Кости холмов - Иггульден Конн (книги серия книги читать бесплатно полностью txt) 📗
Рыночная площадь быстро пустела. Некоторые торговцы грузили палатки на спины ослов и верблюдов, другие складывали товары в подземные погреба, крепко запирая их деревянные дверцы до рассвета. Как только последний холщовый навес красной лавки был свернут в рулон, Аббуд кивнул вооруженному сторожу, которого нанял для охраны своего заведения ночью. Тому хорошо платили, чтобы он не ходил на вечернюю молитву в мечеть. Когда сторож расстелил коврик поверх дверцы люка и начал символическое омовение рук, посыпая их пылью, купец ушел.
Внезапное оживление, наступившее на закате, казалось бродившим по городу монголам довольно странным. По мере того как торговцы убирали товар и сворачивали палатки, чужеземцы делались все заметнее. Собравшись в группы из нескольких человек, они стояли среди пустеющих улиц и глядели по сторонам, словно зачарованные дети. Шагая к мечети, Аббуд старался не смотреть чужестранцам в глаза. Его жена, должно быть, уже входила в священное здание с богатым убранством с противоположного входа, и увидеться с ней муж сможет только после молитвы. Жена вряд ли одобрила бы мысли купца. Женщины ничего не смыслят в делах мужчин. Аббуд знал это твердо. Они видят лишь опасность и риск, не понимая, что награда ждет только того, кто рискует. И словно в напоминание об этой награде, о бедро ювелира легонько бился рубин – доказательство благословения, ниспосланного Аллахом на его дом.
Краем глаза Аббуд внезапно заметил, что рядом с монгольскими воинами стоит высокий человек, судя по всему хорезмиец или араб. Стекавшаяся к мечети толпа как будто не замечала их, скрывая страх под презрением. Проходя мимо, Аббуд не удержался, чтобы не взглянуть украдкой на бедуина. Характерная вышивка на его одежде, как и медальон на груди, явно говорила о том, что человек этот родом из пустыни.
Однако внимательный незнакомец поймал краткий взгляд купца и быстро шагнул навстречу, преграждая путь. Аббуд был вынужден остановиться, иначе он потерял бы лицо, если бы обошел незнакомца.
– Что надо, сынок? – вспылил Аббуд.
Он еще не успел обдумать, как лучше всего распорядиться купленной сегодня информацией. Большой барыш не терпел спешных решений, и купец планировал обдумать все хорошенько во время молитвы в мечети. Бедуин поклонился, но купец смотрел на него с подозрением. Жителям пустыни никогда нельзя доверять.
– Простите меня, уважаемый. Я знаю, что вы торопитесь на молитву, и не потревожил бы вас, если бы дело не было таким важным.
Мимо проходили другие торговцы, и Аббуд чувствовал на себе их любопытные взгляды. Старик вскинул голову, прислушиваясь к призыву муэдзинов. До начала молитвы осталось совсем немного времени.
– Быстро, дружочек, быстро.
Молодой человек поклонился во второй раз.
– Мы разыскиваем пятерых человек. Четырех братьев и их отца. Вы не встречали каких-нибудь приезжих, прибывших в ваш город в последние несколько дней?
Обдумывая ответ, Аббуд проявил образцовую выдержку и хладнокровие.
– Любые сведения можно купить, сынок, если предложить хорошую цену.
На глазах у старика лицо молодого человека просветлело. Он отвернулся и произнес странные, похожие на лай слова стоявшим рядом и наблюдавшим за их разговором монголам. Кто у них главный, Аббуд догадался еще до того, как тот заговорил. Купец узнал его по почтительным взглядам других монголов. Видя этих людей, вряд ли можно было подумать, что они катились по миру огненным колесом, оставляя за собой выжженный след. Казалось, что они не были способны на это, хотя при каждом воине имелись и лук, и меч, и кинжал. Они были вооружены так, будто вот-вот ожидают начала войны прямо на рынке.
Выслушав бедуина, монгол пожал плечами. Затем молча отвязал мешочек, висевший у него на ремне. С выражением, близким к презрению, монгол швырнул мешок ювелиру, и Аббуд жадно схватил его. Одного взгляда на золото внутри мешка было достаточно, чтобы градины свежего пота проступили на лице старика. Чем же закончится для него этот день? Теперь надо нанимать у мечети вооруженную охрану, чтобы просто добраться до дома с такими деньгами. Несомненно, злые глаза уже приметили кошелек, а догадаться о его содержимом было несложно.
