Сальватор. Том 2 - Дюма Александр (книги полностью бесплатно txt) 📗
Он подошел к плотнику и, взяв его за рукав, тихо окликнул:
– Жан!
– Господин Сальватор! – обрадовался плотник.
– Молчи, – приказал тот, – и следуй за мной.
– Мне кажется, господин Сальватор, что если дело у вас ко мне не срочное, лучше бы поговорить в другой раз.
– То, что я тебе хочу сказать, не терпит отлагательств.
Ступай за мной не мешкая.
Сальватор увлек за собой Жана Бычье Сердце, к огромному сожалению последнего, судя по тоскующему взгляду, каким тот окидывал потребовавшую стольких его трудов баррикаду.
– Жан! – проговорил Сальватор, когда они отошли на порядочное расстояние. – Я тебе когда-нибудь давал плохие советы?
– Нет, господин Сальватор! Однако…
– Ты мне доверяешь?
– Еще бы, господин Сальватор, но…
– Ты полагаешь, я могу подать тебе дурной совет?
– Да нет, что вы, господин Сальватор! Просто…
– Тогда немедленно ступай домой.
– Это невозможно, господин Сальватор.
– Почему?
– Мы решились!..
– Решились на что?
– Покончить с иезуитами и попами!
– Ты пьян, Жан?
– Богом клянусь, господин Сальватор, за целый день я капли в рот не брал!
– Значит, вот почему ты бредишь?
– Если бы я посмел, – сказал Жан Бычье Сердце, – я признался бы вам кое в чем, господин Сальватор.
– Слушаю тебя!
– Меня мучает жажда!
– Тем лучше!
– Как это – лучше?! Почему вы это говорите?
– Идем-ка со мной!
Сальватор взял плотника за плечо и подтолкнул ко входу в кабачок. Там он усадил его на стул и сам сел напротив.
Он спросил бутылку вина, и плотник осушил ее в мгновение ока. Сальватор следил за ним с неподдельным интересом, как любитель естественной истории.
– Послушай, Жан, – продолжал комиссионер, – ты добрый, славный, честный парень, что доказал мне не раз. Поверь мне: лучше тебе оставить на время в покое иезуитов и попов.
– Господин Сальватор! Ведь мы совершаем революцию! – возразил плотник.
– Эволюцию! Ты, несчастный, хотел сказать «эволюцию»! – заметил Сальватор. – Да, ты можешь наделать много шуму, но, поверь мне, ничего хорошего из этого не выйдет. Кто тебя привел сюда в такое время, когда ты должен был бы спать?
Говори откровенно!
– Фифина! Сам-то я сюда не собирался, – признался Жан Бычье Сердце.
– Что она тебе сказала?
– «Пойдем поглядим на иллюминацию!»
– И все? – настаивал Сальватор.
– Она прибавила: «Возможно, там будет шум, мы славно повеселимся!»
– Ну да! И ты, мирный человек, относительно богатый, потому что генерал Лебастар де Премон назначил тебе тысячу двести ливров ренты, ты, любитель полежать после трудового дня, вдруг решил поразвлечься и пошуметь, вместо того чтобы слушать шум из окна собственного дома!.. А как Фифина узнала о том, что здесь произойдет?
– Она встретила господина, который ей сказал: «Нынче на улице Сен-Дени будет жарко, приводи своего мужа!»
– Кто этот господин?
– Она его не знает.
– Зато я знаю!
– Вы?! Стало быть, вы его видели?
– Мне ни к чему видеть полицейского, я его нюхом чую!
– Вы думаете, это был шпик? – вскричал Жан Бычье Сердце и сердито нахмурил брови, будто хотел сказать: «Жаль, я раньше этого не знал, уж я бы пробил ему башку!»
– Существует в правосудии такое правило, дорогой Жан Бычье Сердце; оно гласит: Non bis in idem.
– Что это значит?
– Дважды одного человека не наказывают.
– А я его уже наказал? – удивился Жан Бычье Сердце.
– Да, друг мой: вы едва его не задушили однажды ночью на бульваре Инвалидов, только и всего.
– Неужели вы думаете, что это Жибасье? – вскричал плотник.
– Более чем вероятно, мой бедный друг.
– Тот самый, про которого в квартале говорят, что он строит Фифине глазки? О, пусть только попадется!
И Жан Бычье Сердце погрозил небу, где Жибасье, конечно, не было, кулаком с голову ребенка.
– Речь сейчас не о нем, а о тебе, – сказал Сальватор. – Раз ты имел глупость сюда явиться, тебе хотя бы должно хватить ума убраться отсюда подобру-поздорову, а если останешься еще хоть на полчаса, тебя забьют как собаку.
