Таинственный сад. Маленький лорд Фаунтлерой. Маленькая принцесса. Приключения Сары Кру - Бернетт Фрэнсис Ходгсон
— Господи! — жалобно проговорила Эрменгарда. — А я и не знала!
— Я не хотела, чтобы ты знала, — сказала Сара. — Ты тогда сочла бы меня за нищую. Я знаю, что похожа на нищую.
— Нет, нет, совсем не похожа! — воскликнула Эрменгарда. — Твое платье немножко странно, но ты не можешь быть похожа на нищую. У тебя совсем не такое лицо.
— Как-то раз маленький мальчик подал мне милостыню, — усмехнувшись, сказала Сара. — Вот его сикспенс, — прибавила она, вытащив надетую у нее на шее ленточку. — Он не дал бы мне рождественского подарка, если бы я не была похожа на нищую.
Вид сикспенса подействовал на девочек успокоительно, и они засмеялись, хотя у них были слезы на глазах.
— Какой же это мальчик дал тебе? — спросила Эрменгарда.
— Милый маленький мальчик с толстыми ножками, — ответила Сара. — Это один из детей Монморанси — тот, которого я называю Гюй Кларенс. Его детская была, наверное, набита битком рождественскими подарками и всевозможными сластями, а у меня, как он догадался, не было ничего.
Эрменгарда вдруг вскочила с места. Слова Сары что-то напомнили ей.
— Ах, Сара! — возбужденно воскликнула она. — Как раз сегодня тетя прислала мне разных вкусных вещей. Я еще ничего не трогала, потому что наелась пудинга за обедом, да и не до них мне было после того, как я получила книги от папы. Тетя прислала всего-всего — пирожков с мясом и с вареньем, тартинок с ветчиной, лепешек, апельсинов, конфет, шоколаду и бутылку слабого вина из красной смородины. Я проберусь назад в свою комнату и в одну минуту принесу сюда все.
Сара схватила ее за руку.
— Ты думаешь, тебе удастся сделать это? — спросила она.
— Я знаю, что удастся, — ответила Эрменгарда.
Она подбежала к двери, осторожно приотворила ее и, высунув голову, прислушалась.
— Лампы потушены, — сказала она, затворив дверь и подходя к Cape. — Все спят. Я пойду тихо-тихо, так что никто не услышит.
— Эрми! — воскликнула Сара, и глаза ее заблестели. — Представим себе, что это званый вечер. И… разве ты не пригласишь заключенную из соседней камеры?
— Да, да, постучи в стену. Тюремщик не услышит.
Сара подошла к стене и постучала четыре раза.
— Это значит: «Иди ко мне через потайной ход», — объяснила она. — «Мне нужно кое-что сообщить тебе».
Бекки стукнула в ответ пять раз.
— Она идет, — сказала Сара.
Через секунду дверь отворилась и вошла Бекки. Глаза ее были красны, чепчик сбился набок. Увидав Эрменгарду, она растерялась и стала вытирать себе лицо фартуком.
— Не бойся меня, Бекки! — воскликнула Эрменгарда.
— Мисс Эрменгарда приглашает тебя на вечер, — сказала Сара. — Ее тетя прислала ей много хороших вещей, и она сейчас принесет их сюда.
Это известие так взволновало Бекки, что чепчик чуть совсем не свалился у нее с головы.
— Хорошие вещи, мисс? — спросила она. — Хорошие для еды?
— Да, — ответила Сара, — и мы представим себе, что у нас званый вечер.
— И ты будешь есть, сколько захочешь, Бекки, — прибавила Эрменгарда. — Я в одну минуту вернусь.
Она так спешила, что, выходя из комнаты, уронила свой красный платок. Никто не заметил этого. Бекки не помнила себя от радости.
— Я знаю, мисс, — прошептала она, — что вы попросили мисс Эрменгарду пригласить меня. И когда я думаю об этом, мне хочется плакать.
Она подошла к Саре и остановилась, с обожанием глядя на нее. А глаза Сары блестели: ее воображение уже начинало работать. Здесь, на чердаке, в холодную ночь, после того, как ей пришлось так много ходить по грязным улицам, после того, как она видела голодные глаза маленькой нищей, которых не могла забыть, — совершенно неожиданно, как по волшебству, оказалось возможным так великолепно закончить день!
— Нет, нет, плакать не нужно! — сказала она, положив руку на плечо Бекки. — Мы должны поскорее приняться за дело и накрывать на стол.
— Накрывать на стол, мисс? — спросила Бекки, осматриваясь кругом. — Да ведь у нас нет ничего.
