Колесница Гелиоса - Санин Евгений Георгиевич (книги онлайн .txt) 📗
Демарх обошел вазу кругом, поражаясь, как точно сумел воспроизвести художник каждое движение Зевса и Геи, каждое перышко на крыльях торжествующей победы Ники. Голова борющегося с самим Аполлоном змееногого гиганта так же, как и на самом алтаре, слегка стилизована, и точно так же в ней уже нет живого огня.
Еще один шаг — и Демарх увидел гиганта, сражающегося с Гекатой. Но тот ли это гигант, вялый, бесстрастный, самый неудавшийся из всех окружавших его фигур?
Здесь он был изображен художником, превратившимся вдруг из покорного подражателя в соперника великим создателям алтаря, борцом, с неукротимой, бешеной яростью кусающим зубами плечо своего божественного противника, совсем как гигант в группе Дионы на северном фризе.
Почувствовав, что его трогает за локоть раб, Демарх с неохотой оторвал глаза от вазы, собрался даже купить ее.
Он уже хотел спросить о цене, как вдруг вспомнил, что все эти вазы, боги на них, сам алтарь подвергаются угрозе, и идет она, возможно, из этой самой лавки.
Демарх сжал в кулаке статеры и решительно шагнул следом за рабом.
У неприметной двери грек остановился и, оглянувшись на скучающих продавцов, быстро открыл ее, поторапливая Демарха знаком следовать за ним.
За дверью оказались ступеньки, ведущие вниз. Их освещали несколько тускло горящих светильников.
Ожидавший увидеть мрачное и таинственное подземелье, Демарх остановился перед стеной, снизу доверху заставленной полками с вазами и мегарскими чашами.
Это был обычный подвал торговой лавки, где хранились товары. Но раб, заговорщицки подмигнув, повернул одну из самых неброских ваз, и стена бесшумно отодвинулась, обнажая еще одну дверь. Раб открыл ее, жестом пригласил Демарха за собой, но вскоре неожиданно остановился. Пергамец в потемках едва не налетел на него. Впереди стояла группа вооруженных людей.
В свете далекого факела блеснули бронзовые наконечники пик. Демарх почувствовал, как одно из них уперлось своим острием прямо ему в грудь.
— Кто? — отрывисто бросил стоящий к ним ближе всех человек.
— Фу ты, Пифон! Вечно пугаешь меня своим неожиданным появлением, — проворчал грек, пытаясь отвести от своей груди пику.
— Кто?! — грозно повторил воин.
— Да это же я — Лимней!
— Кто?!! — в третий раз воскликнул воин, всем своим видом давая понять, что еще мгновение — и он пронзит грека.
— Гелиос! — торопливо ответил раб.
— Да радует он нас своим теплом и светом вечно! — опуская копье, заученно отозвался воин. — Это другое дело. Проходи!
— Можно подумать, что ты впервые видишь меня! — упрекнул Пифона грек. — Ведь не прошло и получаса, как я вышел отсюда!
— А откуда мне знать, кого ты привел за собой? — огрызнулся воин. — Сказано — пропускать тех, кто назовет имя Гелиоса, а всех остальных убивать на месте, так я и делаю!
«Строгие у них порядки! — догоняя Лимнея, подумал Демарх. — Видно, дело здесь куда серьезнее, чем предполагает Эвдем. Странно только одно — выбрали для пароля Гелиоса, а сами собираются глубоко под землей!»
Наконец Лимней остановился и сообщил:
— Пришли!
Чуть слышно скрипнула дверь. Демарх невольно зажмурился от ударившего в глаза яркого света. Помявшись на пороге, он вошел в большую, просторную комнату и робко осмотрелся вокруг.
Это была обычная с виду скульптурная мастерская, каких немало он видел в Пергаме.
Повсюду стояли готовые и незавершенные статуи, глыбы и небольшие куски неотесанного мрамора. На этих кусках и глыбах сидели несколько человек в одежде пергамских купцов и воинов.
Вдоль стен на лавочках и ложах, предназначенных, очевидно, для натурщиков, тоже вперемешку сидели купцы, ремесленники, командиры наемных отрядов и — Демарх даже глазам своим не поверил — рабы.
Все эти богато и бедно одетые люди, с перстнями на пальцах и ошейниками на шеях, с аккуратно завитыми волосами и клеймами на щеках совсем как равные переговаривались и отчаянно спорили друг с другом.
