Барнеби Радж - Диккенс Чарльз (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
– О, чтоб тебя! – проворчал мистер Тэппертит. – Эй, кто-нибудь, возьмите ее и заприте опять. Ее совсем не следовало выпускать.
– Мой Симмун! – замирающим голосом прошептала мисс Миггс сквозь слезы. – Мой любимый!
– Держитесь, не то я вас брошу на пол, – сказал мистер Тэппертит крайне нелюбезным тоном. – Чего вы возите ногами по полу и валитесь на меня?
– Ангел мой Сим, – прошептала Миггс. – Ты же обещал!
– Ну, да, обещал и сдержу слово, – отвечал Саймон сердито. – Я о вас позабочусь, потерпите. Да станьте же вы на ноги, слышите?
– Куда мне деваться? Что со мной будет после всего, что я сегодня наделала? – голосила Миггс. – Мне остается теперь только лечь в сырую могилу!
– Жаль, что вы уже не там! – вспылил мистер Тэппертит. – Вас надо бы заколотить наглухо в хороший, крепкий гроб.
Он позвал одного из своих людей и шепнул ему на ухо:
– Возьми-ка ее да унеси – знаешь куда?
Тот утвердительно кивнул и, подхватив на руки Миггс, несмотря на ее бессвязные протесты и сопротивление (от которого бедняге не поздоровилось, ибо она пустила в ход ногти), унес ее из мастерской.
Все, кто был в доме, высыпали на улицу, слесаря поставили впереди между двумя конвоирами, и толпа быстро двинулась в путь. Без всякого шума и криков они шли прямо к Ньюгету и вскоре очутились перед тюремными воротами.
Глава шестьдесят четвертая
Выстроившись перед тюрьмой, они больше не считали нужным соблюдать тишину и громкими криками стали требовать начальника. Появление их здесь, видимо, было не такой уж неожиданностью: в доме начальника тюрьмы выходившие на улицу окна успели основательно забаррикадировать, калитка в воротах тюрьмы была заперта, и ни у одной амбразуры и решетки не видно было ни души. Но им недолго пришлось звать – на крыше дома начальника появился какой-то мужчина и спросил, чего им надо.
В толпе тот кричал одно, тот – другое, а большинство только гикало и свистело. Дом был высокий, в наступившей темноте многие не видели, что кто-то вышел на их Зов, и продолжали кричать, пока весть о появлении начальника не распространилась по всей толпе. Прошло добрых десять минут, прежде чем хотя бы один голос мог быть услышан достаточно внятно. И все это время человек на крыше стоял неподвижно, выделяясь на фоне вечернего неба, и смотрел вниз, на взбаламученное море голов. Наконец Хью прокричал:
– Вы – начальник тюрьмы, мистер Экермен?
– Ну, конечно, это он, – шепнул ему Деннис. Но Хью, не слушая его, ждал ответа от человека на крыше.
– Да, – откликнулся тот. – Это я.
– Так вот что, сэр: у вас тут сидит несколько наших товарищей.
– У меня тут всякого народу немало. – Мистер Экермен глянул вниз, во двор тюрьмы. Сознание, что он может видеть все, скрытое от них этими толстыми стенами, так раздражило толпу, что она завыла, точно стая волков.
– Выпустите только наших товарищей, – сказал Хью. – Остальных можете оставить у себя.
– Я никого не имею права выпускать. И своего долга не нарушу.
– Если не откроете ворот, мы их взломаем, – сказал Хью. – Потому что мы хотим освободить наших.
– Слушайте, добрые люди, – начал Экермен. – Я могу только посоветовать вам поскорее разойтись. Помните, что беспорядки в таком месте будут иметь для вас очень тяжелые последствия, и вы горько раскаетесь, да будет слишком поздно.
Сказав это, он, видимо, собирался уйти, но его остановил чей-то голос.
– Мистер Экермен! – кричал Гейбриэл Варден. – Мистер Экермен!
– Не хочу больше вас слушать, – отмахнулся начальник, повернувшись в его сторону.
– Да я не из этих! – крикнул слесарь. – Я порядочный человек, мистер Экермен, честный труженик Гейбриэл Варден, слесарь. Вы меня помните?
– Как! И вы с ними? – изменившимся голосом воскликнул начальник тюрьмы.
– Они привели меня силой. Хотят, чтобы я открыл замок у главных ворот, – пояснил слесарь. – Будьте свидетелем, мистер Экермен, что я отказываюсь это сделать. И не сделаю, чем бы мне это ни грозило. Пожалуйста, запомните это на случай, если они меня убьют.
