Азов - Мирошниченко Григорий Ильич (книги серии онлайн txt) 📗

Татаринов, садясь в свой струг, сказал:

– С воды не взять нам крепости. Ночь настает, а конные ватаги Каторжного еще не прибыли… Нам надобно турок выманить из крепости… Вали назад! Остановить приступ!

Собрали казаки всех раненых, убитых – и с болью в сердце отступили.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Тяжелая ночь легла над степью. Сквозь закрывшую небо дымовую завесу то тут, то там проглядывали звезды. Бледный месяц, поднявшийся над крепостью, еле освещал окрестности Азова.

Порывистый ветер с моря все еще гнал вверх по Дону, к Раздорскому городку и к Черкасску клубы густого дыма.

Степь горела. Шальной огонь, бушуя, надвигался на нижние казачьи городки, на ближние юрты, на сторожевые урочища. Языки пламени острыми кинжальными султанами бешено взлетали кверху, падали красными пластами вниз и, стремительно пожирая траву, неслись вперед. Клокочущие и остервенелые снопы огня бросало во все стороны. Огненная степь ночью была страшнее и злове­щее.

…Все струги, возвращавшиеся от Азова, казаки причалили к правому берегу, вышли на песок и молча легли на землю. Земля была горячая.

Подойдя к кибитке, Татаринов потрепал вороного коня по шелковистой шее. Конь ласково положил голову на плечо хозяина.

В кибитку вошел дед Черкашенин. Его руки были поранены, но дед знал старое средство лечить раны от турецких ядовитых стрел: смешанную с порохом землю он при­сыпал на раны и поджигал ее. Казаки переняли от деда это средство и, лежа на берегу Дона, жгли на своих ранах землю с порохом…

Вслед за дедом Черкашениным в кибитку вошел атаман Старой. Он зажег свечи и позвал Григория Нечаева. Дьяк пришел с чернильницей и бумагой.

Татаринов присел на камень возле кибитки, снял шлем, положил его у своих ног и крепко задумался. Он думал о высоких стенах Азова и почему-то вспомнил рассказы старых, бывалых казаков.

Где-то далеко на южной стороне высоко-высоко поднимается горделивая вершина Эльбруса. Там, по преданию народа, обитал царь над всеми птицами – Симург. Рассердится Симург, рассказывали горцы, взмахнет могучими крыльями – земля и море затрясутся. Застонет Симург от злых недугов – птицы смолкнут, все травы увянут, а горы оденутся в черное платье. Запоет Симург от счастья – и вершины гор засверкают, реки потекут быстрее, цветы и полевые травы заблагоухают… Горцы говорили, что Симурга охраняет великая стража: в заснеженной чалме стоит высокий Каштанау – Эльбрусу не уступит. Этим горным великанам не было равных на земле. А владыку гор – Эльбрус – охранял верный товарищ его – Казбек. Дальше, за Казбеком, стояли другие горы-великаны, похожие на казаков в белых бурках и высоких шапках. Зоркие стражи, они вечно бодрствовали и берегли тайны свои и человека. Соперницами недосягаемых вершин Кавказа были, только звезды… «Высоки и неприступны горы Кавказа, – подумал Татаринов. – Разве могут сравняться с ними стены Азова? Возьмем Азов!»

– Послушай, атаман, – сказал вышедший из кибитки Старой, – к тебе пришли с Большого Ногая знатные мурзы. Они ждут тебя.

– С худым аль с добрым делом пришли? – спросил Татаринов.

– Только тебе хотят поведать. Войди в кибитку.

Татаринов взял шлем и устало вошел в кибитку для приема ногайских мурз.

На ковре сидя спал старик Черкашенин. Нечаев сидел перед столом с чернильницей и дремал.

Татаринов тихо опустился на шелковую подушку, поджал ноги, а шлем положил перед собой.

– Почто ж ты спишь? – спросил он Григория. – Кру­гом все горит, а ты дремлешь. Ищи свечей побольше: гости придут.

Гришка метнулся из кибитки и вскоре принес большую свечу в треножнике. Дед проснулся, зевнул.

Прибрав стол, Гришка уселся на скамье и стал ждать.

Послышались шаги за кибиткой и быстрый, гортанный татарский говор.

– Мурзы идут с Ногая, – тихо сказал Татаринов. – Гришка, гляди не спи!

Нечаев приободрился. Вошел Старой и с ним пять мурз в богатых одеждах. Мурзы низко поклонились атаману. Атаман нагнул голову, быстро откинул ее, но не встал, а указал мурзам место на ковре. Мурзы нерешительно сели. Атаман велел казаку принести вина. Принесли вино, разлили в чаши.

