Ночи Калигулы. Падение в бездну - Звонок-Сантандер Ирина (лучшие книги txt) 📗
Гай остановил коня около знакомого плоского камня.
— Здесь! — крикнул он.
Центурионы, оставив солдат, спешили к императору для военного совета, обычного в начале битвы. Гай Цезарь держался невозмутимо.
— Нужно установить камнеметательные машины, — говорил он, указывая рукой на груды камней. — Здесь, здесь и здесь.
Деревянные машины поспешно стаскивали с мулов, собирали и устанавливали в указанных местах. Центурионы расставляли когорты в боевом порядке. Тысячи глаз пристально всматривались в горизонт. Ожидали появления вражеских кораблей. Может, император получил сведения о нападении неугомонных карфагенцев или сицилийских пиратов. В войну в Нептуном никто не верил. Полагали, что император придумал это для отвода глаз.
Калигула, прижмурившись, засмотрелся на солнце. Попытался определить время по высоте светила. Наставления учителей давно позабылись. Гай знал, что сейчас полдень, по следующей улике: второй завтрак уже съеден, а время обеда ещё не наступило.
Он вытянулся во весь рост и резко махнул рукой. Пронзительно завизжали трубы, подавая легионерам сигнал к наступлению. Солдаты зашумели удивлённо: с кем воевать? Ожидаемый неприятель так и не появился. Только три-четыре рыбацкие лодчонки маячили среди волн.
— В воду! Немедленно! — центурионы окриками подгоняли легионеров.
Солдаты с трудом сообразили, что им и впрямь придётся воевать с Нептуном. Замешательство быстро сменилось всеобщим весельем. Легионеры, воинственно размахивая оружием, бежали к воде. Весело плескались, били мечами по волнам, рубили водоросли. Кто-то изловил в подол туники рыбёшку и вынес её на берег.
— Это — воин Нептуна! — довольно воскликнул Калигула, разглядывая рыбку, открывающую рот и трепещущую у его ног.
Заработали камнеметательные машины. Огромные булыжники описывали полукруг и с шумом падали в море. Испуганные рыбаки налегли на весла, стараясь поскорее убраться из залива, неожиданно превратившегося в место битвы.
Калигула издалека наблюдал за легионерами отстранённым взглядом зрителя, который знает: разыгранное перед ним представление — не жизнь, а умелое подражание жизни. Солдаты казались ему актёрами. Он сам был автором пьесы и зараннее знал каждое их движение и каждую реплику. Гай с нетерпением ждал постороннего вмешательства, которое могло бы развеселить, удивить или напугать его. Пусть Нептун, потревоженный битвой, поднимется из морской бездны! Пусть вышлет легион морских чудовищ, восьминогих спрутов, водяных змей, жалящих скатов, крабов с огромными клешнями, мурен, зубатых рыб, опасных сирен и прочих созданий, реальных и несуществующих. Пусть они разорвут на части, сожрут живьём, раскрошат клешнями, забьют плавниками, удушат скользким длинным телом, ужалят насмерть легионеров! Чтобы в памяти народной навеки осталась память о великом сражении с Океаном, которое предпринял император Гай Юлий Цезарь Август Германик, прозванный Калигулой.
Нептун так и не вылез из моря. Не потряс устрашающе длинной мокрой бородой, в которой запутались водоросли; не метнул в солдат золотой трезубец. Может, испугался непобедимой римской армии.
Три часа спустя Гай, уставший и немного разочарованный, но счастливый, велел легионерам собирать добычу. Солдаты разбрелись вдоль берега. Собирали в подолы мокрых туник раковины, рыбок, медуз, обрывки водорослей. Императора они безумным не считали, справедливо полагая: если бы все сражения походили на это, солдаты возвращались бы домой живыми.
По звуку трубы легион выстроился и двинулся к императорской вилле. Гай скакал впереди. Легионеры шли за ним стройными рядами, как при триумфе. Несли раковины и дохлых рыб с такой же важностью, как солдаты Августа — сокровища Египта и коричневых рабов, закованных в цепи.
Жители приморского городка Байи высыпали на улицы, дивясь чудной процессии. Сенаторы и всадники встретили Гая в атриуме виллы. Калигула уловил осуждение во взглядах римской знати.
«Они считают меня глупцом! — нахально уставившись на сенаторов, думал он. — Но истинными глупцами сейчас станут они! Клянусь именем Друзиллы!»
