Мифы и легенды старой Одессы - Губарь Олег Иосифович (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt, fb2) 📗
На выходе из описанной «точки» кто-нибудь из лояльных к закуске столичных товарищей поддавался уговорам и забредал в «Пельменную», что была на углу Ришельев-ской и Большой Арнаутской. Этого аккуратненького домика пушкинских времен уже тоже нет в помине — ныне здесь помпезный Мусульманский центр. Ничего не ведая о такой блестящей будущности затрапезного предприятия общепита, мы баловались в его ветхих стенах массандровской маде-рочкой и хересом под диетические блинчики со сметанкой. Как там у Тимура Кибирова:
«В общем-то нам ничего и не надо: всё нам забава и всё нам отрада. В общем-то нам ничего и не надо: только б в пельменной, на липком столе, солнце горело…»
«Большой Круг» неизменно приводил в «Два Карла» — одно из самых значимых социальных алкоголических мест Одессы, можно сказать, памятное место соответствующей истории и культуры. «Народное название» означало, что заведение лежит аккурат на пересечении улиц имени двух Карлов — Маркса и Либкнехта. Одесские же остряки уверяли (а припадочные экскурсоводы тиражировали), что именно здесь проходили конспиративные встречи патриархов марксизма. От себя лишь добавлю, что винарка в доме этом действительно существовала ещё в «молодые годы» помянутых незлым и тихим словом особ, в середине позапрошлого века. И разливали здесь те же вина швейцарской колонии Шабо близ Аккермана, что и полтораста лет спустя. А потому справедливо было бы поименовать заветный подвальчик «Три Карла». Ибо прелестные шабские вина изобрёл незабвенный Карл Тардан.
Сюжет о Карлах приводил моих подопечных в неописуемый восторг, т. к. диссидентство локального значения пышным цветом произрастало главным образом как раз не на одесских коммунальных кухнях. Потерявшие бдительность москвичи и питерцы позволяли себе выражения, аналогии, предположения, отнюдь не приставшие относительно молодым строителям светлого будущего. Их умиляла страсть одесситов к немецкой социал-демократической топонимии — так, впоследствии они ещё успели зафиксировать забегаловки на улицах Розы Люксембург и Франца Меринга. Но на подходах к «Малому Кругу» намечалась некоторая зацикленность проговариваемых сюжетов, и после посещения «Пирожковой» (с возлиянием) в тоже ныне покойном «Круглом Доме» на Греческой площади кто-то пораженчески предложил вздремнуть в сквере на Соборке. Но прежде мы успели скатиться в глубокое подполье нелегальной рюмочной магазина «Коллекционер», на той же Греческой площади. «Притон при антикварной лавке» давно ликвидирован, как и сам ветхозаветный домишко из младенчества Одессы.
Припоминаю, очнулся в кафе «Белый аист», что было на Садовой. При этом я пил кальвадос производства братской Молдавии, а гости города (причем совершенно другие, а вовсе не те, с которыми я отправлялся на экскурсию) интересовались, очутились ли мы наконец в орбите «Малого Круга», или ещё на подлете. Я ответствовал, что мы уже вписались и что если штурман временно потеряет квалификацию, надо ориентироваться на периметр Нового базара.
… И шествуя важно, в спокойствии чинном, оказались на углу Садовой и Торговой, у входа в наземную винарку общественного пользования. Вечерело — непонятно, с какой стати. Помню, россиян, по ходу пьесы, заинтересовали две вывески; кафе «Ранок», на углу Петра Великого и Садовой, и кафе «Кофе», правее входа на базар. Не знаю, зачем мы посетили диетическую столовую, в которой обедала «группа организованных цыган, имеющих прописку в Овидиопольском, Коминтерновском и Беляевском районах» (реплика даровитого прикольщика Толика Трунова), и неряшливую кухмистерскую под вывеской «Вертута», на Торговой угол Нежинской, где из солидарности пили «Московскую». Должно быть, производили рекогносцировку… Узрев на дистанции украиноязычную афишу фильма для детей «Пригоди з пісенькою», боевитая москвичка Люська озадаченно переспросила: «Это с какой же такой писенькою?»
