Адмирал Де Рибас - Сурилов Алексей (серия книг .txt) 📗
Арест Валдомирской
Лишь на пятый день после Гибралтара эскадра преодолела Ламанш. В Бискайском заливе, насколько себя помнил Грейг, всегда штормило. В этот раз дул сильный норд-вест. Пришлось лавировать и часто менять парусность. В зависимости от положения судна к волнам бортовая качка сменялась килевой. Скорость хода судов упала. Суда несли только брамсели. Усиление ветра вынудило перейти на марсели и кливера, а затем и грот-марсель и зарифленный фок.
Волны с грохотом перекатывали через палубу. Суда то исчезали в морской пучине, то вновь появлялись.
Грейг не оставлял рубку и не выпускал из рук зрительную трубу. Мореходные качества многих кораблей эскадры вызывали сомнение еще при выходе ее из Кронштадта. Ремонтные работы в портах Средиземного моря ограничивались лишь поддержанием их плавучести. Не удивительно, что в трюме даже адмиральского «Исидора» появилась течь.
Орлов не выходил из каюты. Качку он переносил трудно. Что же до герцогини Валдомирской, то она и вовсе лежала пластом.
Волна упала только в устье Темзы. Заход в Лондон был вызван необходимостью починок судов, пополнения запасов продовольствия и пресной воды. Грейг делал все нужное для живучести кораблей и поддержания боеспособности эскадры, но положение свое на флоте считал весьма неопределенным и сомнительным. Он был почти уверен в том, что Орлов затевает опасную авантюру и решительно не желал принимать в ней участие. В отличие от порывистого, склонного к необдуманным решениям Орлова, Грейг был человеком холодного рассудка.
В его понимании авантюра Орлова была обречена на неминуемый провал. Десяток потрепанных кораблей с их слабым вооружением по причине неисправности значительной части орудий и почти отсутствия боеприпасов к ним не шли в сравнение с остальным флотом и сухопутными войсками империи, верность которых Екатерине была несомненной. Но Орлов оставался командующим эскадрой, а он, Грейг, был контр – адмиралом, обязанным исполнять его приказы.
Положение Валдомирской на флагмане никак не свидетельствовало, что к ней здесь относятся как к преступнице. Орлов не оставил безумную затею.
При всей его расчетливости, у Грейга не было твердого плана действий на случай попыток Орлова поднять мятеж. Его позиция была выжидательной.
Все, однако, решилось ранее того, чем полагал Грейг.
К «Исидору» неожиданно подвалил пакетбот под андреевским флагом. По спущенному шторм-трапу на палубу поднялись высшие чины российской полиции, предводительствуемые главой политического сыска Шишковским.
События развивались с завидной стремительностью. Шишковский направился в каюту Орлова.
– Адмирал, именем ее величества государыни Екатерины II, вы арестованы, – сказал Шишковский тоном, который свидетельствовал об успехе его предприятия.
– За что? – было заметно, что Орлов несколько растерян.
– Вы задумали совершить государственный переворот.
– Доказательства?
– Вот они, – Шишковский указал на герцогиню Валдомирскую.
– Перед вами авантюристка. Я схватил ее в Италии с целью доставить в Петербург для примерного наказания, – во имя спасения своей жизни Орлов пошел ва-банк.
Герцогиня поняла, что тот, кто клялся ей в любви до гроба, коварно предал ее, и упала без чувств.
Грейгу была передана эстафета следующего содержания:
«Почтенный Самуил Карлович. Сим ставим вас в известность, что нам угодно определить вас в командование средиземноморской эскадрой. Находящуюся на борту флагманского корабля Особу и ее окружение повелеваю взять под арест. Дабы указанная Особа не учинила себе душегубства, денно и нощно иметь за ней неусыпное смотрение.
Эскадре взять курс на Ригу по возможности без захода в иностранные порты».
В это же время другое лицо получило такой указ:
«Нашему генерал-губернатору графу Бровну.
