Россия распятая - Глазунов Илья (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗
…Бродя по городу с альбомом в руках, я жадно всматривался в лица людей, восхищаясь приземистыми домами старого Красноярска. И вот однажды мне посчастливилось. Когда я делал набросок с белоголового мальчика с курносым бронзовым лицом, подошла его мать. Она давно звала его, но мой исправный натурщик не шевелился и не отвечал на зов матери. Она появилась встревоженная и рассерженная. «Ты что, оглох, что ли?» – услышал я, обернулся и… остолбенел. Редко можно встретить такой тип русской красоты. Ну поистине «есть женщины в русских селеньях»! Ее волевое лицо с капельками пота, с выбившейся русой прядью из-под белого с выгоревшим нехитрым узором платка на фоне темно-синего Енисея представилось мне ожившим фрагментом моей будущей картины. С огромным трудом я буквально умолил ее постоять полчасика с ребенком на руках. А потом никак не мог найти подходящего молодого парня, с которого можно было бы написать солдата. Анастасия Михайловна, муж которой был военным, посоветовала мне поехать на край города, где был военный гарнизон и молодые солдаты проходили обучение. Командир части выслушал меня с вниманием.
– Понимаю вас, – взгляд его был серьезен, – вам нужен собирательный тип русского солдата. Дело ответственное. Советом я вам помочь не могу, – он улыбнулся, – но я сделаю по-другому – выстрою роту солдат в одну шеренгу, и вы, как командующий парадом, сделаете смотр. Того, кто вам понравится, предоставляю вам в полное распоряжение. Сколько вам нужно времени для зарисовки?
– Час-два, – ответил я.
– Ну вот, на час.
Я ликовал,. На откосе Енисея в палящий зной рота солдат, выстроенная в одну длинную цепь, насмешливо смотрела на штатского советника – студента с альбомом в руках, который обходил строй. Ротный с суровым лицом давал убийственные юмористические характеристики своим подчиненным. Ребята с трудом подавляли смех. Я был готов провалиться сквозь землю от смущения, как вдруг мое внимание привлек крепкий загорелый парень в лихо заломленной пилотке и выгоревшей гимнастерке, испачканный мазутом, с пшенично-белыми бровями и коротко остриженными волосами. Синие глаза его озорно смотрели на меня. Вблизи я увидел, что он небрит, и темная от загара кожа напоминала в миниатюре только что сжатое ржаное поле. Это был «он». Какое счастливое мгновение я пережил тогда!
– Иванов, – сказал ротный, – отдаю тебя в распоряжение товарищу художнику на два часа. Теперь он твое начальство. Если голая натура от тебя потребуется, – в любой позе без штанов стоять будешь, – закончил он под прорвавшийся наконец гомерический хохот роты. Обращаясь ко мне, командир доверительно добавил: – Парень он хороший, волжский тракторист, не подведет.
У него была та же выгоревшая гимнастерка с кругами пота, как и у «того», в 1941 году, которого я никогда не забуду…
– Возьми ведро в руки, как будто выпить его готов.
– Это можно, – улыбнулся он как Васька Буслаев, – хотя вода не водка – много не выпьешь, – белозубо шутил солдат, стоя на солнцепеке, не шевелясь, как заправский натурщик.
Из окна нашей «конюшни» я увидел, как во двор суриковского дома, заросшего травой, вошла старушка с березовым посохом, лицо ее было словно из обожженной терракоты. Устало опустившись на траву, она развязала котомку, вынула хлеб, огурцы и приготовилась к скромной трапезе.
– Откуда ты, бабушка? – спросил я старушку, словно пришедшую из глубины Руси.
– Издалече, сынок, издалече, – певуче ответила старушка.
Мы разговорились. Многое поведала она мне. «А вот шел однажды Христос с апостолами по деревне. Праздник был. Люди молились. Летом дело было. А Спаситель-то идет, идет вдоль изб, о своем думает. Дошел до последней избы у самой околицы, – а там мужик песню поет. Остановился Христос и слушает. Апостолы-то и говорят: „Что же ты, Учитель, прошел мимо, не слушая тех, кто молился, а здесь песню простую слушаешь?“ Ответил им Сын Божий: „Потому не слушал, что слова они повторяли молитвы, а здесь человек поет и песней своей будто Бога славит и благодарит его за счастье жить на нашей многогрешной земле. Поет как молится – душой Бога славит“.
