Дневник Чумного Года - Дефо Даниэль (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗

И тут женщина начала обзывать врача всякими бранными словами и весь день не отходила от его дверей, рассказывая об их разговоре другим посетителям, пока наконец хозяину, понявшему, что она распугает всех его покупателей, не пришлось позвать ее наверх и дать коробку с лекарством задаром, хотя, впрочем, едва ли оно пошло ей на пользу.

Но возвратимся к людям, чьи заблуждения позволяли всяким мошенникам и шарлатанам облапошивать их. Несомненно, все эти знахари страшно наживались на страданиях ближних; мы ежедневно видели, как за ними толпами бежал народ, а у входа в их жилища собиралось больше людей, чем у дверей доктора Брукса, доктора Аптона, доктора Ходжеса, доктора Бервика [102] или любого другого из знаменитых врачей того времени. И мне говорили, что некоторые из них выручали до пяти фунтов в день за свои снадобья.

Но было еще и другое поветрие, почище первого, по которому можно составить представление о растерянности бедняков в те времена; речь идет о склонности людей верить еще худшему роду обманщиков; потому что те мелкие жулики-шарлатаны просто нечестным путем очищали карманы люден, выманивая у них деньги; и дурное это дело ложилось целиком и полностью на совесть обманщиков. В тех же случаях, о которых я собираюсь рассказывать, оно ложилось больше на совесть обманутых, точнее на обоих в равной степени; речь идет о заклинаниях, магических формулах, заговорах, приворотных зельях, талисманах, амулетах и сам не знаю каких еще приготовлениях, чтобы укрепить тело против чумы; как будто чума не ниспослана Господом, а подчиняется злому духу и может быть предотвращена с помощью крестиков, знаков зодиака, бумажек, завязанных столькими-то узлами, на которых значатся определенные знак или слово, как, например, слово «Абракадабра», [103] расположенное треугольником или пирамидой следующим образом:

Другие имели иезуитскую мету на кресте:

Третьи — просто вот такой знак и больше ничего:

Я мог бы потратить немало времени на возмущенные возгласы по поводу безрассудства и, по сути, греховности такого рода ухищрений в период страшной опасности, связанной с заразой, распространившейся на весь народ. Но мои воспоминания обо всем этом ставят целью лишь обратить внимание на тот или иной факт, лишь сказать: «Это было так». О том, как бедняки обнаружили бесполезность подобных ухищрений и сколько их позднее увезено было в погребальных телегах вместе с этими дьявольскими амулетами и прочей мишурой и сброшено в общие могилы, которые были вырыты в каждом приходе, я еще расскажу по ходу дела.

Все это происходило из-за паники, когда люди впервые услыхали, что чума приближается — пожалуй, где-то незадолго до Михайлова дня [105] 1664 года, особенно же после того, как двое умерли в Сент-Джайлсе в начале декабря; а потом — после следующей тревоги — в феврале. Когда же чума действительно разразилась, люди быстро поняли, как глупо доверять этим безграмотным созданиям, которые просто выманивали у них деньги; потом их страхи приняли другое выражение: они повергли всех в полнейшее оцепенение и отчаяние; народ не знал, куда податься и что предпринять для собственного спасения. Люди бегали по соседям, от дома к дому, и даже кричали прямо на улицах: «Господи, помилуй нас! Что же нам делать?»