– Пейте! – сказал Татаринов. – Дело справим потом. Вы люди хорошие, я знаю.

Все выпили по чаше вина. Атаман предложил мурзам изложить важное дело, которое пригнало их в ночное время.

Касай-мурза, самый молодой и быстрый, сказал серьезно:

– Пришли мы, мурзы Большого Ногая – Касай-мурза, Окинбет-мурза, Чабан-мурза, Каземрат-мурза, Оллуват-мурза, – спросить тебя, храбрый атаман, тайно: верно ли, что ты решил забрать Азов?

Татаринов сказал осторожно:

– Если с худым делом пришли – то Азов брать не стану. Если с добрым словом пришли – возьму Азов.

Мурзы одобрительно закивали головами.

– Мы пришли к тебе с добрым словом, но только тайно, – сказал Касай-мурза.

– Ну, стало быть, говорите со мной без утайки.

Дьяк заскрипел пером. А мурзы сразу притихли и кивком головы указали на сидевшего в кибитке старика.

– Он не помешка нам, – сказал Татаринов, – то знатный атаман Михайло Черкашенин.

– Якши! Якши! Черкашенин! – обрадовались мурзы. Они много слышали о храбром атамане Черкашенине…

Касай-мурза продолжал:

– Если возьмешь Азов, то все большие и малые улусы склонятся под государеву руку и верно и честно будут служить царю Руси, а с турецкими людьми, с азовцами, с султаном и с крымским ханом дружбы у нас тогда не будет.

– Верно ли? – спросил Алеша Старой.

– Верно! – подтвердили все мурзы. – Мы дадим вам лучших аманатов [58] на это и шерть – клятву. Мы дадим вам коней и приведем под вашу могучую руку мурз из других улусов. А если вы не возьмете Азов, то нам поневоле придется быть под мечом султана и крымского хана…

Татаринов глазами спрашивал Старого: «А не врут ли дьяволы косые?»

Старой, не отвечая Татаринову, обратился к мурзам:

– А выгода вам какая от того? Скажите честно.

– Мы будем кочевать у вас без страха по речкам Кальмиусу да по Миусу; в Астрахань пойдем без страха да на Дону и на Тереке без страха же будем пасти свой скот.

– А вы нам дайте войско! – сверкая серьгой, сказал твердо Татаринов.

– Йох, йох, йох! Нет, нет, нет! – быстро отозвался Касай-мурза и покачал головой. – Войско вам дать нельзя.

– Почто ж нельзя?

– Азова не возьмете – секим башка будет всем мурзам Большого Ногая.

– А, понимаю: турок боитесь? – спросил Старой.

Мурзы утвердительно качнули головами.

– Так дело не пойдет, – прямо сказал Татаринов. – Я буду брать для вас Азов, класть головы, а вы будете свободно скот в степях пасти? Не складно! Вам ведомо: Азов брать – не с острой сабли мед лизать… Негоже ваше слово!

Касай-мурза подумал, поколебался:

– Две тысячи коней дадим…

– А кони где? – живо спросил Татаринов.

– Коней пригоним скоро.

– Людей давайте нам!

– Йох! Нет.

– А туркам помогать не станете?

– Не станем. Шерть наша будет крепкая.

– А пятки нам не станете рубить [59] своими саблями?

– Не станем! На это дадим шерть особую. Мы все будем стоять под царской высокой рукой, а вы нас не громите.

Старой им заявил:

– Громить не будем. Пойдите, мурзы, через Дон бесстрашно. От нас вам никакой помехи не будет, а помощь вам будет всегда, сколько вам надобно. Будьте верны царской власти, а кочевать – кочуйте где хотите: на ста­рых местах, на новых, под Астраханью и под Азовом. В том походный атаман Татаринов от войска даст вам руку. Только будьте верны царской власти.

– Ну что ж, – подтвердил Татаринов, – дам от войска руку!.. Гриша, запиши: «Касай-мурза, Окинбет-мурза, Чабан-мурза, Каземрат-мурза, Оллуват-мурза дают клятву: с тыла на казаков не нападать, туркам не помогать, городки русские не грабить, а как возьмем Азов-крепость – крепко стоять под государевой рукой; служить царю верой и правдой. А мы, казаки, обещаем мурзам: пусть без страха пасут коней и всякий скот под Кальмиусом, Миусом, Астраханью и на Дону, в степях. Шкоды от нас и всякой зацепки не будет. Аманатов прислать вскоре; две тысячи коней добрых дать немедля».