Властелин Темного Леса (Историко-приключенческие повести) - Сенак Клод (читать книги без сокращений .txt) 📗
Опять раздался трубный звук. Гуллох встал.
— Приходят другие гости, — сказал он и пошел навстречу гостям вместе с Кандо и Вельдой.
Они вернулись с Ангеко и Наргу, которых сопровождала большая толпа айматов обоего пола. Большинство айматов оделось в калатские одежды; Наргу и Ангеко также облеклись в шерстяные платья и золотые украшения, которые они получили от калатов в уплату за работу своих людей; но оба они поверх шерстяной одежды накинули шкуры белого волка. Наргу, несмотря на глубокую старость, казался еще видным мужчиной. Шепот и смех пробежал в толпе при виде высокой шапки и ожерелья Ангеко.
После взаимных приветствий Гуллох дал знак к началу празднеств.
Все стихло. Глаза всех устремились в сторону замка.
— Идут, идут! — пронеслось по толпе.
Высокий юноша в красном платье, в шапочке, украшенной перьями, открывал, как герольд, шествие звуками трубы. Около него шли, танцуя, шесть других юношей в золотисто-желтых одеждах, ударяя в медные бубны. Следующую группу составляли двенадцать маленьких, одетых в белое девочек с венками из цветов на темных локонах и с букетами в руках. За ними шли более взрослые девочки, также в белых платьях, украшенных пестрыми лентами; они несли длинную гирлянду цветов. Процессия окружила жертвенник.
Тогда появился другой герольд, объявляя о приближении солнечной колесницы Бэла; это была маленькая позолоченная повозка, на которой был прикреплен цепями большой котел, отливавший золотом. Повозку несли четыре калата на покрытых красной тканью носилках. За ней шел друид в длинной белой одежде, с золотым поясом, держа широкий блестящий жертвенный нож.
Народ упал перед ним на колени.
Торжественным, размеренным шагом друид подошел к алтарю, встал на возвышенное место перед ним и поставил на него золотую повозку со священным сосудом.
Снова затрубили герольды, и открылось шествие жертв. Впереди всех шли девочки с блестящими чашами, наполненными золотистыми яблоками, грушами и свежей земляникой. За ними длинные ряды мужчин с корзинами, наполненными плоскими жертвенными хлебами, испеченными в виде звезд. Потом шли девушки, неся на голове красные, расписанные узорами кувшины с молоком. Вслед за ними показались жертвенные животные. Впереди всех три белые овцы, с венками из листьев на шеях; их подгоняли девочки в пестрых платьях. За ними юноши в красных туниках вели трех великолепных белых быков с позолоченными рогами и гирляндами цветов на шеях. Наконец, показалась прекрасная белая лошадь, которую вел под уздцы воин в полном вооружении. Двенадцать мальчиков в длинных белых одеждах, похожих на платье друида, заключали шествие.
Послышался звучный голос друида, певший хвалебный гимн Бэлу. После каждой строфы били барабаны и звучали трубы.
Но вот друид высоко поднял священный нож.
Началось жертвоприношение. Прежде всего ударом топора оглушили овец; друид сам перерезал им шеи. От каждого животного взяли немного крови и вылили ее в священный котел. Остальная кровь была выпита народом, который черпал ее чашками и прямо руками.
Сердце и почки животных были предоставлены друиду, который положил их на круглый камень перед алтарем. Над ним неожиданно взвилось синеватое пламя, и жертва быстро превратилась в пепел.
— Милостив Бэл! Милостив Бэл! — возликовал народ.
Друид, раздав народу жертвенные хлебы и плоды, удалился к замку мимо склонившейся перед ним толпы.
Народ бросился устраивать костры, зажигая их огнем от жертвенника. В лесу началось шумное веселье.
Наргу с достоинством любовался праздником; Ангеко следил за всем с подавленным, почти испуганным видом. Репо сидел сосредоточенный и по-прежнему серьезный и гордый. Что-то неопределенное бродило в душе у Руламана: он и удивлялся этому народу, и ненавидел его.
— В следующий праздник солнца я надеюсь увидать своих братьев, живущих у Мамонтова озера, — говорил Гуллох. — Тогда устроим еще более пышный праздник. Я думаю, что вы и ваши собратья к тому времени уже будете жить с нами в долине Нуфе.