– Ну, уж я дорого продам свою жизнь! – взвыл плотник.
– Лучше отдать ее за правое дело! – убежденно проговорил Сальватор.
– А разве сегодня вечером мы воюем не за правое дело? – удивился Жан Бычье Сердце.
– Сегодня это дело полиции, а ты, сам того не подозревая, воюешь за правительство.
– Фу! – бросил Жан Бычье Сердце.
Немного подумав, он прибавил:
– А ведь я тут с друзьями!
– С какими друзьями? – спросил Сальватор, узнавший в толпе лишь силача-плотника.
– Да как же! Здесь и Кирпич, и Туссен-Бунтовщик, и папаша Фрикасе, и другие.
Шут Фафиу, к которому плотник по-прежнему ревновал свою Фифину, входил в эти «другие».
– И всех их привел ты?
– Черт возьми! Когда мне сказали, что здесь будет жарко, я собрал всех своих.
– Ладно! Сейчас ты выпьешь еще одну бутылку и вернешься на баррикаду.
Сальватор знаком приказал принести другую бутылку, Жан Бычье Сердце осушил ее и встал.
– Да, – сказал он, – я вернусь на баррикаду и крикну: «Долой полицейских! Смерть шпикам!»
– Будь осторожен, несчастный!
– А зачем же мне еще оставаться на баррикаде, если я не буду ни драться, ни кричать?
– А вот зачем. Ты шепнешь Кирпичу, Туссену, и папаше Фрикасе, и даже шуту Фафиу, что я им приказываю не только сохранять спокойствие, но и предупредить остальных, что все вы попали в ловушку и если не разойдетесь, в вас через полчаса начнут стрелять.
– Возможно ли, господин Сальватор?! – вскричал возмущенный плотник. – Стрелять в безоружных!
– Это лишний раз доказывает, что вы здесь не для того, чтобы совершать революцию, раз у вас нет оружия.
– Верно! – согласился Жан Бычье Сердце.
– В таком случае иди и предупреди их! – вставая, повторил Сальватор.
Они уже были на пороге кабачка, когда появился отряд жандармерии.
– Жандармы!.. Долой жандармов! – во всю мочь заревел Жан Бычье Сердце.
– Да замолчи ты! – приказал Сальватор, сдавив ему запястье. – Скорее на баррикады: пусть все немедленно расходятся!
Жан Бычье Сердце упрашивать себя не заставил: он врезался в толпу и стал пробираться к баррикаде, где его друзья кричали изо всех сил:
– Да здравствует свобода! Долой жандармов!
Жандармы так же невозмутимо, как выслушивали оскорбления и встречали град камней, двинулись на баррикаду.
Постепенно бунтовщики стали отступать, и оказалось, что плотнику некого уговаривать.
Но у баррикад есть нечто общее с хвостом змеи: она восстанавливается, как только ее отсекают.
Опрокинув первую баррикаду, жандармы двинулись дальше по улице Сен-Дени и развалили другую баррикаду, а в это время друзья Жана Бычье Сердце восстановили первую.
Нетрудно себе представить, с каким воодушевлением встретила толпа все происходившее.
Эти сцены, все значение которых читатели, без сомнения, уже поняли, у толпы в то время вызывали только смех.
Но вот в начале и в конце улицы Сен-Дени, то есть со стороны бульваров и площади Шатле, показались два отряда жандармов; они имели столь грозный вид, что при виде их крики и смех постепенно стихли: стало понятно, что они не позволят над собой посмеяться, как их товарищи.
Наступило минутное замешательство, все ждали, что же будет дальше.
Наконец какой-то человек, посмелее других, а скорее всего – переодетый полицейский, громко крикнул: – Долой жандармов!
Этот крик прозвучал среди всеобщего молчания, подобно удару грома.
Подобно же удару грома, он возвестил о начале бури.
Толпа словно только и ждала этого крика: она подхватила его и, переходя от слов к делу, бросилась навстречу жандармам и заставила их постепенно, шаг за шагом, отступать от рынка Невинноубиенных к Шатле, от Шатле – к мосту Менял, а с моста – к префектуре полиции.
Но пока бунтовщики теснили жандармов, явившихся с площади Шатле, еще больший отряд пеших и конных жандармов, вышедших со стороны бульваров, молча растянулсь вдоль всей улицы, опрокидывая по мере продвижения все препятствия, встречавшиеся на его пути, не обращая внимания на свист и камни; дойдя до рынка Невинноубиенных, отряд остановился и занял позиции.
