Дневник Чумного Года - Дефо Даниэль (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
Я старательно смотрел и туда и сюда, в точности как указывал этот человек, но ничего не видел; однако бедняга говорил так убедительно, что все пришли в страшное возбуждение, а потом расходились дрожащие и напуганные; и в конце концов лишь немногие из тех, кто знал об этой истории, решались ходить по этому проходу, а уж вечером и подавно.
По утверждению бедняги, привидение указывало на дома, на людей и на землю, явно давая понять, — во всяком случае, так его понимали — что многие будут похоронены на церковном кладбище, как оно и случилось в действительности; но я никогда не мог поверить, что оно предвидело эту перспективу, как не мог увидеть и его самого, хотя старался изо всех сил.
Эти случаи показывают, насколько люди находились во власти собственных заблуждений; а так как у всех было представление о надвигающейся болезни, то и предсказания были связаны с ужасами чумы, которая, по их утверждению, поразит страшным мором город, а то и целое королевство, погубит чуть ли не все живое — и людей и зверей.
К этому, как я уже говорил, добавились еще прогнозы астрологов, утверждавших, что расположение планет неблагоприятно и предвещает несчастья. Особенно роковое сочетание планет ожидалось в октябре, другое — в ноябре. [85] Астрологи забивали людям головы предсказаниями, на которые якобы указывали небесные светила, утверждая, что их расположение предвещает засуху, голод и чуму. В отношении двух первых они, однако, ошиблись: у нас не было засушливого периода — в начале года стояли сильные морозы, продолжавшиеся с декабря по март, а потом была умеренная погода, скорее теплая, чем жаркая, с освежающими ветрами, короче говоря, самая обычная погода с несколькими очень обильными ливнями.
Были предприняты кое-какие усилия прекратить публикацию подобных книг и брошюр, наводящих ужас на людей, пробовали также запугать их распространителей, некоторые из которых были арестованы; но из этого, насколько мне известно, ничего не вышло: правительству не хотелось вызывать возмущение людей, и так уже ополоумевших от страха.
Не могу оправдать я и тех священников, которые своими проповедями скорее повергали в уныние, чем вселяли надежду в сердца слушателей. Многие из них, несомненно, поступали так, чтобы укрепить решимость людей, поторопить их с покаянием, и все же это не оправдывало цели, особенно если учесть вред, который это приносило; ведь, подумайте, раз сам Господь — это проходит через все Священное Писание — привлекает к себе скорее призывами обратиться к Богу, а не стращает всякими ужасами, то, должен признаться, по моему разумению, и священникам следовало бы поступать соответственно, подражая в этом Господу нашему и Спасителю; ведь в Евангелии столько сказано о милосердии Божием, о Его готовности принять покаявшихся и простить им, о Его сокрушении: «Что не приходите вы ко Мне, дабы обрести жизнь»; недаром Его Евангелие зовется Евангелием Мира и Евангелием Благодати.
Но встречались и порядочные люди — и это по общему мнению и убеждению, — которые все же говорили только о мрачных вещах, рассуждали о всяческих ужасах, так что запуганный народ расходился от них весь в слезах, слыша лишь жуткие пророчества о неминуемой гибели, — и все это вместо того, чтобы наставлять людей молить Небо о милосердии.
В то несчастное время в религиозной жизни, и правда, наступил полный разлад. Появилось несметное множество сект, движений и отдельных учений. [86] Официальная англиканская церковь, правда, была восстановлена года четыре назад вместе с реставрацией монархии; [87] но проповедники пресвитериан, индепендентов [88] и всяких других течений стали организовывать собственные общества и громоздить алтарь на алтаре: они собирались на сходки, как и теперь, только не столь многочисленные; диссиденты [89] в то время еще не сформировались в сплоченное общество, как теперь; те же немногочисленные конгрегации, которые все же собирались вместе, преследовались правительством, стремившимся помешать их собраниям. [90]
Однако чума вновь примирила многих, во всяком случае на какое-то время; и немало знаменитых священников и проповедников из диссидентов служили в церквах, которые покинули приходские священники, так как многие из них уехали, напуганные надвигающимся бедствием; и люди стекались в церковь, не различая, кто там проповедует, чье и какое напутствие они слушают. Но с окончанием мора дух благорасположенности сильно поубавился; в каждой церкви вновь появился старый священник, или — если священник умер — новый был направлен на его место; и все возвратилось на круги своя.
