В дни Каракаллы - Ладинский Антонин Петрович (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
Я имел полную возможность наблюдать, как ведет себя в боевой обстановке трибун Корнелин, и должен отдать дань его хладнокровию и распорядительности. Все силы он отдавал воинским предприятиям, не имея в жизни другой цели. Но хотя он не делился со мной своими переживаниями, однако мне почему-то казалось, что трибун часто обращается мысленно к той, что жила на берегу Дуная, потому что однажды в ответ на какие-то свои размышления вдруг сказал вслух:
– Или в самом деле меня поразит парфянская стрела?
Рабы, приставленные содержать в порядке оружие трибуна и одежду, варить ему пищу и готовить постель, жаловались, что господин стал теперь проявлять гнев за малейшее упущение.
Наступила еще одна ночь. Мне не спалось от духоты, хотя я лежал на плаще под открытым небом, а не в шатре, где храпел Маркион, и я пошел побродить по лагерю в надежде увидеть что-нибудь интересное. От нечего делать мне захотелось посмотреть на баллисты. Я знал, что где-то здесь должен находиться Корнелин. Он действительно оказался на своем посту и наблюдал, как воины при свете факелов приводили в исправность одну из огромных метательных машин. В это время к баллисте подъехал на своем белом жеребце Цессий Лонг.
Легат дружески посмотрел на Корнелина:
– Не спишь, трибун?
– Разве может человек спать в такое время!
– А необходимо отдохнуть. Завтра предстоит жаркий день.
– Он уже наступил. Видишь, заря! Пора выдвигать метательные машины.
– Сколько у тебя их?
– Сорок баллист и пятьдесят катапульт.
– Изрядное количество!
– Когда наш легион при Тите осаждал Иотапату, было выставлено сто шестьдесят баллист и столько же катапульт.
Легат покачал головой:
– Откуда тебе все это известно?
Еще до наступления рассвета, с соблюдением полной тишины, воинов выстроили в боевом порядке за лагерными валами. Те из них, кто был назначен в помощь мечущим камни, поспешно ушли в ночную мглу. Волы повезли метательные машины под стены крепости. Это было волнующее зрелище.
Но колеса душераздирающе скрипели. Корнелин негодовал:
– Разве я не велел смазать оси маслом? Почему не исполнили мое приказание?
Один из воинов тотчас отбил горлышко амфоры о камень и стал поливать оси сколоченных из дерева неуклюжих колес.
Чудовищные по размерам машины представляли собою верх военного искусства. Созданные на основании математических выкладок и по чертежам великого человекоубийцы Аполлодора, жившего в дни императора Адриана, они действовали с поразительной точностью. Дальнобойность их также была достойна удивления. Эти хитроумные сооружения из деревянных брусков, метательных приспособлений и рычагов бросали камни весом в сто двадцать фунтов на расстояние четырех стадиев, то есть почти девятисот шагов. При каждой такой баллисте находилось около двадцати обслуживающих ее воинов. Рядом с баллистами были выставлены огромные катапульты, мечущие под большим углом в осажденный город зажигательные снаряды, обитые железом доски и гигантские дротики.
Солнце еще не взошло над голубоватыми Адиабенскими горами, когда в римском лагере печально пропела медная труба и умолкла. Стены Арбелы грозно молчали. Возможно, что парфяне спали, утомленные ночной тревогой, но когда они взошли на стены и протерли глаза, то увидели под самой стеной многочисленные винеи. За ними медлительно ползли в гору четыре чудовищные осадные башни. Только тогда парфянские воины поняли, что им угрожает смертельная опасность, и ударили в осадный барабан. Опять запели гнусавые трубы. В то же мгновение на стены обрушились сотни камней и метательных снарядов.
Вероятно, осажденные не без страха смотрели со стен, как римляне суетились, подобно муравьям, около своих страшных машин. Я тоже удивлялся их воинскому искусству. Без излишней торопливости, но не мешкая, они накручивали метательные приспособления, сплетенные из бычьих кишок, потом по данному знаку мгновенно отпускали рычаги, и тогда с невероятной силой вращались отпущенные колеса, машины как бы срывались с места от страшного напряжения и швыряли огромный камень. С шумом кувыркаясь в воздухе, он летел на зубцы стен, убивал людей, дробил кости и производил разрушения. Над крепостью все выше и выше поднималось облако белой каменной пыли. Из-за него страшным видением вставала вавилонская башня!