Сим повелеваем вам хорошо наблюдать за путешественниками, прибывающими в Ригу. Ежели бы между ними оказался граф Алексей Орлов, запретить ему дальнейший путь».
– Позвольте знать, милостивый государь, – начал Шишковский допрос Орлова, – какого рода взаимные отношения были между вами и известной персоной, утверждавшей в разных государствах по ту сторону российской границы ее права на российский престол? Указанная персона была окружена польскими, французскими и турецкими подстрекателями, измышлявшими посеять в империи Российской разные смуты, не исключая смертные избиения и увечья.
– Остановитесь, голубчик, ибо не нахожу смысла в сентенции столь долгой и многотрудной для уразумения. Во взаимных отношениях с указанной вами персоной я преследовал единственную цель и того не более – завлечь самозванку в искусно расставленную западню с тем, чтобы не возбуждая страстей означенную самозванку схватить и доставить куда следует для безопасности государства российского.
– Вы, однако, милостивый государь, изъявили самозванке свою готовность сочетаться с ней брачными узами.
– Не только, сударь.
– Что же еще?
– Я делил с ней ложе.
– Следует ли это понимать в том смысле, что намерения стать супругом самозванки вы привели в исполнение?
– Ежели б подобного рода действия были с моей стороны в предположении супружества, то мне пришлось бы завести гарем под стать гарему турецкого султана. В отличие от вас я имею к женщинам постоянное влечение и не оставлен их благосклонностью. В своем ложе я не бываю одинок, половина его неизменно пребывает в обладании женщины. Поелику я сам грешен, то других в том не виню, и разные изобретательства на этом основании почитаю ничем иным, как только сумасбродством и глупостью. Что касаемо до моих настоящих замыслов, го ее величеству нашей государыне я писал о моем намерении плыть в Рагузу, где однажды была резиденция самозванки, с целью захватить ее дляпресечения интриг противу российской державы и престола.
В бытность самозванки в Риме в палаццо Джиорани, который стал ее резиденцией, я направил моего агента дабы лучше проведать ее намерения с тем, чтобы измыслить наилучшие способы действий против указанной особы и ее окружения.
С возвращением в Петербург Шишковский тотчас был принят государыней в Зимнем дворце. Заслушав его доклад, Екатерина сказала:
– Орлову не препятствовать, ежели бы он пожелал отъехать в его имение. Пускай там выращивает лошадей. Бродяжку заключить в Петропавловскую крепость, однако, так, чтобы она не имела лишних мучительств. С ней для разных услуг быть ее горничной. Персон из окружения бродяжки заточить там же, но в разные равелины до выяснения вины каждого. Буде среди них окажется заводила, вразумивший бродяжку на самозванство, того после примерной экзекуции батожьем сослать в нерчинские рудники до окончания его жизни.
– Позвольте, ваше величество, разыскание по делу самозванки принять мне на себя. Уж я-то, ваше величество, живота своего не пощажу.
– Разыскание пускай ведет петербургский генерал – губернатор Голицын. Он человечнее и в дамском обществе более искусен. От бродяжки мне надобно знать одно – ее происхождение. Дабы получить от нее сие признание, надобно действовать не мучительством, а едино искусством выспрашивать.
Дабы опять же позлатить пилюлю Орлову Екатерина написала со свойственными ей двоедушием и обходительностью вежливые, на поверку, однако, колкие слова: «Нашему адмиралу и командующему средиземноморским флотом графу Алексею Орлову. Действительно никто другой не заинтересовал бы безумую бродяжку, всякий гнушался бы явно или тайно признаться в каких-нибудь сношениях с нею…»
Иным было письмо Грейгу, как только его эскадра бросила якоря у Кронштадта: «Господин контр-адмирал! Поздравляю вас, Самуил Карлович, с прибытием в наши порты, о чем я сегодня узнала к моей большой радости. По вопросу об известной женщине и ея свиты я отправила приказ в Петербург фельдмаршалу князю Голицыну и он из ваших рук возьмет спутников. Прошу быть уверенным, что значительные ваши заслуги я помню и не замедлю вам дать свидетельство своего расположения.»
