Иезуит. Сикст V (Исторические романы) - Мезаботт Эрнст (книги регистрация онлайн TXT) 📗
— Вы меня забавляете, Диомира, — отвечал, улыбаясь, Андреа. — Святой Дух ищет нового папу, я-то — что тут могу сделать?
— Оставим шутки, мой милый ребенок, — сказала Диомира, — теперь они некстати. Мне немножко знакомы члены святой коллегии. Все эти будущие папы лежали у моих ног, я могу вам сказать, чего они стоят.
— Ничего не стоят!
— Из них только двое заслуживают внимания: Александр Фарнезе и кардинал Медичи. Если бы они вместе соединились, они бы могли сделать многое. Но дело в том, что они ненавидят друг друга и ведут между собой самую ожесточенную войну. Фарнезе непременно хочет быть папой, а Медичи, хотя и не добивается папской тиары, надеясь быть преемником герцога Флорентийского, но противится всеми силами избранию Фарнезе.
— Медичи не прав, — заметил Андреа. — Более достойного быть избранным папой, нежели кардинал Александр Фарнезе, трудно себе представить. Умный, благородный, энергичный, Фарнезе-папа придал бы истинное величие церкви. Я думаю подать голос за Фарнезе.
— Напрасно, — холодно сказала Диомира. — Подумайте хорошенько и вы со мной согласитесь. Скажите мне, Андреа, — продолжала куртизанка, — австрийский император Рудольф, ваш дядя, по всемогуществу и богатству играет первую роль в католическом мире? Не правда ли?
— Еще бы!
— Ну а когда папой будет Александр Фарнезе, обстоятельства несколько переменятся. Прежде всего его родственники займут все престолы в Италии. Затем, весьма естественно, Фарнезе будет в союзе явном и тайном со своим другом испанским королем Филиппом II, и влияние Австрии отойдет на второй план. Не забудьте, что авторитет Испании уже упрочен во Фландрии; теперь, если при помощи папы Фарнезе Ломбардия, Парма, Романья также подчинятся влиянию Испании, что будет с Австрией?
— А знаете, Диомира, вы, пожалуй, правы, — сказал после некоторого размышления Андреа.
— Конечно, права. Вы должны выбрать папу, у которого нет царствующего князя и герцога; папу, который заботился бы только о величии церкви и признавал единственный авторитет в Европе — авторитет Императора, но ни герцога, ни князя, ни короля.
— Клянусь Богом, первый раз в жизни слышу женщину, так разумно рассуждающую о политике! — вскричал Андреа. — Вы замечательный дипломат Диомира!
Горькая улыбка появилась на красивых губах куртизанки.
— И вы знаете такого человека? — спросил Андреа.
— Знаю.
— Назовите мне его.
— Кардинал Монтальто.
— Старик францисканец, который уже на ладан дышит и не сегодня-завтра должен испустить дух.
— Он самый.
— Выбор недурен, вполне достойный и нас, и святой коллегии, — сказал, улыбаясь, Андреа, — но я предупреждаю вас, Диомира, если узнают о нем кардиналы, они расхохочутся.
— Ошибаетесь, Андреа, — горячо возразила куртизанка, — многие кардиналы придерживаются совершенно противоположного мнения, чем вы полагаете.
— Что же они думают о кардинале Монтальто?
— Некоторые, действительно, считают его неспособным, но далеко не все. Первый ваш кардинал Десте вполне ценит достоинство францисканца и убежден, что этот с виду немощный старик способен на великие дела. Обратите внимание на все поведение кардинала Монтальто во время правления папы Григория XIII. Сколько такта, ума и выдержки проявил старик. А его поведение, когда убили мужа Виктории Аккарамбони, его племянника? Уверяю вас, Андреа, если Перетти Монтальто будет избран папой, настанут самые блестящие времена для святого престола.
— Вы, быть может, и правы, прелестная Диомира, — сказал, улыбаясь, Андреа, — но не забывайте, что кардиналов, которые будут выбирать папу, сорок два, и едва ли им всем известны качества кардинала Перетти Монтальто.
— Но, я полагаю, из этих сорока двух кардиналов, хотя бы один может подать голос в пользу Перетти, — холодно возразила куртизанка.
— Кто же этот один?
— Вы.
