Цезарь (др. перевод) - Дюма Александр (читать книги онлайн бесплатно полностью без txt) 📗

Если Цезарь хотел чего-то, для него не было невозможного.

LXXVII

Сципион вышел из Утики.

Он оставил там Катона, которому жители города были обязаны тем, что их не стерли с лица земли. Но, оставаясь мягким и чувствительным человеком, Катон тем не менее яростно ненавидел Цезаря. Рядом с ним был молодой Помпей, обуреваемый тем чувством сомнения, которое ведомо и самым отважным сердцам. Он оставался инертным и нерешительным, Катон же постоянно подталкивал его к мести.

— В твоем возрасте твой отец, видя Республику притесненной, а добропорядочных и почитаемых людей убитыми или отправленными в ссылку, воодушевившись своей отвагой и желанием прославиться, собрал остатки армии, которая служила еще его отцу, и спас Италию и Рим, погребенные, если можно так выразиться, под собственными обломками. Затем с невероятной быстротой он вновь завоевал Африку и Сицилию и обессмертил свое имя, добившись триумфа почти в юношеском возрасте, будучи, заметь, при этом простым всадником. Ну а ты, наследник его славы, скажи мне, неужели ты не хочешь отправиться в Испанию, встретиться там с друзьями своего отца и оказать Республике помощь, о которой она взывает к тебе в это безнадежное время?

В конце концов, подавшись давлению, а также видя, что Сципион направляется против Цезаря, молодой Помпей взял тридцать кораблей, среди которых было несколько военных судов, и направился из Утики в сторону Мавритании с двумя тысячами солдат, свободных граждан и рабов. К несчастью, его первая попытка оказалась неудачной. Он приблизился к крепости, в которой находился гарнизон, и категорически потребовал сдаться. Но вместо капитуляции, которой ожидал Гней, гарнизон вышел из крепости и напал на его людей, обратив их в бегство. Они едва успели сесть на корабли и направились к Балеарским островам [405], покидая Африку, чтобы больше уж никогда не возвращаться туда.

В это время Сципион разбил свой лагерь у Адрумета и, дав войскам передохнуть несколько дней, добрался до лагеря Лабиена после одного ночного марша. И вот, соединившись, они со своей многочисленной конницей начали делать набеги на лагерь Цезаря, выслеживать его людей и неожиданно нападать на них.

Вскоре Цезарь оказался в сложнейшем положении. Конвои с Сицилии и Сардинии все не прибывали. Из-за зимних бурь корабли не могли выйти в море, невозможно было плыть даже вдоль берега. Таким образом, Цезарь, владея береговым участком длиной всего в одно-полтора лье, не имел хлеба для армии и фуража для лошадей.

От своих разведчиков Юба узнал о бедственном положении Цезаря и, полагая, что больше нет смысла тянуть, двинулся со всеми своими силами навстречу Сципиону.

Учитывая это обстоятельство, Публий Ситий, бывший на стороне Цезаря вместе с царем Бокхом, который вел свою отдельную войну, науськиваемый своей женой Эвноей, влюбленной в Цезаря, — так вот, Публий Ситий и царь Бокх вторглись в страну нумидийского царя и с одного штурма взяли главный его город — Кирту, а затем еще несколько городов, добросовестно перерезав всех жителей.

Юба узнал об этом, находясь всего в нескольких часах хода от лагеря Сципиона. Он в самой резко форме потребовал у Сципиона вернуть все предоставленные ему войска, за исключением тридцати слонов.

В это время распространился слух — и бездействие Цезаря подтверждало его, — что в Руспинах находится вовсе не Цезарь, а один из его легатов. Не желая, чтобы подумали, будто удача отвернулась от него и он ведет войну в Африке не сам, а через своих легатов, Цезарь отправляет во все стороны гонцов с заданием подтвердить, что именно он руководит армией.

Как только стало известно, что он находится в Руспинах, к нему стаями полетели письма, а некоторые важные особы лично явились в лагерь Цезаря. Все жаловались на жестокость противника. Жалобы терзали мягкую душу и тщеславие Цезаря. Поэтому от требовал как можно скорее переправить войска с Сицилии, уверяя, что не может спокойно смотреть, как Африка погибает, а враги разоряют ее, а также предупреждая, что если они не прибудут прямо сейчас, то не останется ничего — ни городов, ни домов.

