Поизмятая роза, или Забавное похождение Ангелики с двумя удальцами - неизвестный автор (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Когда все уже приведено было в порядок, на Мавританских кораблях, дан сигнал для опущения флага, но как Рыцари наши не согласны были на строгое их предложение, то вдруг два корабля налетели на них для бою и бросили якори. Друг мой! говорил Роланд Реноду, поражай всех, кто тебе ни попадется; Гидон будет действовать там, где больше нужда потребует, а протчее все я беру на себя.
Мавританцы вскочили на Христианской корабль не видя никакого сопротивления, но они не замедлили и сойти с онаго. Рыцари вдруг на них нападают, теснят их и приводят в беспорядок. Каждый удар Дюрандаля и Фламберга наносить смерть. Гидон бодрственно помогает храбрым друзьям своим. Вскоре палуба наполнилась мертвыми и ранеными. Неприятель видя, что три человека делают такое страшное кровопролитие, поспешно бросается на борт свой; но устыдясь бежать от трех воинов, нападает снова и опять такойже отпор находит. Пять раз возвращались они для нападения, пять раз отгоняемы были. Наконец потеряв великое множество товарищей своих, снялись с якорей и удалились исполнены страха и бешенства.
О многомилостивая Госпоже Лоретская! говорили Матрозы, очищая палубу: сколько мы тебе должны свеч поставить? Ты-то послала нам сего человека, котораго столько боятся неприятели, сколько он боится моря.
Роланд более всего обласкан был похвалами Ангелики. Все сражение, говорила она Рыцарям и все победы! вы конечно с тем рождены, чтобы побеждать все на свете. Роланде не понял, что слова сии относились более к Реноду, нежели к нему.
Три другие Мавританские корабли все еще за ними следовали; но прием сделанный двум первым не с лишком ободрял их на подобную отвагу. При виде берегов Прованских они поворотили к Эгеморту, а корабль рыцарской приближился к Марселю.
Правление сего города вверено было Ренодовой сестре Брадаманте, которая столько была мужественна и прелестна, что древний Рим не устыдился бы обожать ее под именем Минервы или Венеры. Она чувствовала к Реноду самую нежную дружбу, а к Роланду и того нежнейшия расположения, но не чувствительный Рыцарь до путешествия своего в Кашемире не имел о любви понятия.
Когда уже начали они подъезжать к городу, Ренод отправил шлюбку для уведомления о своем приезде. Слух сей произвел в городе всеобщую радость. При входе их в пристань все корабли спустили флаги и повсюду раздались радостный восклицания со звуком воинских орудий. Брадаманта приняла их на пристани и обняла брата своего с тою горячностью, какую производит взаимное восхищение и долговременная разлука. Роланд бросился к Брадаманте и целовал ея руку. Ренод рекомендовал ее Ангелике, а ей Гидона. После того пошли они в Брадамантины чертоги между двумя строями войска, которое с радостию восклицало: да здравствует Роланд! да здравствует Ренод! пусть теперь придут к нам Мавританцы.
Брадаманта столь проницательна, что при первом взгляде удобно провидела все тайныя чувствия гостей своих. Она о Роландовой страсти не только не безпокоилась, но еще и радовалась потому, что гордый Рыцар сделавшись к любви способен, мог когда-нибудь полюбить и ее. Она его так много почитала, что не могла и подумать, чтобы он имел слабость любить без всякаго намерения… а потому и приняла все способы к отнятию у него надежды обладать Ангеликою.
Она повела Ренода в сад и нежно на него взирая, говорила ему: ты еще не уведомил меня любезный брат, о состоянии твоего сердца; или ты начинаешь от меня таиться? Нет, отвечал он, кроме Маянской Изабеллы для меня Брадаманта всего милее. Как, ты сохранил прежнюю свою любовь? спросила она его. Да, я люблю и любим, ответствовал Ренод; надобно быть вероломному человеку, чтоб забыть Изабеллу. — Ты ее по сю пору любишь, подхватила Брадаманта, какое заблуждение! — Разве ты сомневается о любви Изабеллиной? я вижу ясно, продолжал он, что ты ненависть свою к Маянскому дому простираешь даже до верной моей любовницы. По том Ренод расказал снова сестре своей всю историю любви своей с Изабеллою. Он изобразил ей правоту ея сердца, простоту, добродушие, живую и невинную горячность, и расказывал о ея клятвах в вечной к нему любви. Вот, говорил он в заключение, последнее письмо от нее мною полученное при отбытии моем в Азию. Выслушай недоверчивая сестра, и после суди, любит ли меня Изабелла.