– Не могу ли я как-нибудь помочь вам? – спросил начальник.
– Нет, мистер Экермен. Выполняйте свой долг, а я выполню свой. Еще раз повторяю вам, грабители и душегубы, – тут слесарь повернулся к толпе, – я вам помогать не буду. Можете орать до хрипоты, – не буду!..
– Постойте, постойте, мистер Варден, – торопливо сказал начальник. – Я знаю, вы честный человек и не сделаете ничего противозаконного. Но если вас принудят к этому силой…
– Принудят меня, сэр? – прервал его Варден, почувствовав в тоне мистера Экермена желание заранее оправдать его, беспомощного старика, если он уступит свирепой толпе, обступившей его со всех сторон. – Меня ни к чему принудить не смогут.
– Где тот человек, кто только что обращался ко мне? – с беспокойством спросил начальник тюрьмы.
– Это я, – откликнулся Хью.
– Известно вам, как у нас карают за убийство? Вы понимаете, что, насильно удерживая этого честного ремесленника, вы подвергаете его жизнь опасности?
– Отлично понимаем, – ответил Хью. – Для того и привели его сюда. Отпустите наших товарищей, и мы отпустим вашего слесаря. Правильно я говорю, ребята?
Толпа ответила громовым «ура».
– Видите, что творится, сэр? – крикнул Варден. – Во имя короля, не допускайте их в тюрьму. И помните, что я сказал. Прощайте!
Переговоры были прерваны. Град камней и других метательных снарядов заставил начальника отступить. А толпа, напирая все сильнее, прижала Вардена вплотную к воротам.
Напрасно поставили у его ног корзинку с инструментами, напрасно пускали в ход по очереди все средства – заманчивые обещания, побои, угрозы немедленно покончить с ним, предлагали награду, если он сделает то, для чего его сюда привели. Мужественный слесарь все кричал свое: «Нет!»
Никогда еще, кажется, жизнь не была ему так дорога, как сейчас, но ничто не могло поколебать его решимости. Ни крики, ни окружавшие его свирепые люди, которые, как дикие звери, жаждали его крови и лезли вперед, топча своих, чтобы скорее добраться до него и ударить его топором или железным ломом, – ничто не могло его устрашить. Он переводил глаза с одного лица на другое и, бледный, тяжело дыша, твердил упорно: «Нет!»
Деннис с такой силой ударил его по голове, что сшиб с ног. Но слесарь тотчас вскочил, как молодой, и, хотя из его разбитого лба текла кровь, схватил палача за горло.
– Подлая собака! – крикнул он. – Отдай мне дочь! Дочь отдай!
Завязалась борьба. Со всех сторон Деннису кричали: «Пристукни его!»; некоторые рвались вперед, чтобы затоптать слесаря насмерть, но не могли добраться до него. Деннис изо всех сил старался оторвать руки слесаря от своего горла, однако не мог разжать их.
– Так вот твоя благодарность, чудовище! – с трудом выговорил он, сопровождая эти слова градом ругани.
– Отдай мне дочь! – кричал слесарь, рассвирепев не меньше, чем окружавшая его толпа. – Отдай дочь!
Он падал, поднимался, опять падал, боролся уже не с одним, а с целым десятком людей, перебрасывавших его один другому, и, наконец, какой-то верзила, пришедший сюда, видно, прямо с бойни, так как его одежда и высокие сапоги были испачканы жиром и свежей, еще дымящейся кровью, с ужасным проклятием занес свой резак над непокрытой головой старика. Но в тот же миг он сам упал, как подкошенный, и какой-то однорукий человек, перескочив через него, бросился к слесарю. С ним был еще другой, и оба грубо схватили Вардена.
– Оставьте его нам! – крикнули они Хью, прокладывая себе дорогу сквозь толпу. – Мы сами с ним расправимся. Зачем вам всем тратить силы на такого, когда достаточно двух человек, чтобы покончить с ним в одну минуту? Вы только время теряете даром. Вспомните про арестантов! Вспомните про Барнеби!
Этот крик был подхвачен всей толпой. По стенам загрохотали молоты, и все ринулись к тюрьме – каждому хотелось быть в первых рядах. А те двое уводили слесаря, проталкиваясь в толпе так ожесточенно, словно они находились не среди своих, а в стане врагов. С трудом вывели они его из самой гущи свалки.
