Семен Дежнев — первопроходец - Демин Лев Михайлович (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
Сознавали ли первооткрыватели всё огромное историческое значение, всё величие подвига своего? Вряд ли. Торговые и промышленные люди совершали рискованную промысловую экспедицию, терпели беды, теряли товарищей. Ещё один Каменный мыс, или нос, о берег которого бьются гулкие волны прибоя, — рядовое событие за долгий путь. В истории великих географических открытий было немало случаев, когда мореплаватели совершали великие по своему историческому значению подвиги, не подозревая о своей роли первооткрывателей. Хрестоматийный пример с Христофором Колумбом, не подозревающим, что он открывает новый континент. Другой пример с экспедицией Алексеева-Дежнёва. В чём причина такой неосведомлённости? В смутных географических представлениях людей того времени, элементарном незнании карты мира, в общих характерных для эпохи заблуждениях и недостатке знаний.
«Кочи миновали «Большой Каменный нос», — сообщает Дежнёв. Между исследователями многие годы ведётся спор, что же имел в виду Семён Иванович под этим термином. То ли Каменистый мыс, вдающийся в море, в его узком смысле? То ли мыс вместе с прилегающей к нему значительной прибрежной территорией? То ли весь Чукотский полуостров?
Следует заметить, что современному исследователю порой трудно вникнуть в логику мышления человека XVII века и домысливать за него. Между тем дежнёвская отписка содержит выражения не вполне ясные, допускающие различные толкования.
Жанр нашей книги, жанр историко-биографического романа, не обязывает нас останавливаться на подробностях этого многолетнего научного спора, принимавшего порой весьма яростный характер. Кто бы ни был прав из полемизирующих сторон, для нас важно не то, что подразумевал Семён Иванович Дежнёв под понятием «Большой Каменный нос», а нечто большее. Экспедиция достигла восточной оконечности Азии и вышла через пролив в море, названное впоследствии Беринговым, составляющее часть Тихого океана.
Перед тем как выйти в Берингово море, экспедиция задержалась у восточной оконечности азиатского материка на некоторое время. Мореплаватели обследовали мыс и прилегающий к нему участок побережья. Хотя и неведомо было Алексееву, Дежнёву и их сподвижникам, что достигли они восточной оконечности Азии, не могли они не обратить внимания на показания компаса. Береговая линия поворачивала на юг.
Побывали участники экспедиции и на островах Дионида, где обитали эскимосы, встретившие русских вполне дружелюбно. Попытки мореплавателей заговорить с местными жителями оказались малоуспешными. Они говорили на неведомом языке. Дежнёв попытался выяснить, к какому роду-племени принадлежали эти люди, и, указывая то на одного, то на другого, спрашивал:
— Чухоцкие?
Один из островитян, державшийся начальственно, не то староста поселения, не то вождь рода, сделал отрицательный жест и несколько раз повторил, указывая на соплеменников:
— Югыт, югыт...
Так называли сами себя азиатские эскимосы. Название «эскимосы» появилось позже.
Русские мореплаватели смогли присмотреться к островитянам. Мужчины носили узкие штаны или панталоны из нерпичьей шкуры, рубахи из оленьего меха, мехом внутрь. На ногах поверх меховых чулок — высокие сапоги — торбаза, также из нерпичьей кожи. Женская одежда мало отличалась от мужской. Только торбаза женщины носили более высокие.
Заинтересовались русские и жилищами этого народа, называющего себя «югыт». Поскольку время было ещё летнее, зимние жилища — полуземлянки пустовали. На лето островитяне перебирались в шатры, обложенные дёрном.
Не трудно было понять, что народец, называющий себя словом «югыт», занимался морским промыслом, охотился на моржей и нерпу. Об этом свидетельствовали распластанные на жердях их шкуры. У одного из шатров можно было увидеть груду моржовых костей. Одна из них была разукрашена причудливыми резными узорами. Как видно, здесь обитал искусный косторез.
Алексеев попытался продолжить контакт с островитянином, державшимся начальственно.
— Югыт? — переспросил он, коснувшись груди туземца.
— Югыт, югыт, — подтвердил он, указывая на себя и других местных людей.
— Понятно. Все вы югит, — подытожил Федот и сказал Дежнёву: — Попробуем выяснить у этого островитянина, где ещё обитают его соплеменники.