Почти все время Цезарь стоял на небольшой возвышенности, глядя в сторону Сицилии, в ожидании подкрепления, прибытие которого должно было положить конец столь длительному его бездействию. Но так ничего и не высмотрев, возвращался в лагерь, приказывал вырыть еще один ров, укрепить еще одну цитадель, построить новые форты поближе к морю. И не только для защиты армии, но и для того, чтобы она не бездействовала.

В свою очередь Сципион, желая выдрессировать своих слонов, разделил солдат-пращников на две группы: одна метала камни в этих гигантов, другая подталкивала животных, если те, испугавшись дождя камней, пытались сбежать или отступить. Но дрессировка давалась очень трудно, пишет неизвестный автор «Африканской войны», ибо во время настоящего боя самый что ни на есть дрессированный слон может причинить немало вреда не только врагам, но и друзьям.

Одновременно с этим Сципион потешил себя, распорядившись казнить несколько человек, даже не дождавшись римских проскрипций. Тогда же Вергилий Петроний, его легат, командовавший в Тапсе, видя, что корабли Цезаря, словно игрушки, носятся по морю по воле ветра, не зная куда причалить, подготовил лодки и шлюпки, посадил в них лучников и отправился выслеживать заблудившиеся корабли. Чаще всего от этих лодок и шлюпок удавалось отбиться, но однажды они захватили большое военное судно, на котором находились два молодых испанца, трибуны пятого легиона, родители которых стали при Цезаре сенаторами, а также один центурион, по имени Салиений. Пленных доставили к Сципиону, который распорядился немедленно убить их.

Во время исполнения приговора старший из молодых людей просил лишь о том, чтобы его убили первым, так как он был не в силах смотреть, как убивают его брата. Поскольку он обратился к солдатам, а не к Сципиону, просьба его была милостиво удовлетворена.

Об этих жестокостях стало известно в лагере Цезаря, сердце которого кровоточило от боли. Он чувствовал себя достаточно сильным благодаря построенным укреплениям, а более всего — благодаря своему военному гению. Он мог не опасаться, что Сципион атакует его лагерь. Однако он не был вполне уверен, учитывая малочисленность своей армии, что сможет разгромить неприятеля одним ударом, а потому избегал прямых столкновений.

Сципион же каждый день выводил войска из лагеря и выстраивал их перед лагерем Цезаря, словно для решающего сражения. Так они стояли пять-шесть часов, затем с наступлением темноты отходили в свой лагерь.

После восьми-девяти таких вылазок, будучи уверен, что Цезарь трепещет перед ним, он дошел до того, что приблизился к его укреплениям на расстояние ста шагов. Слоны выступали впереди, за ними двигалась основная часть армии, растянувшись большим фронтом.

Но Цезарь не поддавался на эти демонстративные провокации, на угрозы и выкрики, доносившиеся из рядов врага. Он спокойно командовал теми, кто должен был идти за продовольствием, фуражом, водой и дровами. Солдаты уже давно привыкли смотреть на врага свысока с высоты своих надежных укреплений и отвечали на все оскорбления только свистом.

Хорошо понимая, что неприятель не осмелится напасть на его лагерь, Цезарь не утруждал себя и не поднимался на стены укреплений, а отдавал все распоряжения, лежа в своей палатке, однако он ежедневно выходил и стоял на возвышенности на побережье, как бы поторапливая своим нетерпеливым взором и своими вздохами подкрепление, которое он так долго ждал.

LXXVIII

В жизни таких людей, как Цезарь, всегда бывает два или три счастливых или несчастливых случая, когда события не могут развиваться логично и происходит реакция, приводящая к худшему, если ситуация благоприятна, и к лучшему, если она, напротив, плоха.

Положение Цезаря в то время было настолько сложным, что уже не могло стать хуже — изменение к лучшему должно было рано или поздно произойти. Первым благоприятным знаком стало дезертирство фракийцев и нумидийцев из лагеря Сципиона. Эти варвары сделали то, что никоща не совершили бы цивилизованные люди: они вдруг вспомнили, что обязаны Марию и что Цезарь — его племянник. И вот фракийцы и нумидийцы стали разбегаться из лагеря Сципиона и переходить на сторону Цезаря.