– Ждите меня тут. Я приду сразу после молитвы, – сказал он, собираясь продолжить путь.
Подобно укусу пустынной змеи, монгол схватил старика за руку и, удерживая его, зарычал на бедуина.
– Ты не понимаешь, – ответил Юсуф Субудаю. – Старик обязан пойти на молитву. Хоть он и стар, но будет драться, если мы попытаемся удержать его здесь. Отпусти его. Он не сбежит.
Юсуф нарочито кивнул в сторону вооруженного сторожа, который сидел на деревянной двери, ведущей в подземный склад, где Аббуд хранил свой товар. Жест бедуина спас положение, хотя сторож и пальцем не шевельнул, чтобы вступиться за своего хозяина. Купцу от этого стало очень досадно, и он дал себе слово, что вышвырнет остолопа вон. Скверно, когда тебя лапают на людной улице, но видеть бездействие сторожа, мирно коротавшего вечер, было уже чересчур. Такое оскорбление было почти нестерпимо. Почти. Золото в руках купца оскорбляло его в тысячу раз сильнее.
Резким рывком Аббуд освободил руку. Несчастное сердце обиженного старика работало на износ. Он даже хотел вернуть золото и гордо уйти. Однако Худай действительно был слишком мал, а в этом мешочке лежали доходы за пять лет труда или даже больше того. Купец смог бы наконец подумать о достойной старости и передать дела сыну. Воистину, Аллах был щедр.
– Мой друг не даст вам уйти вместе с золотом, отец, – сказал Юсуф, краснея. – Он не в состоянии понять оскорбление, которое нанес вам. Я буду ждать вас здесь, если у вас есть что сказать.
Аббуд нехотя вернул мешок, размышляя при этом, что неплохо было бы сначала пересчитать монеты. Но теперь было поздно, и купец подумал, что если к тому времени, когда он вернется, кошель станет легче, то непременно почувствует это.
– Не говори больше ни с кем, – твердо ответил Аббуд. – Я тот, кто вам нужен.
Бедуин поклонился в третий раз, и купец, проходя между возбужденными воинами, вцепившимися в рукояти своих мечей, заметил на его лице слабый проблеск улыбки.
Когда ювелир удалился, Юсуф оскалил зубы в ухмылке.
– Они здесь, – сказал он Субудаю. – Я оказался прав, разве нет? На сорок миль вокруг нет других городов. Они затаились в норе.
Субудай кивнул. Ему не нравилась зависимость от Юсуфа, но местный язык до сих пор казался ему хаотичным набором звуков, больше похожим на щебетание птиц, чем на человеческую речь.
– Нам не придется платить этому человеку, если найдем их сами, – ответил Субудай.
Улицы вокруг них совсем опустели, и гудевший весь день рынок как будто испарился. Протяжные и гулкие призывы муэдзинов стихли, уступив место неясному, приглушенному пению.
– Думаю, что вы, хорезмийцы, не стали бы убивать хороших коней, – сказал Субудай. – Они, должно быть, стоят в конюшне, где-нибудь поблизости. Пока все молятся, мы поищем. Сколько хороших лошадей может быть в этой грязной дыре? Найдем лошадей – и мы найдем шаха.
Глава 23
Джелал ад-Дин не спал. Он лежал в темноте, но сон все не шел. Мозг терзал принца яркими образами. Стараясь изо всех сил не поддаваться унынию, он почесал свежий укус блохи и, чтобы согреться, плотнее укутал плечи тонким одеялом. В темноте, по крайней мере, никто из братьев не смотрел на него, ожидая, что он найдет какой-нибудь выход из положения и скажет, что делать. Во тьме можно было хотя бы спрятаться от колючего взгляда отца. Каждый вечер принц ложился спать, как только мог себе это позволить. Он искал во сне утешения и жаждал, чтобы новый день поскорее ушел в небытие. Но сон обходил его стороной. Разум неустанно вершил работу, словно маленькое существо, живущее в голове независимо от него. Когда принц закрывал глаза, его начинали мучить воспоминания. Яркие картины празднеств в отцовских дворцах, освещенных тысячами свечей и ламп, мешали уснуть. Бывало, на этих пирах принц кутил до зари и никогда даже не задумывался о цене свечного сала и масла. Теперь же в их крошечной коморке стояла всего одна свечка, которую приходилось подмазывать вытопленным жиром так же часто, как приходилось покупать пропитание и уголь для жаровни. Ведение хозяйства стало для принца открытием столь же ужасным, как и грязные, тесные комнаты маленького домика в Худае.