— Отцы-сенаторы! — проговорил он. — Пока вы трусливо и малодушно прятались на вилле, я, рискуя жизнью, вступил в битву с Нептуном и победил. Вот доказательства моей победы, — Калигула повёл рукой в сторону раковин, собранных легионерами.
Сенаторы угрюмо молчали, ожидая продолжения. Оно последовало незамедлительно. Гай ловко спрыгнул с коня и, высоко поднимая угловатые колени, прошёлся перед застывшими патрициями.
— Ты, Лонгин, и ты, Аспренат, вернётесь в Рим с добычей, — Гай зорко следил за лицами выбранных сенаторов. — Торжественно въедете в город на колеснице и возложите раковины на алтарях Юпитера Капитолийского и Аполлона Палатинского. Такова моя воля!
Сенаторы пришибленно молчали. Гай не дождался ответа.
— Вам понятно?! — рассердившись, прикрикнул он.
Старый Гай Кассий Лонгин вздрогнул.
— Да, цезарь, — негромко ответил он.
LXII
Вечером Гай Цезарь торжественно праздновал победу.
Гостям предлагали блюда из рыб, мурен, креветок, устриц и омаров. Рабыни, подносящие угощение, были увешаны ожерельями из перламутровых раковин.
Калигула, с величественной небрежностью развалясь на ложе, принимал поздравления.
— Славься, Гай Цезарь, победитель Океана! — пел хор.
Он с удовольствием осматривал женщин, проходящих мимо. Громко расхваливал достоинства красавиц и бесцеремонно отмечал недостатки.
— Сенатор Тогоний! — заявил Гай толстому патрицию, умильно склонившемуся перед ним. — Твоя жена слишком толста! И волосы её жёстки, как солома.
Тогоний грубо толкнул жену в спину.
— Глупая! Позоришь меня перед цезарем! — злобно прошептал он супруге, высокой крупной матроне, отнюдь не безобразно толстой, но и не худой.
Калигула проводил их насмешливым взглядом. Перед ним остановилась для приветствия следующая пара гостей: Валерий Азиатик с супругой.
— Славься Гай Цезарь! — в голосе богатого провинциала звучало нескрываемое восхищение. Наконец-то он удостоился чести попасть на прославленные обеды императора! Роскошь, дурманящие благовония, изысканные блюда, сладкое пение греческих мальчиков, матроны в шёлковых туниках, пантеры в рубиновых ошейниках, лежащие по сторонам ложа Калигулы — все имело в глазах очарованного Валерия привкус порочного наслаждения.
— Приветствую тебя, Валерий, — благожелательно отозвался Гай. — Говорят, ты из Эфеса?
Калигула осмотрел Азиатика. Он носил тунику несколько длиннее, чем принято у римлян. Рукава до локтя были оторочены бахромой. Темно-каштановые, тщательно завитые волосы Валерия Азиатика сладко пахли розовыми лепестками. Все выдавало человека, привыкшего к роскоши. Гай решил сблизиться с Азиатиком.
— Семья моя издавна проживает в Эфесе, — объяснял патриций. — Потому мы и получили родовое прозвище — Азиатик. Среди нашей ветви рода Валериев были и государственные деятели, и частные лица.
— Знаком ли ты с Луцием Кассием Лонгиным? — прервал его Калигула.
— Конечно, цезарь! — обрадовался Азиатик. — Мы с Кассием — большие друзья, — провинциал явно гордился дружбой с наместником цезаря и его бывшим родственником.
Гай не изменился в лице. Ничем не выдал мыслей, пришедших на смену недавнему желанию сблизиться с Азиатиком. Только улыбка, прежде искренне доброжелательная, стала натянутой.
— У тебя красивая жена! — Калигула перевёл взгляд на супругу Валерия. Молодая женщина покраснела, скромно опустив глаза.
— Благодарю за похвалу, цезарь, — самодовольно ответил Азиатик.
— Хороша ли она в постели? — Калигула погладил матрону по щеке.
Вопрос прозвучал неожиданно. Муж не знал, что ответить. Он ошеломлённо наблюдал, как рука императора сползает по шее жены, касается плеч и груди.
— Почему молчишь? — развязно смеялся Гай. — Не хочешь отвечать? Тогда я сам проверю!
Калигула повернулся к Цезонии, делившей с ним ложе.