— Два вождя не уживутся вместе, — сказал шутливо Наргу.
— У вас хорошие люди, — обратился Гуллох к Ангеко, — они привыкли к повиновению и чтут нашего друида, а повиновение и труд делают народ счастливым. Свобода и леность приносят заботы и голод, что прилично только диким зверям, живущим в лесу.
— Разве жертвоприношение кончилось? — спросил Руламан Кандо.
— Нет еще, — отвечал тот, — самая торжественная часть праздника — принесение в жертву человека — откладывается на вечер, когда на горе зажгут огни.
— А где тот человек, которого принесут в жертву?
— Это один из двенадцати мальчиков, которые пошли за друидом. Никто из них не знает еще, доживет ли он до следующего дня.
— Кто же избирает несчастную жертву?
— Сам Бэл, — отвечал Кандо. — Друид черпает жертвенную кровь и предлагает мальчикам, и тот, кого Бэл выберет, падет мертвым. Другие мальчики завидуют этой чести, и весь народ поздравляет его родителей. Его кровь пьет только друид и начальник народа.
После угощения народ разошелся по лесу, а Гуллох повел гостей в свой дом. Солнце жгло обнаженную гору, а на западе поднималась черная туча.
— Я слышал, что ты умеешь управлять погодой, — обратился Гуллох к Ангеко с насмешливой улыбкой, — прошу тебя, позаботься, чтобы погода не помешала нашему жертвоприношению.
Ангеко собрал все свое мужество и отвечал с достоинством:
— В день праздника Бэла я уступаю друиду власть приказывать облакам.
В прохладном доме Гуллоха гостям предложили хлеб, мясо, молоко и кумыс. Во время еды Гуллох попросил Вельду спеть старинную песню калатов.
Вельда взяла инструмент и, пробежав по нему тонкими пальцами, запела.
Свободно лились мягкие, нежные звуки.
Потом девушка встала и начала танцевать, выражая легкими, грациозными движениями все то, о чем пела песня. Айматы были потрясены пением и пляской, но Репо всеми силами сопротивлялся этому новому очарованию. Руламан же отдался ему всем сердцем.
Наступил вечер. Хозяева и гости снова взошли на гору. Стояла страшная духота. Багровое солнце скрывалось за темными тучами. В отдалении слышался тихий гром.
— Ночью будет буря, — сказал Репо, — может быть, лучше возвратиться домой?
— Останьтесь, — сказал Гуллох, — разве аймат боится грома?
— Аймат не боится ничего, — возразил Репо, но чует опасность, когда она близка. Ведь молния убедительна. Она может ударить в наш старый тис перед пещерой Тулькой, а это считается у нас страшным предзнаменованием.
Гуллох старался рассеять его мрачное предчувствие.
— Не отравляй мой праздник унылыми речами. Смотри, там, на горе Гуллаб, мои люди уже зажигают костры Бэла; скоро вся долина засияет огнями.
В лесу, на площадке, уже горели смоляные факелы, образуя пылающее кольцо. Второе кольцо факелов окружало алтарь, бросая вокруг яркий красный свет, и медный котел на нем сверкал и искрился. Наступала бурная ночь, мрачные облака заволакивали все небо, а отдаленная молния уже сверкала на горизонте.
Когда вождь калатов и его гости заняли места, раздался оглушительный трубный сигнал. Со всех сторон на площадку повалили толпы народа.
После довольно долгого ожидания раздался вторичный сигнал, и из темного двора замка при свете факелов вышел друид с двенадцатью мальчиками. Голос старика сливался с звонкими голосами детей. Гроза приближалась, и глухой раскат грома как бы вторил песне.
Друид остановился перед алтарем; мальчики разместились вокруг него. Старик схватил золотую чашу, зачерпнул из котла жертвенной крови и дал выпить первому мальчику, потом второму, третьему, четвертому. Толпа замерла, затаив дыхание. Но вот выпил двенадцатый мальчик, и ни один из них не упал на землю, как жертва, принятая богом. В толпе пробежал зловещий ропот.
Тогда друид поднял руки к небу и закричал громовым голосом:
— Калаты! Бэл разгневался на нас: он отвергает вашу высшую жертву! Враг калатов и враг Бэла принял участие в священном празднике… Его крови требует Бэл.