Осажденные отвечали и в свою очередь осыпали римских воинов меткими стрелами. Зажигательные снаряды распространяли в воздухе омерзительный запах серы, вызывающий у людей мучительный кашель и слезоточивость. В одном месте парфянам удалось зажечь винеи, и сухие лозы вспыхнули трескучим, невидимым на свету огнем. Среди этого грохота и шума, человеческих воплей и свиста стрел четыре осадные башни медленно, но неумолимо приближались к крепостным стенам. Они несли гигантские тараны, поблескивавшие медью. Их обычно делают в виде бараньих голов, и при ударе таким приспособлением о камень разрушаются самые прочные стены.
На южной стороне тоже происходило оживленное сражение. Но, заметив, откуда нависла угроза крепости, парфяне все свое внимание обратили на северную стену. Они забрасывали винеи стрелами и сосудами с кипящим маслом. Когда оно затекает под панцири, воины корчатся от мучений, и, видя страдания товарищей, другие воют вместе с ними, как волки, в бессильной ярости. Стрелы бороздили воздух во всех направлениях. Под осадными башнями мощно ревели волы, катившие эти громады под непрестанными ударами бичей. И вот, заглушая шум битвы, крики людей и рев животных, раздались первые удары таранов.
Неотвратимые, как сама судьба, бронзовые бараньи головы упрямо и мерно ударяли в кирпичные стены. Напрасно осажденные сбрасывали на длинные шеи таранов подвешенные на цепях бревна и, снова подтянув их наверх, опять и опять бросали на разрушительные орудия – тараны продолжали свою работу. Стена имела внушительный вид, но в таких случаях достаточно выбить несколько кирпичей, чтобы возможно было с каждым новым ударом все больше и больше увеличивать брешь.
В воздухе чувствовалась тревога. Писца никто не считал воином, и от меня не требовали принимать участие в военных действиях, однако я весь дрожал, наблюдая разыгрывавшееся у меня на глазах сражение.
В лагере едва удавалось сдерживать воинов, рвавшихся на приступ. Крики вокруг крепости сливались в один сплошной вой, от которого сердца невольно бились учащенно.
Увидев проезжавшего мимо валов Адвента, воины взывали к нему, размахивая оружием:
– Отец, пусти нас на стены!
Старый Адвент смотрел на них отеческим взором.
– Еще успеете попасть в царство Плутона, – ворчал старик.
Он ждал, когда будет сделано хотя бы некое подобие пролома в стене, зная по опыту, что такие бреши производят весьма тягостное впечатление на защитников крепости. Тогда уже возможно приставлять лестницы, чтобы взойти на стены.
Но Каракалла был недоволен медленностью операций. Августу не терпелось прибавить к своим титулам еще один, самый пышный, самый заманчивый, лелеемый в мечтах: Парфянский! А между тем воины уже взбирались на стены, и осажденные обливали их расплавленным свинцом. Вдруг из бойницы высовывался ковш на длинном шесте, переворачивался вверх дном, и жидкий металл лился на римлян, причиняя им невероятные страдания. Однако к вечеру шестого дня, посвященного Марсу, после яростной защиты и кровавой резни на улицах Арбела пала.
С наступлением сумерек, когда город был во власти разнузданных наемников, Антонин въехал в главные ворота, распахнутые для него телохранителями. Зловеще пылали факелы, над крепостью стояло зарево пожаров, и улиткообразный храм чернел на розовом фоне апокалипсическим видением. В пурпуровом палудаменте, на любимом своем вороном каппадокийском жеребце, озаренный багровым отблеском пожара, в сопровождении друзей и верных до гроба скифов, не удержавшись от того, чтобы надеть на чело лавровый венок из золотых листьев, Каракалла медленно ехал по улицам, заваленным трупами.
Я тоже пробрался в крепость. Улицы в Арбеле узкие и извилистые, как во всех восточных городах, куда еще не проникли колонны греческих храмов. Повсюду на моем пути попадались тела убитых воинов. Рядом лежали римские легионеры и парфяне, женщины, даже дети, и порой у трупа убитой матери плакал несчастный младенец. Уже в воздухе тошнотворно и сладковато пахло быстро загнивающей человеческой кровью. Толпы победителей бродили из дома в дом, ссорясь из-за добычи. Император увидел, как из одного разграбленного жилища вышли два воина. Они старались вырвать один у другого мех с вином и оглашали воздух бранью, на какую способны только солдаты сирийских легионов.
