Дневник проказника - Фуллер Метта Виктория (книга жизни TXT) 📗

На столе стояло несколько стаканов, графин воды со льдом и чашка с сахаром. Я спросил мисс Бакстер, не смешать ли ей порошки. Ей пришло на ум, что она может получить сахар даром, поэтому она сказала «да». Я приготовил очень сладкой воды в двух стаканах и сказал ей, чтобы она выпила сначала синий порошок, а потом белый; она так и сделала.

Через минуту с ней сделался припадок, ужасный припадок! Я не могу себе представить, отчего – порошки были верные. Она опрокинулась назад, лицо ее так почернело, точно она выпила чернил, и она едва не задохлась.

Я побежал на улицу за доктором, но не нашел его. Я сказал нескольким прохожим, что мисс Бакстер умирает; они прибежали, подняли ее и положили на диван; очки ее разбились, платье было разорвано, слезы текли у нее из глаз, как на похоронах. Они спросили ее, что случилось; она сказала, что не так приняла порошки, взрыв произошел у нее в желудке, вместо того, чтобы произойти в стакане; мне кажется, она была права. Она заплатила за порошки пять центов, но новые очки стоили ей, наверное, центов пятьдесят – она, значит, не так много выиграла, как надеялась. Она погрозила мне своим зеленым зонтиком, когда уходила, как будто я был виноват. Ну, а зачем она хотела обмануть доктора?

Было уже так поздно, я был так голоден, что не мог больше ждать, пока придет доктор. Но я боялся, что заберутся воры и обкрадут дом, если я уйду; поэтому я взял скелет, посадил его в кресло и сунул ему в руку медицинский нож. Потом я взял из пузырька немножко фосфору, нарисовал им на бумаге глаза и сунул в череп. Страшно было смотреть, каждый разбойник испугался бы; оттого я и не побоялся оставить дом под охраной скелета и пошел домой обедать. Теперь доктор говорит, чтобы я не смел больше приходить к нему, потому что старая мисс Бакстер зла ужасно, а у Эммелины Эльдер воспаление мозга, потому что она побежала к доктору, чтобы взять немножко хлороформу [29] от зубной боли, и, увидев мертвого человека со светящимися глазами, так как было уже темно, громко закричала и упала в обморок. Когда она опять пришла в себя, то увидела, что она одна со скелетом; она опять закричала и потеряла сознание. Потом пришел доктор и привел ее в чувство, но теперь у нее бред и она все время кричит.

Осторожно, яд! Хлороформ. Яд, будьте осторожны! Хлороформ (яд)

Но ведь это не причина, чтобы бранить меня; я посадил скелет для разбойников, а не для девочек и поступил правильно.

Когда вернулся доктор, Эммелина лежала без сознания, а рядом лежала разбитая склянка с хлороформом. Мне жаль, что склянка разбилась, она стоила три доллара, а Эммелина чуть не умерла. Надеюсь, что зуб у нее больше не болит.

Доктор говорит, что должно быть вор все-таки забрался, потому что недостает коробки с ячменным сахаром. Но Джонни и я хорошо знаем, где она – за сараем.

Завтра праздник, но я целый день не получу ни кусочка пирога, потому что нюхательный табак Джонниной бабушки сделал из нашего пирога такую ужасную дрянь, что мы должны были его выбросить. Там еще много яблочных тортов и пирожных, но я все-таки ничего не получу. Мне кажется, это гнусно.

Бабушка Джонни в молодости

Я особенно люблю торты. Моя сестра Бесс так гордится тем, что отказала мистеру Вилькинсу, который не был у нас с тех пор, как ускакала лошадь, и тем, что вместо него заполучила мистера Дженнингса, что с нею почти слова нельзя сказать. Наша милая Лили приехала вчера, чтобы быть завтра с нами. Она спросила, все ли я еще такой шалун, каким был раньше, потому что ей хотелось бы взять меня к себе на недельку. Мне бы очень, очень хотелось к ней.

