя солнца, творящего благо на нашей земле, дьявольская сила власть свою над вами потеряет! Всесильно средство мое!
И она принесла из шкафа обычный орех, обмотанный суровой нитью.
— В этом орехе заключены, ваше благородие, вещества таинственные, редкостные, каких не рождает наша земля. Здесь находится помет змеи, который, представляя собой выделение на цвет папоротника, в лесу сосновом в январе свет увидел. Далее слеза гориллы. Item [8] — бриллианта пот, который, прежде чем, в страхе смертельном, в жару чрезмерном, возгореть, обратно на солнце — чрево свое материнское — упадет. И, наконец, красной планеты Альдебарана лучи, в стеклянную ловушку пойманные. На все это повеяло дыхание девственницы, которая уже 13 детей родила, мужчиной не тронутая. Главное, однако, перышко здесь есть от лягушки, прекрасной, как улыбка девы подросшей, что бывает только раз в сто лет; трижды, четырежды блажен тот, кто найдет его как раз в тот момент, когда лягушка потеряет его, кто, поднявши его, тут же поцелуй на нем запечатлеет; тот владеет несметным богатством мира. Орех этот дивотворящий, имя его podex romanus [9], вы должны его всегда на сердце своем носить и никогда вовнутрь его посмотреть не смеете, а то вещества в нем находящиеся силы свои целебные потеряют, а вы тяжко-тяжко заплатите за грешное любопытство и неверие свое. Ибо только вера дает блаженство, неверие есть пагубный принцип, вера только и есть то, что лечит, о чем, однако, ученые понятия не имеют. А если, невзирая на талисман, вами овладеет когда-нибудь этот страх, все время только повторяйте громко: «Призрак, а ну-ка в жопу прыг!» Если и после этого не исчезнет страх ваш, кричите эти слова еще громче; а если и это не поможет, орите до тех пор, пока дом не будет сотрясаться. Вы спасены, господин!
Она говорила так энергично и возвышенно, что я всем сердцем набожно поверил ей; возвышенное чувство царило и в моей душе. Повесив талисман на шею и заплатив вместо десяти сто марок, я помчался домой, вызывая всех призраков на поединок.
28 марта.
Благословенна ты в женах! Я осыплю тебя миллионами, если нынешнее мое состояние сохранится еще год! Я здоров, здоров! И только тот поймет волшебное значение слова этого, кто был болен.
Ни один рыцарь не чувствовал себя в такой безопасности и таким неустрашимым под своими доспехами, как мое сердце под моим орехом. Несказанная блаженная уверенность охватила всю мою душу. «Ничто мне теперь не может повредить, ничто!» — повторяю я теперь все время и верю в это, и действительно мне ничто не повредило. Ну, если кто-то мне теперь станет докучать наукой! Я надаю ему пинков по…!
В первые дни после посещения чудотворной женщины меня, конечно, часто охватывал прежний ужас, но всегда, когда я оглушительно начинал орать: «Демона, а ну-ка в жопу прыг!» — так, что сотрясался замок и все ко мне сбегались, стыд, а затем смех всегда радикально рассеивал всякий страх. Если бы она явилась ко мне при таком настроении, я бы волей-неволей высмеял ее, смехом бы ее убил!.. Благословенна ты в женах!
