Князь Кий - Малик Владимир Кириллович (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗

Богдан осторожно, опасаясь выдать себя малейшим шорохом, стал отходить в глубь леса - подальше от рассвирепевших зубров. Стадо ещё долго не успокоится после нападения тигра - того самого зверя барба, о котором рассказывал Богдану старый Мечник.

Думая только о том, как бы не выдать себя, Богдан не заметил второго хищника, мелькнувшего между деревьями. Это уходила тигрица, потерявшая своего друга.

Медленно, шаг за шагом, Богдан отступал в чащу. Зубры ещё бушевали, злобно метались по поляне, будто мало им было одного затоптанного врага. «Чур меня! - подумал гридень. - Увидят туры - и мне то же будет». Он пятился и пятился, пока не забрался в лощину, заросшую колючим кустарником. Только здесь он перевёл дыхание.

И вдруг ему показалось, что кто-то следит за ним из чащи. Ощущение было такое явственное, что по спине мурашки поползли. Кто-то, человек или зверь, упорно смотрел ему в спину. Гридень неожиданно, чтобы обмануть неведомого врага, упал ничком на землю, приподнял голову и стал вглядываться в ту сторону, откуда почудилась ему опасность. Рука крепче сжала нож, подарок Джейхани.

Нет, всё было спокойно. Только стайка мелких синиц попискивала над Богданом в листве молодого бука. Жёлто-голубые пичуги с любопытством разглядывали незнакомца и о чём-то совещались.

Неподалёку стучал дятел, настойчиво и упорно долбил подгнившее дерево. Чуть подальше, в другой стороне, застрекотала сорока. С чего бы это она?

Сорока - зловредная птица. Сама воровка, но, чтобы отвлечь от себя подозрения, вечно старается выдать кого-нибудь другого. Ни один человек, ни один зверь не пройдёт, не замеченный сорокой. Кого же она приметила на этот раз?

Здесь, в предгорьях, лес был совсем не такой, как в родных местах Богдана. Он казался куда глуше и таинственней, замшелый и дикий, с опушками, заросшими непролазным колючим кустарником. Богдан чувствовал себя здесь новичком. Хорошо, что он не нарвался на стадо здешних буйных туров. А кто знает, какие ещё враги встретятся ему в этом лесу?

Он поднялся, подумав, что всё равно надо идти вперёд. Раз решил перевалить через хребет, чтобы сократить путь, то теперь отступать поздно.

Богдан определил по солнцу направление и снова стал взбираться на подъем. Кое-как он добрался до гребня хребта, вышел на открытое место над обрывом и убедился, что впереди лишь новая лощина, глубокая и тесная, а настоящий гребень дальше, за нею. Вздохнув, Богдан начал спускаться по почти отвесной стене. Она вся растрескалась, казалось, её сложили из отдельных каменных плит. Выступавшие камни качались под ногами Богдана, он с трудом удерживал равновесие, цепляясь руками за древесные корни, свисавшие с обрыва.

Ему снова показалось, что кто-то за ним следит. Но всё его внимание было поглощено тем, чтобы не сорваться. До конца спуска оставалось совсем немного, когда внизу, в зарослях, послышалось угрожающее рычание. Гридень похолодел. Он замер, прижавшись к каменной стене.

В кустах мелькнула полосатая шкура, затем показалась большая круглая голова с прижатыми ушами и хищно оскаленной пастью. Барб!

Зверь был близко, в каких-то десяти пядях от ног Богдана. Он сжался, готовясь к прыжку, а гридень даже за нож не мог взяться - руки заняты. В отчаянии Богдан рванулся вверх и вдруг почувствовал: корень, за который он уцепился, поддаётся под руками.

Хищник немного задержался с прыжком. Он взвился в то мгновение, когда Богдан, потеряв равновесие, уже падал вниз, на лету стараясь выхватить из-за пояса нож. Они оба упали на дно расселины, заваленное обломками камня, и оба одновременно встали на ноги друг против друга: человек и огромная полосатая кошка.

Гридень почувствовал на своём лице горячее дыхание зверя. Он знал, что ему терять нечего, и первый кинулся на своего противника, стремясь достать его ножом под лопатку, чтобы поразить в самое сердце. Страшный удар тигриной лапы пришёлся по пустому месту, когти лишь оцарапали плечо человека. А нож, добрый нож работы арабских мастеров нашёл свою цель, с силой вонзился в тело зверя по самую рукоятку.