Зачем они все говорят, что я негодный мальчишка? У всех нас есть свои недостатки. И у меня они есть. Разве можно сказать, что я плохой мальчик, потому что не знал, что нюхательный табак испортит паштет, или что мисс Бакстер зашипит, как колесо в фейерверке, потому что не смешает своих порошков, прежде чем их проглотить? Каждому человеку приходится о многих вещах узнать только по собственному горькому опыту.

Лили говорит, что я поеду с нею, если даже разобью все безделушки, которые она привезла с собою; она всегда была добрым малым, она знает, что у маленьких мальчиков тоже бывают неудачные дни, как у больших.

Милый дневник, на твоих страницах я торжественно обещаю вести себя завтра как можно лучше, чтобы ехать к Лили. Один день должен пройти для меня спокойно и мирно. Я не запачкаю своего платья и буду так приличен, как только можно.

Тетя Бетси тоже здесь. Папа написал ей письмо, просил ее не сердиться больше и приехать – вот она и приехала. Мистер Дженнингс тоже приедет обедать из города – он теперь принадлежит к нашей семье. Лили привезла мне забавную игрушку; она китайская и вложена в маленький кусочек сукна, и если выдернуть штифтик, то оттуда выскакивает что-то черное, длиною с половину комнаты, вроде змеи.

Я уже испугал этим кухарку и других, они даже закричали, потому что оно так быстро выскакивает. Монтэгю привез мне целую кучу сластей, и завтра я, кажется, не в состоянии буду обедать. Я его тоже очень люблю; он хочет, чтобы я поехал с ними.

Праздник уже прошел. Я не поеду к моей замужней сестре. Ты должен простить меня, милый дневник, я пишу криво, потому что слезы мешают мне. Я встал рано и очень старался быть молодцом, вроде тех хороших детей, про которых написано в книжках.

После завтрака я отнес несколько конфет Джонни и пошел в город, чтобы купить себе что нибудь, но все лавки были закрыты, и я купил у Пата Финегана молодого бульдога за два доллара, но остался ему должен один.

Когда я пришел домой, я запер свою собаку в конюшне и пошел с Лили, которая была такая хорошенькая и такая нарядная, что я просто гордился ею. Она взяла меня в церковь на праздничную проповедь. Мистер Слокум читал свою проповедь, но она была такая длинная, так что мне захотелось спать и есть. Я жалею, что взял с собою китайскую игрушку; мне стало так скучно, что я положил ее на пюпитр, что бы посмотреть, не сломалась ли она, но штифтик вдруг нечаянно выскочил, и не успел я опомниться, как черная штука, похожая на змею, полетела и ударила по носу мистера Слокума, а потом свалилась и задвигалась, как живая.

Я думал, что провалюсь сквозь землю, потому что все смотрели на меня, как будто знали, кто это сделал. Я уронил свою шапку и, когда я нагнулся, чтобы поднять ее, из кармана у меня выпал пистолет, который одолжил мне Пат Финеган, чтобы я мог его посмотреть, и, если захочу, купить.

Вот так выстрел!

Папа схватил меня за плечо, повел вниз и сказал:

– Жоржи, ты позор семьи. Ума не приложу, что мне с тобой делать!

Он ходил взад и вперед и стонал, как будто ему жали ботинки. Я тоже не знал, что ему делать со мною; я был в отчаянии. Наконец, я сказал:

– Мне жаль, что я не убежал с цирком, который был здесь, но теперь уже поздно. Я бы хотел, чтобы у меня сделалась корь и чтобы я умер, если я не стою того, чтобы жить. Я бы хотел, чтобы меня заперли в темницу или крепко привязали, чтобы не случались больше такие вещи, которые заставляют тебя так стонать.

– Вот это верно, – воскликнул папа с облегчением. – Я привяжу тебя, голубчик!

И он пошел со мною домой, и привязал меня в деревянном сарае к балке. Я слышал, как стучали тарелки и как пахло обедом, когда все пришли домой; никогда еще время не тянулось для меня так долго.

Я ужасно обрадовался, когда услышал на дворе свист Джонни. Я тихо позвал его, он распилил веревку и освободил мне руки.

– Не проболтайся моим, Джонни, – сказал я. – Я возьму свою белку и своего бульдога и пойду куда-нибудь, где люди еще не знают, какой я скверный.