Вообще говоря, я как бы в открытую занимаюсь саморекламой пешеходных экскурсий «имени мене». Хотя здоровье уже не то. Давеча очередная супруга, брезгливо разглядывая меня, упрекнула: «Да ты опять водил по Большому Кругу разных прощелыг!» «Да нет, — говорю, — по Малому. Только… против часовой стрелки».
Р. S. Сюжет о «Двух Карлах» мы уже проходили. Что до тоже легендарных «Семи ветрах», «Нижнем деканате», «Зосе», «Таверне» и т. д. и прочее, любопытствующим придется обратиться к другим моим книгам.
«Дом трезвенников»
Саша Бармен и не подозревал, что установленная им по приколу у ворот родного двора керамическая табличка (на самом деле на ней недостаёт одной буквы Н) станет достопримечательностью, теперь уже легендарной. Двор № 8 близ винарки «Нижний деканат», в которой мы были завсегдатаями, и в самом деле переполнялся примечательной «непьющей» публикой: преподавателями и студентами прилегающего куста вузов, художниками — выпускниками Грековки, натурщиками, окрестными старожилами и проч. Квартира № 7 и подвальчик самого Саши, мастера на все руки (судомодели его были божественны), керамическая мастерская приятелей, в которой он запекал для меня эксклюзивные штофы под «Губаревку», каморка мебельщика Брожика, где подвизался и незабвенный Жора Грудев — журналист и тоже золотые руки. Наконец, художественная студия Кости Силина, замечательного акварелиста и рисовальщика.
Эпицентром культурного трезвенничества несомненно служил трёхкомнатный полуподвал Кости с изысканным камином, знаменитым буфетом из квартиры Бабеля по Ришельевской и прочими сезамами. Тут бывали ближайшие его друзья-художники Лоза, Слешинский, Князик, Судьина, Лопатников, Цыгаль, журналист Валера Барановский, коллекционер Миша Кнобель и другие. Деликатный, хлебосольный, дружелюбный Костя радостно принимал меня даже с прицепом в составе Юры Коваленко, Вали Сиренко, Леши Мазура и прочей публики, которую вообще-то терпел с трудом. Угощал наливками, разносолами под аккомпанемент стихов Цветаевой и Ахматовой в исполнении небезызвестной Марины Крокодил, по совместительству натурщицы.
Оттуда мы, случалось, возвращались в винарку, либо поднимались под крышу углового здания, в мастерские Володи Межевчука и проч. Прошло не так уж много лет, но это пространство понемногу обесточилось. Словно бы и в самом деле судьба в заплатанном салопе спустилась с некой верхотуры, погасила свечи и лампы в безлюдных коммунальных помещениях. Костя давным-давно уехал за океан, навсегда ушли Лоза, Слешинский, Судьина, Коваленко, Мазур, Сиренко. Не видать Марины, да и Саша Бармен уже года четыре не выходит на связь. Похоже, помер. И в «Нижнем деканате» не распознать знакомых лиц, совсем деградировал: какие-то тут уж совсем мутные персонажи.
Много лет назад Саша и в самом деле служил барменом в гостинице «Аркадия». С ним приятельствовали известные литераторы, звёзды кинематографа, эстрады и т. д. и прочее: показывал мне множество автографов. Храню подаренный им инструмент бармена, стандартный металлический дозатор, напоминающий песочные часы. Александр Васильевич Тимков — так его звали.
Есть ещё «Верхний деканат», почти напротив нижнего, кафешка с алкоголическим уклоном по Преображенской, № 11. Разве что пожилая публика помнит, что в давние времена тут интенсивно функционировала облицованная плиткой наземная винарка под руководством легендарного Семена Марковича.
Отчего верхняя и нижняя винарки зовут деканатами, понятно. Так студенты шифровались, а вслед за ними и преподы: типа пойдем в «Нижний (Верхний) деканат». Вот и все секреты, выболтанные попугаю Сильвера.
