Время, задержанное до выяснения - Шехтер Шимон (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗
— Ничего страшного. Не достанем в кассе — поеду зайцем. Приготовь деньги на штраф.
Юзеф ничего не сказал, только вынул книги из чемодана и положил их в сумку Марыли. Он был настолько занят дорожными сборами, что не заметил, как в дверях появился нагруженный пакетами Рабинович.
— Именно таким я представлял себе Юзефа Гиршфельда, — сказал тот. — Ты ничуть не изменился.
Бросив пакеты на кровать, Рабинович крепко обнял остолбеневшего от изумления Юзефа: он потерял Артура Рабиновича из виду еще в начале войны и был уверен, что того нет в живых, а тут… Вот это сюрприз!
— Рабинович. Прежде, ныне, всегда и неизменно — ваш Рабинович, — представился Артек и поцеловал руку Марыле. И подмигнул Юзефу в знак того, — так, по крайней мере, понял это Юзеф — что ему не пришлось менять фамилию.
В комнате был такой беспорядок, что Марыля не знала, куда усадить гостя. Но того это не смущало. Он сказал только:
— Не обращайте на меня внимания, укладывайтесь и не торопитесь.
— Прости, Артек, я не знал… поезд уходит через три часа.
— И пусть себе уходит, — прервал его Рабинович. — Без него обойдемся. Поедем на моей машине. Я к вашим услугам, — и он попросил Марылю заняться коньяком, который теперь тоже был в полном распоряжении вновь обретенных друзей.
Пока они так беседовали, в комнату прошмыгнул маленький Юзек, а вслед за ним неотступный Критик. Стало тесно, как в трамвае.
Маленький Юзек хотел было убежать, потому что очень не любил толчеи, но большой Юзеф сказал:
— Знаешь что, Юзек, мы и тебя, пожалуй, возьмем с собой. Ты только будешь мешать при переезде на новую квартиру, а до конца учебного года осталось всего несколько дней, которые вы с Артеком все равно собираетесь прогулять.
— Угадал, — сказал Юзек. — Но я, так и быть, поеду с тобой — только сначала Артека предупрежу.
Юзек сказал так, потому что, видимо, не узнал Рабиновича. Да и как он мог его узнать, ведь тот был уже взрослый и к тому же стоял сейчас повернувшись к Юзеку спиной, так как что-то шептал на ухо Марыле.
— А что я знаю! — похвастался Юзек.
— Что? — Юзеф помогал Марыле разливать коньяк по рюмкам.
— Только не забудь, что это секрет. Артек сионист!
— Кто это тебе сказал?
— Он сам мне признался, — ответил Юзек.
— Наконец-то я узнаю, — сказала Марыля, — что такое сионист. И при этом, — улыбнулась она Рабиновичу, — из самого достоверного источника.
— Так сразу этого не объяснишь, — начал Рабинович. — Но я попытаюсь. Во-первых, каждый сионист обязательно должен быть евреем, хотя это вовсе не означает, что каждый еврей, например, я, должен быть сионистом.
— Как это? — Марыля удивилась и даже несколько огорчилась. — Я была уверена, что вы сионист и к тому же настоящий.
— Был, дорогая моя, был, — на этот раз Рабинович подмигивал Критику. — Был до тех пор, пока не узнал, что значит быть сионистом, но когда узнал, то перестал им быть, и теперь я больше не сионист. Во-вторых, — продолжал Рабинович, — сионист непременно принадлежит к масонской ложе международного еврейского капитала, той самой ложе, благодаря которой Гитлер захватил власть, развязал войну и устроил резню евреев…
— Вы надо мной смеетесь, — Марыля притворялась, что сердится.
— Вовсе нет, дорогая моя. Видите ли, эта резня нужна была евреям, чтобы избавиться от слабых и нежизнеспособных элементов, как теперь принято выражаться. Ну, а те, кто вышел из этой бойни окрепшими и полными сил, теперь могут, наконец, властвовать над миром. В-третьих, «сионист» — это еврейский синоним слова «патриот». Конечно, можно быть патриотом и притом не сионистом, а, например, коммунистом, как хотя бы вы, — тут Рабинович обратился к Критику. — Однако при желании можно быть также сионистом-коммунистом…
— Ну, тут уж вы хватили через край! — вознегодовал Критик. — Это же полярно противоположные понятия.