Далее он простирал руки в разные стороны и произносил с вопросительной интонацией название народа. Островитянин не понял его. Тогда Федот поднял с земли палку и начертил на песке какое-то подобие карты. Вот мыс, выдавшийся в море, острова к западу от него. Вокруг море. На одном из островов к западу — селение местных жителей. Федот Алексеев изобразил туземные шатры остроконечной формы.
— Югыт, — произнёс он, указывая на рисунок, а потом на островитян. Староста или вождь сделал понимающий жест. Потом он жестами подтвердил, что его соотечественники живут на большой земле к северу и югу от мыса и ещё на соседнем острове. И вдруг, словно после раздумия, островитянин простёр руку, указывая куда-то на запад, к линии горизонта, произнося при этом то же самое слово — «югыт».
— Любопытно, Семён Иванович, — обратился Федот к Дежнёву. — Или этот туземец говорит о каких-то островах или о неведомой нам большой земле, которую мы отсюда не видим.
— Да, любопытно, Федотушка.
Эскимосы издавна обитали по обоим берегам Берингова пролива. Конечно, посетив острова Дионида, мореплаватели могли узнать о существовании соплеменников островитян на аляскинском побережье. Но языка жестов оказалось всё же недостаточно, чтобы получить более точные сведения о загадочной земле, которая лежала за проливом.
Эскимосы были отличными мореходами. На лёгких байдарках и челноках, обтянутых шкурой морского зверя, они совершали дальние плавания. Они общались с соплеменниками с противоположного берега пролива, аляскинского берега, переплывая пролив в благоприятную погоду. Возможно, на один из островов Дионида съезжались эскимосы, чукотские и аляскинские, для родственного общения, обмена подарками. И конечно, среди эскимосов островов Дионида могли быть люди, плававшие на Аляску, имевшие там родных и друзей. Таких людей могли встретить Алексеев и Дежнёв. Но, увы... языковый барьер помешал русским первопроходцам обогатиться ценнейшими сведениями об Аляске.
Любопытно предположение писателя Сергея Маркова, обращавшегося к теме подвига Семёна Дежнёва. Поскольку у Большого Каменного носа экспедиция сделала продолжительную стоянку, не могли ли русские совершить плавание не только к ближайшим островам, но и к аляскинскому берегу. Ведь от Малого Дионида до Аляски всего сорок вёрст. Расстояние вполне доступное для коча. Предположение писателя не представляется невероятным. Такие плавания Алексеева и Дежнёва были вполне в пределах физических и технических возможностей. Такую возможность допускают и другие исследователи. Но возможность ещё не есть неоспоримый факт. Никаких документальных свидетельств, прямо или косвенно подтвердивших факт плавания Алексеева-Дежнёва к берегам Аляски, исследователями пока не обнаружено.
Русские мореходы одарили эскимосов острова Дионида подарками, выменяли у них несколько образчиков украшенного резным узором моржового клыка и продолжали плавание.
Минуя пролив, уцелевшие два коча оказались в бурном Беринговом море. Мореплаватели вновь встретились со штормовой погодой. Шторм усиливался и перерос в неистовую бурю. Буря отнесла корабли далеко от берега, швыряя их по бушующим морским просторам. Непогода разъединила суда Семёна Дежнёва и Федота Алексеева. Эти два замечательных человека больше уже никогда не виделись. Организатору экспедиции не суждено было довести её до конца и достичь желанной цели — реки Анадыри. Коч Алексеева отнесло далеко на юг, и долго никаких сведений о судьбе его экипажа не было. А корабль Дежнёва, последний из всего каравана судов экспедиции, долго-долго носило по морю.
Представим себе эти трагические часы и дни, пережитые Дежнёвым и его спутниками. Истерзанный бурей одинокий коч с изодранными парусами, повреждённым такелажем, плохо поддававшийся руке кормчего, швыряло, как лёгкую пушинку, с одного гребня гигантской волны на другой. Люди шептали слова молитвы Николаю-угоднику, заступнику моряков, и уже, казалось, не надеялись выйти живыми из передряги. Грозно ревел Тихий океан, словно грозил дерзким смельчакам. Скрипели жалобным стоном мачты. Волны перекатывались через палубу и смывали всё, что было плохо закреплено. Обессиленные казаки едва успевали откачивать воду из трюма.