Много раз я думал над этой народной притчей, рассказанной мне старушкой – староверкой из далекого Красноярского края. Для многих из нас, художников, поэтов и писателей, понятна и близка эта народная мудрость.
Обветренная сибирскими ветрами странница впоследствии вошла в мою картину с этюда, сделанного в те незабываемые дни.
– Вам неплохо бы проехать по Енисею, – однажды посоветовала мне Анастасия Михайловна. – Красота берегов удивительная, совсем непохожая на среднерусские реки. Поезжайте по Енисею, тем более что вы интересуетесь Минусинском. Рядом с Минусинском – Абакан, столица Хакасии. Вот где вы богатую натуру найдете.
Для поездки было необходимо поправить наш бюджет. Местное отделение Художественного фонда, войдя в положение бедного студента, неожиданно радушно тут же предложило мне исполнить, точнее скопировать, – три метра на два – репродукцию известной советской картины «Ленин с детьми», автора которой я не помню. Работать пришлось в помещении копийного цеха. Во всех наших городах в таком цехе всегда была группа художников, работающих преимущественно над портретами вождей. Это своего рода серийное производство, когда художник, набив себе руку на определенном сюжете, становится специалистом, например по Ленину, Горькому или Тимирязеву. В тесной мастерской, заваленной многочисленными портретами, холстами и припорохами для портретов, я работал бок о бок с мастерами серийного портрета Красноярского Союза художников.
Художники работали заученными, четкими движениями, почти не глядя на холст, как не глядит на рояль виртуоз-музыкант, без умолку разговаривали, рассказывали анекдоты, балагурили и обсуждали психологию членов художественного совета, принимающих портреты. Рассказывали о художнике, который облегчал задачу художественного совета, рисуя на портретах Сталина пуговицы большего размера, чем полагалось, чтобы сразу сконцентрировать внимание совета на этих деталях, исправить которые не стоило большого труда. Обсуждали Борьку Ряузова, который, если не ошибаюсь, был тогда главой Красноярского Союза художников: «Наш Борька молодец, съездил в Туруханский край – там-сям пейзажики мазнул, представил в Москву серию работ под названием „По местам ссылки Иосифа Виссарионовича Сталина“. Каждый у нас такой пейзажик смастерить сможет, да не каждый до такого додумается. Так наш Ряузов премию получил и начальником стал», – беззлобно рассказывали мастера фонда. Я понял, почему так быстро получил заказ. Платили за политическую фигуру, если не ошибаюсь, 300 рублей. Ленин и сорок детей – 300 рублей. Сталин – у больного Горького – 2 фигуры – 600 рублей. Никто не хотел брать этот заказ, а тут я как снег на голову. Местное РОНО осталось очень довольно, что их заказ наконец-то готов! «Работаешь ты, как паровоз! Оставайся у нас подольше – будешь как Крез», – шутили мои коллеги.
Я очень долго трудился над огромным холстом. За то и был вознагражден замечательным путешествием по Енисею; берега его будто высечены рукой скульптора, гигантские звери, великаны, фантастические чудовища навсегда превратились в глыбы разноцветного известняка. Как величественно и дико!
Даже певчие птицы не живут в тайге. Уютной и обжитой в своей кроткой красоте кажется русская земля, оставшаяся к западу от Уральских гор. Сибирь другая. Еще дымятся в отрогах Саянских гор и на Камчатке непотухшие вулканы, напоминая о том, что века и тысячелетия – только миг в таинственном процессе мироздания. Глядя на неприступные утесы, покрытые могучими кедрами, на ярко-красные горы, думаешь о тех, кто в первобытном порыве творческого самопознания начертал красной глиной на скалах таинственные символы человеческих фигур. Приходится лишь удивляться и горько сожалеть, что наши сибирские наскальные рисунки, куда более интересные, чем нашумевшие изображения Сахары, мало изучаются, не вызывают дискуссий и даже безжалостно уничтожаются…
На енисейских кручах невольно вспоминаешь одну из ярчайших фигур нашей истории – протопопа Аввакума. Высланный в Сибирь, он писал: «О, горе стало. Горы высокие, дебри непроходимые, утес каменный, яко стена, стоит, в горах тех обретаются змеи великие; в них же витают гуси, утицы, вороны черные и галки серые, орлы и соколы, кречеты и лебеди и иные дикие». Другой стала Сибирь. Вряд ли сегодня узнал бы ее опальный протопоп…