— Ну и что, — сказал Рабинович. — При наличии доброй воли — с обеих сторон, конечно — между ними нетрудно перекинуть патриотический мостик. Это настолько просто, что даже пани Марыля согласится…
— Почему «даже»? — возмутилась Марыля.
— Простите, — поправился Рабинович. — Не даже, а только.
— А почему «только»? — заинтересовался Юзеф.
— Свои соображения на эту тему я выскажу в машине, — прервал его Рабинович. — А сейчас давайте грузиться. Пора в дорогу, уважаемые слушатели.
Марыля села рядом с Рабиновичем, положив на колени коробку с шоколадными конфетами. На заднем сидении удобного «фиата» уселись с одной стороны Юзеф, с другой — Критик, а посередке — маленький Юзек, тоже с коробкой шоколадных конфет на коленях. Он положил на коробку несколько страниц, вырванных из тетради, нагнулся, чтобы Критик не мог подглядывать, и стал писать о том, как Артек, первый силач в их классе, которого поэтому прозвали «боксером», справился со всей шайкой Толека Капустинского.
Толек, — писал Юзек, — вовсе не был сильный, но у него была своя команда, и все ребята из этой команды носили на лацкане гимназической куртки значки — мечи Болеслава Храброго. Однажды Артек подошел к Толеку и сказал: «У меня к тебе большая просьба». — «Какая?» — спросил Толек. — «Носи этот значок только дома». Толек свистнул в два пальца, ему всегда это удавалось, и сразу сбежалась вся его команда. Это было на улице, недалеко от нашей гимназии. Собрался почти весь класс и чуть ли не все евреи, но на помощь Артеку никто не спешил.
Я думал, Артек убежит — что ему еще оставалось делать? Нас, евреев, было в два раза больше, но я знал, что никто в драку не полезет. Я злился на своих одноклассников-евреев. С ними всегда так: как подлизаться к учителю или вызваться отвечать к доске — так они первые, а как заступиться за товарища — так их нет. Не то что толековские дружки — всегда вместе, всегда заодно, особенно против евреев. Так что я за Артека побаивался. А ему хоть бы что? Схватил Толека за лацкан и давай значок выворачивать! Тут кто-то из толековских дружков дал ему пинка, а другой замахнулся портфелем, чтобы Артеку по голове врезать. И тогда Артек как схватит Толека, как крутанет его вокруг себя, сперва раз, потом второй — аж в воздухе засвистело! Толековы дружки отскочили и бежать. Тогда Артек поставил Толека на ноги и, ни чуточки не торопясь, отвинтил значок, отдал ему и сказал: «Не забывай дома носить». И пошел, а я за ним. Я видел, как Артек завернул в первую попавшуюся подворотню и стал там вытирать нос, потому что у него кровь шла.
Машина Рабиновича давно уже выехала из города. Марыля успела съесть полкоробки конфет. Критик, как всегда, похрапывал, Юзеф тоже дремал, а маленький Юзек устал писать и только было принялся за конфеты, как молчавший до сих пор Рабинович вдруг заговорил:
— Я сказал «только» потому, что только вы, пани Марыля, не похожи ни на них, — тут он кивнул на Юзефа и Критика, который начал прислушиваться и в то же время злился, что ему не дают спать, — ни на меня.
— Мне все так говорят, — сказала Марыля. — Вроде того, что молодая, мол, а потому глупая.
— Молодость не грех, а что глупая — это неправда, — возразил Рабинович и продолжал: — Они тоже не так глупы, как некоторым кажется. Просто они, сами того не желая, попали в мясорубку, и их там основательно перемололо — так что все кости истолкло в мелкие кусочки. Выпустили их из этой мясорубки в таком состоянии, что они без подпорок на ногах устоять не могут. Вот и подпираются чем попало: немножко коммунизмом, немножко патриотизмом, немножко хитростью, но лучше всего себя чувствуют в подвешенном положении, потому что даже плясать могут, если их за веревочки дергать.
— А вы? — спросила Марыля.
— Я-то просто счастливчик. Если б я попал в гетто, то наверняка меня бы взяли в еврейскую полицию, потому что там был большой спрос на боксеров. Однако мне удалось бежать на Восток.
— И что же, Восток вас спас? — удивилась Марыля.
— Еще чего! — возразил Рабинович. — Не Восток, а лагерь.
— Вы были в лагере? И долго?