«Ты уезжаешь, неблагодарный, и оставляешь меня для того, что бы бежать за новыми опасностями: видно слава, пред которою ты идолопоклонствуешь, для тебя милее Изабеллы? Мне бы надлежало забыть тебя… я лучше соглашусь умереть, нежели забыть Ренода или истребить любовь свою к нему.»
Жаль мне тебя, любезный мой Брат, говорила Брадаманта, отсутствие твое с лишком было продолжительно. Ты меня в отчаяние приводишь, прервал Ренод, и что ты тем сказать хочешь? Спустя месяц по отъезде твоем, ответствовала Брадаманта, нежная твоя Изабелла без всякаго принуждения, по своему точно произволению вышла в замужество за Бертранда Герцога Гелдерскаго. При сих словах Ренод онемел и сделался неподвижен; но когда ярость гнева его обратилась наконец в удивление, он произносил самыя страшныя проклятия на Изабеллу и всех женщин. Он обещался убегать их, презирать и даже гнушаться ими. Да разразит меня гром небесный, возопил он в изступлении, ежели когда либо сии вероломныя и ненавистный твари удостоятся хотя одного моего взора.
Брадаманта сему смеялась. Между тем пришла к ним Ангелика, и увидя Ренода в ужасном изступлении, спрашивала о причине онаго. Случай очень обыкновенный, говорила ей Брадаманта; брат мой известился о неверности своей любовницы. Ангелика приходит в смущение подобное Реодову, краснеет, бледнеет и трепещет! Возможноли, сказала она наконец в изумлении, возможно ли изменять Реноду! Лишь только успела она произнесть слова сии, Ренод бросился к ея ногам. Тот самый человек, который только что поклялся в ненависти ко всем женщинам, клялся обожать Ангелику до смерти. Клятва сия раз тысячу повторена была и принимаема с радостию. Для него то оставила я Кашемир, говорила Княжна Брадаманте, при первом взгляде я его полюбила и оставя все, за ним следовала: от него единственно ожидаю я своего щастия и ничего на свете не желаю, кроме сердца Ренодова; а я ничего нежелаю кроме сердца Ангеликина, говорил Ренод в восхищении. Первейшее желание мое состоит в том, что бы жить и умереть для нее. Вы достойны друг друга, сказала им Брадаманта: но пойдем отсюда и постараемся поступать с Роландом осторожнее.
Помышление о Роланде Ренода чрезвычайно безпокоило. Отнятие Ангелики у сего Рыцаря не составляло ли оскорбления чести и не нарушало ли дружбы? так говорил разсудок; но любовь обыкшая покарять его, наложила на него молчание. Ангелика имела право располагать сама собою, но властен ли был Ренод противоборствовать всегда ея прелестям? Какую обиду сделал он другу своему, приемля такое сердце, которое от одного отвращаясь предавалось другому? Когда Ангелика не могла составить щастия Роланду, то не уже ли для того и Реноду, надлежало быть жертвою мечтательной какой то совести и безумнаго великодушия? Так говорила Реноду любовь и внутренныя угрызения его навсегда исчезли.
Роланд не имея ни малейшаго понятия о тех неприятностях, какия ему были уготовляемы, питался лестною надеждо ю. Он думал, или лучше сказать, уверен был, что при дворе Императора, где путешесттвие их кончится, Княжна наградит любов его, попечение и постоянство. Ренод имел притязание на ту же самую награду, и зная что он любим, не предвидел никаких препятствий в брачном союзе с Ангеликою, кроме только войны, которая долженствовала начаться весною; но присутствие Ангелики услаждало и сию скуку, которую льстился он вознаградить знаменитыми успехами.
Между тем Роланд не оставлял никогда Ангелики. Но преданное его с нею пребывание смущало как страстнаго Ренода, так и нежную его любовницу. Когда они разговаривали, то опасались, чтоб как-нибудь не измениться: естьли глаза их встречались, они боялись, чтоб неприметили взаимнаго их расположения. Но любовь обращающая все в пользу свою, воспользовалась и сим самым принуждением. Она наставила Ангелику, что для избежания присутствия любовника скучнаго и для приятнейшаго обхождения с любимым, есть удобное средство состоящее в тайном свидании, почему и позволила она Реноду видеться с нею в ночное время.
