Дорога доблести - Хайнлайн Роберт Энсон (читать книги txt) 📗
– Милорд, мой любимый! - Теперь она рыдала уже в открытую.
– Извини, мне нужна пара туфель. Посмотришь, как далеко я их зашвырну! - Я был зол, как только может быть зол мужчина, гордость которого глубоко уязвлена.
– Ну пожалуйста, пожалуйста, Оскар! Сначала выслушай меня.
Я тяжело вздохнул.
– Давай, выкладывай.
Она так крепко ухватилась за мою руку, что я лишился бы пальцев, если бы попробовал вырваться.
– Выслушай меня! Мой возлюбленный, все совсем не так! Я знала, что нашего дела ты не бросишь, пока мы его не завершим или пока все не погибнем. Это я знала! И не только потому, что у меня были сведения о твоем характере задолго до того, как я тебя увидела впервые, но и потому, что мы уже делили и радость, и опасности, и трудности. Я знала, что ты храбр. Но если бы это было необходимо, я опутала бы тебя паутиной слов, уговорила бы пока ограничиться только помолвкой - пока наше дело не будет завершено. Ты же романтик, ты бы согласился. Но, мой любимый! Я так хотела выйти за тебя замуж! Связать тебя с собой твоим обрядом, что… - Она остановилась, чтобы смахнуть слезы и высморкаться, - чтобы, когда ты увидишь вот это, и это, и это, и все вещи, которые ты назвал только что "твоими игрушками", ты бы все равно остался со мной. Эта была не политика, это была любовь - любовь романтическая, любовь безумная, любовь к тебе самому.
Она уткнулась лицом в ладони, и я еле слышал, что она говорит:
– А я так мало знала о любви. Любовь - бабочка, которая сверкает, пока живет, и улетает, когда захочет. Ее нельзя удержать цепями. Я согрешила. Я пыталась связать тебя. Это было несправедливо и жестоко по отношению к тебе, я это вижу теперь. - Стар криво улыбнулась. - Даже у Ее Мудрости может не хватить ума, когда она становится просто женщиной. Но хоть я и глупая баба, я все же не так упряма, чтобы не признать, что причинила своему возлюбленному зло, особенно, если эта правда смотрит мне прямо в глаза. Иди, неси свою шпагу. Я прыгну назад, и мой рыцарь получит свободу и выйдет из этой шелковой клетки. Иди, милорд Герой, иди, пока мое сердце сохраняет твердость.
– Иди, отыскивай свою шпагу, девчонка! Порка давно плачет по тебе.
Тут она широко улыбнулась - чистый сорванец!
– Но мой милый, моя-то шпага осталась в Карт-Хокеше. Разве ты не помнишь?
– На этот раз так просто ты не отделаешься! - Я схватил ее в охапку. Стар крепка, ловка и на удивление мускулиста. Только я-то покрупнее, да она и не отбивалась по-настоящему. И все же я потерял лоскуток кожи и приобрел несколько синяков, прежде чем мне удалось придавать ей ноги и одну из рук. Я дал ей пару горячих, очень горячих, таких, что оставили четкие отпечатки каждого пальца. Но тут же потерял всякий интерес к этому делу.
Ну, а теперь вы скажите мне - шли ли ее слова от сердца, или была разыграна сценка с участием самой ловкой женщины во всех Двадцати Вселенных?
Спустя некоторое время Стар сказала мне:
– Как я рада, что грудь у тебя не такая колючая, как у других мужчин, мой прекрасный.
– Я с детства был хорошеньким ребенком. А сколько грудей ты проверила?
– Достаточно репрезентативную выборку. Дорогой, значит, ты решил еще немного подержать меня?
– Пока. Все будет зависеть от твоего хорошего поведения, как ты понимаешь.
– Лучше бы от плохого. Но… раз ты так расчувствовался… И если ты… лучше уж мне полностью облегчить душу и, если надо, выдержать еще одну порку.
– Ишь разохотилась! Раз в неделю - это максимум, слышишь!
– Как вам будет угодно, сэр. Слушаюсь, мой хозяин. Я прикажу утром доставить сюда мою шпагу, и ты можешь выпороть меня ею в свободное время. Если, конечно, поймаешь. И все же мне надо сказать тебе кое-что и снять тяжесть с груди.
– Нет там у тебя никакой тяжести, если не считать…
– Перестань! Ты лучше скажи, как часто ты ходишь к терапевтам?
– Раз в неделю. - Первое, что сделала Стар, она заставила меня пройти такую проверку здоровья, что медосмотр перед вступлением в армию кажется сущей безделкой. - Главный костоправ говорит, что мои раны не вполне зажили, но я ему не верю - никогда так хорошо себя не чувствовал.
– Он тянет, Оскар… Тянет по моему приказу. Ты уже полностью здоров, но я достаточно опытный врач, а я была очень внимательна. Но, мой дорогой, я сделала это из чисто эгоистических соображений, и теперь ты снова можешь сказать, что я жестоко и несправедливо отнеслась к тебе. Признаюсь - я иногда хитрю. Но мои намерения вполне достойны. Однако из личного и профессионального опыта мне известно, что благие пожелания чаще становятся источниками бедствий, чем все другие обстоятельства, вместе взятые.
– Стар, я никак не возьму в толк, о чем ты? Известно, что источник всех бед - женщины.
– Да, милорд. Поскольку у них всегда благие намерения - я это могу доказать. Мужчины иногда действуют, исходя из разумных побуждений или из эгоистичных. Но не всегда.
– Это потому, что половина их предков - женщины. Но зачем же я хожу на прием к докторам, если они мне не нужны?
– Я не говорила, что они тебе не нужны. И ты не должен так думать. Оскар, ты уже весьма далеко продвинулся в процедуре Продления Жизни.
Она взглянула на меня, готовая и к обороне и к наступлению.
– Вот так штука, будь я проклят!
– Ты возражаешь? На этой стадии еще можно повернуть назад.
– Я об этом никогда не думал. - Я знал, что на Центре можно получить Долголетие, как знал и то, что разрешение на него связано с жесткими ограничениями. Его мог получить всякий, кто намеревался эмигрировать на слабозаселенные планеты. Местные же жители должны были стареть и умирать. Это был тот случай, когда один из предшественников Стар счел возможным вмешаться в местные дела. Центр, где все болезни были побеждены, обладал очень высоким жизненным уровнем и стал основой существования мириадов людей, а теперь начал приобретать черты перенаселенности, особенно с тех пор, как Долгожительство сильно отодвинуло средний срок наступления смерти.
Тогда-то и были установлены достаточно жесткие правила, которые должны были решить проблему. Некоторые люди проходили процедуру в молодом возрасте и через Врата отправлялись на дикие планеты. Другие выжидали, пока появятся первые признаки приближения смерти, и тогда решали, что они еще вполне годятся для продления жизни. Третьи сидели, ждали и умирали, когда приходило их время.