Падая, тигрица (а это действительно была подруга недавно погибшего в стычке с зубрами тигра) подмяла под себя Богдана. Уже в агонии она опустила слабеющую лапу на голову противника, сорвала с неё лохматую шапку. Богдану показалось, что в него ударила молния, в глазах у него вспыхнул яркий свет, затем он почувствовал, что проваливается в темноту. Последнее, что он слышал, - грохот обвала, швырнувшего камни со скалы в узкую расселину.

Богдан пришёл в себя от чьего-то осторожного прикосновения. Он с трудом разлепил веки, попробовал приподняться и тут же замер: в упор на него смотрел незнакомый человек, смотрел пристально и даже с беспокойством. Гридень успел разглядеть смуглое, с правильными чертами лицо, зелёные глаза, полуприкрытые длинными ресницами, а затем всё поплыло перед ним, скрылось в тумане.

Окончательно он очнулся, почувствовав холод на лице. Прохладные струйки воды текли по его лбу и щекам.

- Живой?

Спросили его по-хазарски, и Богдан закрыл глаза, тихо застонал - не от боли, а только от одной мысли, что после стольких мытарств он снова попал в лапы к своим врагам. Но тут же этот вопрос повторили на языке русичей.

Человек в потрёпанной одежде - то ли свитке, то ли хазарском халате с длинными рукавами - стоял на коленях перед Богданом и прикладывал к его голове мокрую тряпицу.

- Может, попить хочешь? Тут недалеко криница, вода холодная…

Голос был женский, и говорила эта невесть откуда взявшаяся женщина на родном языке Богдана.

- Русич я, русич! - хрипло выкрикнул гридень. - Из дружины киевского князя…

Женщина встрепенулась, из-под лохматой бараньей шапки на плечи её упали светлые, почти золотые волосы. Большие зелёные глаза, похожие на русалочьи, изумлённо смотрели на гридня, веря ему и не веря.

- Ой боже ж мой, Перуне! Неужто правда? Русич?

- Правда, сущая правда. Клянусь Перуном и Волосом!

Нет, она всё ещё не верила.

- А чего ж ты такой чудной? И платно (39) на тебе не наше, не русское, и лук хазарский, а кинжал - ясский…

Кинжал… Только тут мысли Богдана вернулись к недавней схватке со страшным противником. Он почувствовал, что его ноги прижаты к земле чем-то тяжёлым. Гридень приподнялся и увидел оскаленную пасть зверя, стекленеющие его глаза. Женщина перехватила взгляд Богдана.

- Наповал свалил барба, такое не каждому вою удаётся! А зверь, уже мёртвый, прикрыл тебя от камней, что сверху падали…

Она помогла гридню выбраться из-под туши тигра. Богдан поднялся. Голова гудела, как пустой казан, но руки и ноги были целы. Он внимательно осмотрел незнакомку.

- Так ты говоришь, что я чудной? А ты - не чудная? Похожа на волхва, что живёт у нас на горе, возле Перунова требища. Тот такой же косматый, только ещё в звериные шкуры одетый.

- На волхва?- она ещё шире раскрыла глаза и вдруг звонко рассмеялась. - Ой, правда! На лешего я скорей похожа…

Её звали Злата. За золотые косы, за золотой весёлый смех, за золотое сердце, за золотые руки. Родилась и выросла она в тёплом краю на берегу Русского моря, где оно соседствует с морем Сурожским, в торговом городе Тмутаракани. Отец и братья Златы рыбачили, платили десятину хазарскому беку, ещё и на продажу немало оставалось от улова. Море кормило и одевало не только их семью. Жили его дарами рыбаки русичи, греки и касоги, всякий люд, что приходил сюда из иных краёв в поисках лучшей доли. Но богатства свои море отдавало за дорогую плату. В сильную бурю не вернулись домой ни отец, ни братья. Мать вскоре слегла с горя и больше не встала.

Так Злата осталась одна-одинёшенька на всём белом свете. Некому было за неё заступиться, когда приглянулась она беку Сурхану, полновластному хозяину Тмутаракани. Силой умыкнули осиротевшую девушку. Хотел приблизить её к себе Сурхан, сделать своей наложницей, но Злата едва глаза ему не выцарапала. Строптивую невольницу заставили делать самую чёрную работу, а вскоре бек подарил её своему родичу в Семендер. Там она прожила больше года без всякой надежды на избавление. Но потом вдруг в городе начался переполох, пошёл слух о приближении войска киевского князя. Присмотр за невольниками ослабел, и однажды ночью Злате удалось бежать.