Победа. Книга 3 - Чаковский Александр Борисович (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
…Чтобы отвлечься от угнетающих пошлостей, обрушенных на меня Брайтом, я стал листать газеты и журналы, которые купил «не глядя», покидая Дворец «Финляндия». Первым оказался западногерманский «Шпигель». И надо же было, чтобы мне попался именно тот номер, где многие страницы были посвящены Потсдаму. Снимок вверху. Черчилль, Трумэн и Сталин пожимают друг другу руки. Подпись под ним: «Победители в Потсдаме». Чуть ниже другой снимок: колонна немецких солдат, марширующая в английской зоне оккупации. Под ним такой комментарий: «Многие немцы были согласны еще раз вступить в борьбу против русских». На другой странице – фельдмаршал Монтгомери в окружении английских офицеров. Подпись: «Упредить советские армии!..» Фото Деница… Фото генерала Бёме, командующего немецкими оккупационными войсками в Норвегии… Опять немецкие солдаты и «красноречивое» пояснение: «Не пленные и не перемещенные лица».
Помню я, помню все это. Но почему, ради чего то, что должно было бы вызывать чувство стыда, западно-германский журнал печатает в канун Хельсинкского совещания?..
Откладывая в сторону «Шпигель» и намереваясь перелистать еще американские и английские газеты, я посмотрел на часы. Шел второй час ночи! Вместо того чтобы пораньше лечь спать или поработать над задуманной статьей, я столько времени копался в отвратительной грязи!
А для чего? Ведь и Брайт и «Шпигель» пишут о событии, ушедшем если не во тьму веков, то в глубь десятилетий. Что ж, из прошлого надо извлекать уроки. Разные люди – разные уроки.
Было противно и даже унизительно ползать по полу и собирать обрывки брайтовских страниц, но не оставлять же весь этот мусор на ковре! Мне очень хотелось спустить эти бумажные клочки в унитаз, однако побоялся нанести ущерб финской канализации и воспользовался мусорной корзиной, после чего тщательно вымыл руки.
Решил было опять присесть к столу и поработать немного над статьей. Но тут же отказался от этого: сейчас ничего путного не получится – слишком противоречивые думы переполняют меня. Завтра все станет ясным, все будет расставлено по своим местам, с верой и надеждой сказал я себе. Сегодня я располагаю только мыслями. Завтра в моем распоряжении будут факты. Значит, спать!
Такая глупость, что я не захватил с собой будильника! Впрочем, Совещание откроется только в двенадцать – не просплю. К тому же утром должен позвонить Томулайнен – он пообещал опять свезти меня во Дворец «Финляндия». Следовательно, нет даже необходимости просить портье разбудить меня. Значит, спать. До завтра!
Я еще раз посмотрел на часы и подумал: «завтра» уже наступило!
Как и предполагал Воронов, его разбудил телефонный звонок.
– Хэрр Воронов? – раздался в трубке негромкий, вежливый голос.
«Что за немец трезвонит в такую рань?» – удивился Воронов и ответил с плохо скрытой досадой:
– Да. Это я. Что вам угодно?
– Вы готовы?
– В каком смысле готов? И кто это говорит?
– Это есть Эркки Томулайнен.
– Господин Томулайнен? – удивленно переспросил Воронов. – Я слушаю вас! Что-нибудь случилось?
– Еще нет. Но скоро случится.
– Что вы имеете в виду?
– Совещание, хэрр Воронов.
– Но… сейчас только половина восьмого! А начало объявлено в двенадцать. Или перенесли?
– Нет-нет, зачем надо переносить? – успокоил его финн. – Все идет по расписанию. Я просто хотел предупредить, что через двадцать минут выезжаю за вами. Вы успели позавтракать?
Сказать, что он еще в постели, Воронов постеснялся. Вместо ответа на вопрос Томулайнена сам спросил его:
– Но… не рано ли?
– О нет! Это есть совсем не рано. Через полчаса буду в вашем отеле. Внизу.
– Спасибо, – пробормотал Воронов…
Итак, на все сборы ему предоставлялось не больше тридцати минут. За эти считанные минуты надо было одеться, побриться и выпить хотя бы чашку кофе в гостиничном ресторане. «А к чему такая спешка? – недоумевал он. – Почему надо выезжать почти за четыре часа до начала Совещания?»