И действительно, бедняков стоило пожалеть: ведь спасения им, почитай что, не было; это вызывает ужас и наталкивает на серьезные размышления — они, быть может, придутся по вкусу не всем читателям, — которые заключаются в следующем: поначалу смерть заносила свой серп не над любой головой, а все больше заглядывала в жилища бедняков, в их постели, всматривалась в их лица. И хотя в поведении бедняков могли проявляться (да и проявлялись в избытке!) и тупость и недомыслие, но было в нем немало совершенно оправданной тревоги, идущей из глубины души, если можно так выразиться. У скольких пробудилась совесть; сколько суровых сердец смягчилось; сколько было сделано покаянных признаний в преступлениях, долгое время хранившихся в тайне! Не нашлось бы такого христианина, который остался бы безучастен к предсмертным стонам стольких отчаявшихся созданий, умиравших в одиночестве, так как никто не решался приблизиться к ним, чтобы облегчить их мучения. А о скольких убийствах и грабежах поведано было тогда громогласно, только никто из слушателей не уцелел, чтобы сообщить об этих признаниях! Даже прохожим на улицах было слышно, как люди призывали милосердие Божие, моля Спасителя нашего Иисуса Христа и восклицая: «Я был вором!», «Я был прелюбодеем!», «Я был убийцей!» — и тому подобное; но никто не смел остановиться, чтобы расспросить подробнее об этих преступлениях или оказать помощь беднягам, страждущим телесно и душевно, которые выкрикивали свои признания. Некоторые священники поначалу навещали больных, но это длилось недолго. [106] Ведь это было все равно, что предстать перед лицом Смерти. Даже могильщики, самые закоснелые люди в городе, иногда отступали, не решаясь переступить порог иных домов, где целые семьи были начисто скошены болезнью и где обстоятельства смерти были особенно ужасны. Но так было только попервоначалу.

Время приучило их ко всему, и позднее могильщики бестрепетно заходили в любой дом, о чем у меня будет случай рассказать позднее.

Полагаю, что теперь, когда поветрие вот-вот должно было начаться, городские власти стали всерьез обращать внимание на условия жизни людей. Что именно предприняли они в отношении регулирования передвижения и изоляции зараженных семейств, я расскажу особо; относительно же здравоохранения уместно будет сказать здесь, что, видя безрассудство людей, гоняющихся как полоумные за знахарями, шарлатанами, провидцами и предсказателями, как я уже описывал выше, лорд-мэр, набожный и здравомыслящий человек, [107] направил врачей и хирургов облегчить страдания бедняков — я хочу сказать, заболевших бедняков, — а особливо велел Коллегии врачей издать указания, какими дешевыми лекарствами следует пользоваться [108] при всех случаях заболевания. Это была одна из самых милосердных и здравых мер, которые можно было в то время предпринять, потому что она уменьшила число людей, слонявшихся у дверей каждого, помещавшего объявление, и слепо принимавших яд, а не лекарства, тем самым приближая смерть, вместо того чтоб сохранить жизнь.

Эти указания врачей давались после консультаций со всей Коллегией; и так как они были рассчитаны специально на бедняков, принимавших дешевые лекарства, они распространялись таким образом, чтобы каждый мог с ними ознакомиться: экземпляры раздавались бесплатно всем желающим. Но так как перечень этих указаний был очень широко распространен и увидеть его можно было буквально на каждому шагу, мне нет нужды утомлять читателя и приводить его здесь дословно.

Я вовсе не хочу умалять авторитет или сомневаться в познаниях этих врачей, утверждая, что яростная вспышка болезни, когда она достигла наивысшей точки, была подобна пожару, случившемуся годом позднее. Огонь, пожравший то, что чума оставила нетронутым, не поддавался никаким способам тушения; все пожарные приспособления были сломаны, насосы и ведра отброшены прочь, и вся мощь человеческая оказалась поставленной в тупик и совершенно бессильной и несостоятельной. Так и чума не поддавалась никаким лекарствам, и сами врачи угодили к ней в лапы, прямо вместе с предохранительными пилюлями во рту. [109] Люди ходили по городу, поучая других, советуя, что тем делать, пока симптомы болезни не появлялись у них самих и они не падали замертво, сраженные тем самым врагом, бороться против которого учили других. Такова была участь нескольких врачей, среди них были и самые известные, [110] а также участь нескольких самых искусных хирургов. Немало и знахарей перемерло; особенно тех, кто имели глупость верить в свои собственные снадобья, тогда как им следовало бы осознать всю их бесполезность и, подобно прочим воришкам, скорее бежать куда глаза глядят, понимая вину свою, от справедливого наказания, которое должно было воспоследовать за их сознательный обман.