Сара тоже огляделась кругом.
— Пожалуй, что и так, — усмехнувшись, сказала она и вдруг увидала платок Эрменгарды. — Вот волшебная скатерть! — воскликнула она. — Мы постелим ее на стол; я знаю, что Эрменгарда не рассердится.
Они выдвинули старый стол и накрыли его платком.
Красный цвет оживил комнату, и она стала гораздо красивее.
— А теперь я поищу, не найдется ли чего-нибудь в моем старом дорожном сундуке, — сказала Сара, — где лежали мои вещи, когда я была принцессой.
Она побежала в угол и опустилась на колени. Сундук поставили у нее в комнате, потому что для него не нашлось места внизу. Теперь в нем лежали разные ненужные вещи и тряпье; но Сара все-таки надеялась, что ей удастся отыскать что-нибудь подходящее. В уголке она увидала маленький сверток. Он был такой скромный на вид, что на него не обратили внимания и оставили его в сундуке. В нем оказалась дюжина носовых платков. Сара схватила их и разложила на красной скатерти.
— Это тарелки, — сказала она, — золотые тарелки. А это украшенные великолепной вышивкой салфетки. Их вышивали испанские монахини в своих монастырях.
— Неужели, мисс? — прошептала Бекки.
— Ты можешь представить себе это. Если представишь хорошенько, то увидишь все.
— Да, понимаю, мисс, — сказала Бекки и, когда Сара отошла к сундуку, решила попытаться представить себе и золотые тарелки, и вышитые монахинями салфетки.
Через минуту Сара, случайно оглянувшись, с изумлением взглянула на нее. Бекки стояла около стола, закрыв глаза и делая какие-то странные гримасы. Руки ее были опущены и крепко прижаты к бокам. Казалось, она старается поднять какую-то страшную тяжесть.
— Что с тобою, Бекки? — воскликнула Сара. — Что такое ты делаешь?
Бекки вздрогнула и открыла глаза.
— Я старалась представить себе, мисс, — ответила она. — Я хотела увидать все так же, как вы. И я чуть не увидала, — с довольной усмешкой прибавила она. — Но это ужасно трудно.
— Да, потому что ты не привыкла, — сказала Сара. — Потом будет легче. Смотри!
У нее в руках была старая шляпа с гирляндой цветов.
— Это цветы для украшения стола, — сказала она. — Чувствуешь, как хорошо вдруг запахло?.. Дай мне кружку и мыльницу с умывального стола, Бекки!
Бекки почтительно подала их ей.
— Чем же они сделались, мисс? — спросила она. — Кажется, они фарфоровые, но я знаю, что это не так.
— Это серебряный кубок, — сказала Сара, обвивая цветами кружку, — а это, — прибавила она, положив в мыльницу несколько роз, — это алебастровая ваза с инкрустацией из драгоценных камней.
— Ах, как красиво! — прошептала Бекки.
— Нужно бы еще что-нибудь для конфет, — задумчиво проговорила Сара. — А, знаю! — воскликнула она, снова подбежав к сундуку.
В нем лежал моток шерсти, завернутый в белую и пунцовую тонкую бумагу. Через минуту тарелочки из белой бумаги уже лежали на скатерти, а подсвечник был обвит пунцовой бумагой и украшен оставшимися цветами.
Убрав стол, Сара сделала несколько шагов назад и взглянула на него; она совершенно ясно видела все, что представляла себе. Бекки, тоже полюбовавшись на накрытый стол, сказала, понизив голос:
— Здесь все еще Бастилия, мисс… или теперь это что-нибудь другое?
— Конечно, другое, — сказала Сара. — Совсем другое! Это пиршественная зала.
— Ах, батюшки! — воскликнула Бекки. — Простынная зала!
И еще с большим изумлением стала оглядывать окружающее ее великолепие.
— Пиршественная зала, — поправила ее Сара. — Большая комната, где даются пиры. У нее сводчатый потолок, галерея для менестрелей и громадный камин, в котором пылают дубовые поленья. А по стенам горят смоляные факелы.
— Ах, батюшки! — снова воскликнула Бекки.
Дверь отворилась, и в комнату вошла Эрменгарда, с трудом таща большую корзину. Она вскрикнула от удивления. Так приятно было, выйдя из темноты, неожиданно увидеть накрытый пунцовой скатертью стол, с белыми салфетками и украшенной цветами посудой.
— Ах, Сара! — воскликнула Эрменгарда. — Никто, кроме тебя, не сумел бы сделать это!