— Я, но, Диомира, вы слишком злоупотребляете могуществом ваших прелестных глаз. Подумайте же: я самый молодой из кардиналов, без влияния, без друзей, без связей…
— Я не совсем с вами согласна, — отвечала Диомира, — вы располагаете голосами кардиналов: Медруччио, Десте и Альтана.
— Прекрасно, но с моим, это составит только четыре голоса, а их сорок два?
— Пожалуйста, не беспокойтесь, этих четырех голосов будет более чем достаточно. Не забывайте, что между кардиналами Фарнезе и Медичи завяжется непримиримое соперничество, каждый будет подавать голос за кардинала, который не имеет партии, а такой среди чистой святой коллегии только один — Перетти, ваши четыре голоса явятся, как нельзя кстати, и Перетти Монтальто будет избран наверняка.
Доказывая это, куртизанка была прелестна: глаза ее горели, как две свечки, и щеки покрылись густым румянцем. Андреа любовался ею.
— Я сделаю для вас все, мой несравненный друг, — сказал он, — но с условием.
— Говорите, с каким именно, я заранее соглашаюсь, — отвечала Диомира.
— Объясните мне, почему именно вы желаете, чтобы Перетти был избран папой?
— Я уже вам объясняла.
— Да, интересы церкви, политика и прочее, но всего этого для меня мало. Я прошу сказать мне, почему вы персонально интересуетесь Перетти. Я должен это знать, потому что я ревную.
Диомира сначала несколько колебалась, но, подумав немного, она решила, что такому благородному человеку, как Андреа, надо сказать все откровенно.
— Есть человек, который зарезал мою мать, а меня сделал куртизанкой — только один папа может наказать его.
— И вы думаете, что кардинал Монтальто может быть праведным судьей, мстителем, посланным Богом?
— Да, я уверена! Перетти мне в этом поклялся.
— А, в таком случае, моя прелестная Диомира, — сказал взволнованным голосом молодой кардинал, — конечно, не принц Андреа остановит эту карающую руку мстителя, посланного господом Богом, и я даю вам честное слово употребить все зависящее от меня, чтобы монтальтский кардинал Перетти был избран папой.
— А я за это тебя, мой милый лев, задушу в своих объятиях, — говорила, краснея, Диомира, целуя принца-кардинала.
VIII
Папские сбиры [91]
Австрийский кардинал Андреа, возвращаясь от Диомиры в сопровождении пажа Теодора, мальчика лет семнадцати, мысленно рассуждал о том, что он услышал от куртизанки. Он думал, до какой степени пала католическая церковь; из всех кардиналов, именующих себя князьями церкви, не нашлось ни одного, способного служить интересам религии, каждый преследовал свои корыстные цели, и лишь падшая женщина затронула этот в высшей степени важный вопрос, предложив выбрать в папы человека вполне достойного. Кардинал вспомнил пропаганду реформаторов, которые громко утверждали, что в Риме все продажно, и совесть, и тело. Андреа всегда находил, что подобные речи есть ничто иное как клевета, но теперь, к великому своему ужасу, убеждался, что реформаторы правы. Он сам увидал римский двор во всей неприглядной наготе, как блудницу, о которой говорится в Апокалипсисе. Диомира также блудница, торгующая своим телом, презираемая всеми, и что же? Эта великая грешница защищает интересы святой католической церкви и стоит на голову выше всех благочестивых князей церкви! Ужасно! Честный принц Андреа невольно содрогался. Перейдя улицу Юлии, что именуется теперь Корсо, Андреа вдруг услышал крики, раздававшиеся из переулка.
— Мама! Мама! — кричал какой-то ребенок.
— Помогите! Помогите! — слышался голос женщины.
Кардинал, обнажая шпагу, бросился на крики, паж последовал за ним. Картина, представшая его глазам, не поддается описанию. Из переулка, пересекающего улицу Юлии, восемь или десять человек тащили молодую женщину. Несчастная сопротивлялась, издавая душераздирающие крики, ребенок, запертый в доме, видя, что насилуют его мать, тоже кричал. Принц Андреа был не из терпеливых. Кинуться на разбойников и освободить женщину было для него делом одной минуты.
Почувствовав себя на свободе, женщина в один миг скрылась за дверью своего домика и изнутри заперлась на замок.