Беда никогда не приходит одна. Эти страхи и предчувствия толкали людей на тысячи безрассудных и неблаговидных поступков, которые при других обстоятельствах они не стали бы совершать и к которым их подстрекали всякие дурные люди; например, многие стали бегать по предсказателям, колдунам и астрологам, чтобы узнать свою судьбу или, как в простонародье говорили, что им на роду написано, — то есть сколько они проживут и тому подобное; в результате этой глупой мании весь город тут же заполонили толпы подонков, выдававших себя за знатоков магии, или, как они выражались, чернокнижников, и сам не знаю за кого еще; да что там, они готовы были приписать себе тысячу значительно более чудовищных сношений с дьяволом, чем те, в которых были повинны в действительности. И этот промысел стал таким открытым и общераспространенным, что на дверях нередко виднелись вывески: «Здесь живет предсказательница», или: «Здесь живет астролог», или: «Здесь вы сможете узнать срок вашей жизни» и тому подобное; и почти на каждой улице можно было увидеть либо бронзовую голову монаха Бэкона [91] — обычный знак на жилищах такого рода людей, — либо изображение матушки Шиптон, [92] либо голову Мерлина [93] и так далее.
Сколь нелепыми, смехотворными и глупыми выдумками эти пособники дьявола услужали народ — не могу судить, но точно одно: ежедневно несметное число посетителей толклось у их дверей. И чуть только какой-нибудь мрачный тип в бархатном камзоле с пояском и в черном плаще (а именно такой наряд эти квазиволшебники обычно носили) показывался на улице, люди шли за ним толпой и осаждали вопросами прямо на ходу.
Стоит ли говорить, какой все это был чудовищный обман и к чему он приводил? Но лекарства от него не было до тех пор, пока прекращение мора не положило тому конец и не очистило город ото всех этих «исчислителей жизни». К несчастью, когда бедняки спрашивали этих горе-астрологов, будет ли чума, те дружно отвечали «да», так как это поддерживало их промысел. И не будь люди столь смертельно напуганы надвигающимся бедствием, все эти провидцы тут же оказались бы не нужны и искусству их пришел бы конец. Но пока только и разговору было, что о таком-то и таком-то влиянии звезд, о сочетании таких-то планет, которое с неизбежностью предвещает болезни и бедствия, а следовательно, чуму. Некоторые с уверенностью утверждали, что чума уже началась, и это было чистейшей правдой, хотя те, кто так говорили, и не подозревали о том.
Надо отдать справедливость священникам и проповедникам самых разных течений, людям умным и ответственным, — они как могли клеймили все эти дурные занятия, обнажая их безрассудность и мерзостность, так что народ трезвый и здравомыслящий в большинстве относился к ним с презрением и отвращением. Но невозможно было воздействовать на обывателей и на бедный рабочий люд. Страх подавил у них все прочие чувства, и они швыряли деньги на все эти бредни самым безумным образом. Особенно горничные и лакеи — те были самыми частыми посетителями, и обычно после традиционного вопроса, будет ли чума, следующий вопрос был таким: «О сэр, Бога ради, что меня ожидает? Оставит ли меня хозяйка или уволит? Останется ли сама она в городе или уедет в провинцию? И, если уедет, возьмет ли меня с собой или оставит здесь и обречет на голод и болезнь?» Подобные же вопросы задавали и лакеи.