При появлении Демарха шум мало-помалу стал стихать. Вскоре все взгляды устремились на окончательно заробевшего пергамца.
Сидевший в кресле мужчина лет тридцати, одетый в грубый халат бедняка, красивый, широкоплечий, с волнистыми волосами, спадающими на плечи, кивком головы приказал Демарху выйти на середину и, оглядев его, сочувственно спросил:
— Это тебя приказал так жестоко наказать римский торговец?
В его голосе было что-то такое, что Демарх невольно поклонился и почтительно ответил:
— Да, господин…
— В чем же ты провинился?
— Я вез в гостиницу его вещи, и воры украли их.
— А где находился в это время сам римлянин?
— Он был рядом и осматривал алтарь Зевса… А когда обнаружил пропажу, пообещал продать меня и всю мою семью в рабство!
— Узнаю римлян! — усмехнулся мужчина. — Невинного они готовы продать в рабство, а виноватого — убить после жестоких пыток!
— К счастью, вещи нашлись, — быстро добавил Демарх, умалчивая о помощи Эвдема. — Но этот римлянин предупредил, что в случае новой нашей встречи он нарежет из моей спины плетей и прикажет с утра до ночи хлестать ими моих деток…
Гул возмущенных голосов заглушил его последние слова.
— Вот видишь, Аристоник, как они уже обращаются со свободными пергамцами! — выкрикнул худощавый ремесленник.
— А ты предлагаешь ждать! — положил пальцы на рукоять меча один из командиров наемников.
— Садись на любое свободное место, здесь у нас все равны! — улыбнувшись Демарху, мягко сказал сидевший в кресле мужчина, которого только что назвали Аристоником, — побочный брат нынешнего царя Аттала, родной сын великого Эвмена, имя которого Демарх боготворил, потому что в его правление был построен алтарь Зевса.
— Ты — носильщик, и этим можешь быть полезен нам! — прибавил худощавый ремесленник. — Вы, носильщики, первыми в Пергаме узнаете новости со всех концов света, в том числе и о делах Рима, и благодаря твоим друзьям мы узнаем о беззакониях сената даже раньше царя!
Словно в подтверждение его слов, с одной из скамей послышался знакомый голос:
— Демарх, сюда!
Демарх повернул голову и увидел Кабира — своего давнего конкурента в борьбе за выгодных гостей Пергама с тяжелыми, громоздкими сундуками и ящиками.
Это был тот самый носильщик, который отказался везти вещи Луция Пропорция в Верхний город.
Всегда хмурый и неразговорчивый, Кабир на этот раз приветливо улыбнулся Демарху. Освобождая рядом с собой место, шепнул:
— Рад тебя видеть здесь! Скоро весь Пергам, все окрестные города будут с нами. Но — тс-с! Опять сейчас станут торопить Аристоника. И чего он медлит?..
В скульптурной мастерской тем временем действительно накалялись страсти. Вскакивая со своих мест, перебивая друг друга, купцы, ремесленники, воины и рабы кричали:
— Освободи нас от проклятых римских ростовщиков!
— Дай нам перерезать глотки их прихвостням — царским вельможам!
— В море всех римлян! В море!
— Жрецы больше половины пергамских храмов и святилищ с тобой, Аристоник!
— Армия не желает больше терпеть унижений и притеснений со стороны Аттала!
— Все до единого рабы за тебя, Аристоник!
— И ремесленники!
— И крестьяне!
— Весь Пергам ждет твоего знака!..
— Постойте! — властным голосом воскликнул Аристоник, поднимая руку. — Не все сразу. Ты, Анаксарх, говори!
С мраморного возвышения поднялся рослый купец, столь величественный и дородный, что с него самого впору было ваять Посейдона или Атланта. Глухо откашлявшись, могучим басом сообщил:
— Я, как вам известно, только вчера вернулся из Ликаонии. Местная знать, правда, опасается, что если в нашем восстании примет участие чернь, то поднимутся их бедняки и рабы. Но в принципе ей — что Аттал, что Аристоник — все едино, главное, что оба они — сыновья всеми уважаемого там Эвмена.
— У Эвмена был только один сын — Аристоник! — выкрикнули из дальнего угла. — Весь Пергам знает, что Аттала Стратоника родила от его дяди, который женился на ней после того, как пронесся ложный слух о гибели Эвмена! Благородный же Эвмен, вернувшись из похода, ни словом не упрекнул жену и усыновил Аттала!