…Едва я успел сделать несколько глотков обжигающего рот кофе, как в ресторане появился Эркки Томулайнен.
– Я так думаю…. что надо ехать уже, – подходя к моему столику, сказал он.
У моего финского друга особая манера говорить. В его немецком языке мне слышался акцент, похожий на акцент наших прибалтов. Но дело даже не в акценте, а в какой-то раздумчивости, в поразительном спокойствии. Чуть ли не в каждой его фразе присутствуют слова: «Я так думаю…» Вот и сейчас, сообщая мне, что нам пора выезжать, он начал с этих именно слов. Мой бы соотечественник в подобной ситуации обязательно закричал бы еще с порога: «Как?! Ты еще не готов? Скорее! Да скорее же!»
Если бы у Эркки, не дай бог, загорелся дом, он, наверное, и в этом случае без всякой паники сказал бы Домочадцам: «Я так думаю… что надо выносить вещи». Однако при всем том Томулайнен, как мне показалось еще вчера, успевает делать все вовремя, в предусмотренные сроки, не раньше и не позже. Неспроста видимо, поднял он меня с постели ни свет ни заря. Не зря и сейчас вот напоминает, что «надо ехать уже».
Я поставил на стол недопитую чашку кофе и заявил о своей готовности немедленно отправиться в путь.
Та же, что и вчера, машина – маленький, но вместительный «фольксваген» – стояла метрах в десяти от подъезда гостиницы. Когда я проходил мимо портье, он, заметив меня, широко улыбнулся и сказал по-русски:
– Большой вам успех, господин Воронов!
– Спасибо, – ответил я на ходу.
А сев в машину рядом с Томулайненом на переднее сиденье, поблагодарил и его за то, что он возится со мной второй день.
– Не стоит благодарности, – ответил Томулайнен, – это есть моя добрая обязанность. Я работаю в отделе печати нашего министерства иностранных дел и прикреплен к вашему пулу!
– К чему? – переспросил я, не сразу сообразив, что он употребил английское слово, означающее и «группу людей» и «бассейн».
– Все иностранные журналисты разделены на «пулы», – пояснил Томулайнен. – Чисто условно, разумеется. Для их удобств. Вы понимаете, насколько труднее было бы оказывать разные необходимые услуги разом тысяче пятистам журналистам.
– Тысяче пятистам? – переспросил я. – Позавчера мне сказали, что ожидается около тысячи.
– Мы так предполагали. Но уже вчерашний день прибыло тысяча двести. А сегодня с утра ждем еще человек триста. Я имею в виду не только журналистов, которые… ну, пишут, а и фотокорреспондентов, телевидение.
«Не позавидуешь хозяевам! – подумал я. – Полторы тысячи только журналистов! А сколько еще народа в составе делегаций и сопровождающих делегации экспертов, советников! Плюс технический персонал! Наконец, туристы, просто „зеваки“, которые наверняка уже хлынули в Хельсинки».
Как разместить их всех? Как организовать уличное движение? Как обеспечить меры безопасности при таком беспрецедентном съезде глав государств, министров? Как помочь всей этой разноязычной массе людей в поддержании постоянной связи со своими столицами и редакциями?
Вчера при посещении Дворца «Финляндия» мне показалось, что он до предела начинен всевозможными средствами связи – телексами, обычными телеграфными аппаратами и телефонами, телевизорами, радиопередатчиками. Но я представить себе не мог, как все это будет запущено в действие!..
Когда мы проезжали по улице Техтанкату мимо советского посольства, я выразил удивление: почему здесь так многочисленна полицейская охрана?
– Тут живет господин Брежнев! – ответил мне Томулайнен с несвойственной ему торжественностью.
Это сообщение показалось мне сомнительным. Я был уверен, что Брежнев и другие главы делегаций живут в специально отведенных для них, тщательно засекреченных резиденциях.
Во мне всегда вызывало неприятную настороженность стремление некоторых журналистов выдавать себя за людей, которым доступны все государственные секреты. Неужто и Томулайнен схож в этом отношении с Брайтом?
– Почему вы думаете, что глава советской делегации поселился именно в посольстве? – как можно безразличнее спросил я.
