Бальзам Авиценны - Веденеев Василий Владимирович (книги онлайн читать бесплатно txt) 📗
— Наверное, я не вправе втягивать вас в свои дела, — сказал капитан. — У меня с Миртом особые счеты, а вы уходите! Без Али-Резы вы, уважаемый Мансур-Халим, абсолютно беззащитны.
— Ты не сможешь один, — возразил молодой шейх, но Федор Андреевич не дал ему договорить:
— Смогу! Желтый человек охотится за вами, поэтому уходите!
— Мы не можем без конца злоупотреблять твоим благородством и просто обязаны помочь, как ты помогал нам. — Слепой шейх погладил ладонью длинную седую бороду. — Но в твоих словах скрыто зерно мудрости. Если ты решил отказаться от нашей помощи, пусть свершится угодное Аллаху!
Обернувшись, Кутергин увидел рядом Нафтуллу: склонив голову набок, он с интересом прислушивался к разговору. Заметив устремленный на него взгляд капитана, торговец быстро выставил перед собой ладони, словно желая отмести все подозрения:
— Мне неинтересны ваши дела! Просто пора перекусить. И еше я хотел бы узнать, когда вы намереваетесь отправиться дальше? Нельзя торчать здесь до скончани века!
— Они уходят. — Федор Андреевич показал на слепца и его сына. — Я остаюсь. Можешь дать им лошадь?
— Считай, ты купил ее, — засмеялся торговец.
— Получишь еше один камень, как только выведешь к русским пограничным фортам, — пообещал капитан. — Жди здесь до рассвета, а потом в путь.
— Хорошо, — согласился Нафтулла. — А если ты не вернешься?..
На прощание слепой шейх обнял Федора Андреевича и молча прижал к груди. Потом капитана обнял Али-Реза. Вскочив в седло, он помог отцу сесть впереди себя и хлестнул лошадь плетью. Глядя им вслед, Кутергин подумал: опять он остался с изворотливым Нафтуллой, хотя предпочел бы общество Мансур-Халима и его сына. Куда сейчас поскакал их конь? Туда, где за перевалами раскинулась сказочная и загадочная Индия? В каких городах или селениях ждут слепого шейха и его сына? Увидится ли он с ними еще когда-нибудь?
Капитан обернулся. Нафтулла привалился спиной к нагретому солнцем камню и мирно дремал. Рядом позванивали стременами стреноженные лошади. В ущелье уже сгустились вечерние тени; костры в лагере вольных всадников Мирта казались яркими огненными точками. Предзакатное солнце окрасило снежные вершины в алый цвет, словно облив их горячей, еше дымящейся кровью. Федор Андреевич перекрестился и начал спускаться в ущелье по крутой каменистой тропке. Из-под ног с легким шуршанием осыпались мелкие камушки п. подпрыгивая, летели вниз. Из щелей в каменных глыбах кое-где торчали пучки жесткой травы. Цепляясь за них руками, чтобы удержать равновесие, Кутергин терялся в догадках: почему Мирт не выставил караул на перевале, с которого его лагерь виден как на ладони? Основной закон войны и горах — занять господствующие высоты, чего разбойники не сделали. Может быть, они привыкли к пустынным равнинам и не знают, как обезопасить себя в горах? Как бы там ни было, отсутствие караула на перевале облегчало задачу.
Спустившись, капитан привязал к веткам куста полоску светлой материи, выпрошенной у торговца: возвращаться придется в темноте, и светлая тряпка послужит ориентиром, поможет найти тропочку наверх. Дай-то Бог вернуться!
Некоторое время Федор Андреевич шел почти не таясь, но когда до него стали доноситься запахи дыма костров, начал двигаться с осторожностью, низко пригибаясь к земле. Постоянно приходилось лавировать меж нагромождений камней или обходить осыпи, шершавыми языками врезавшиеся в ущелье. Небо над головой становилось все темнее, и вскоре зажглись первые звезды, казавшиеся маленькими колючими льдинками, рассыпанными на черном бархате. Луна еще не взошла, или ее свет просто не достигал дна ущелья.
Преодолев еще десятка два саженей, капитан лег и прислушался. Неподалеку шумела вода — скакал по камням горный ручей, берущий начало у края ледников. Изредка доносились отдельные громкие возгласы вольных всадников, ржание лошадей и стук топора — наверное, рубили мясо на ужин или валежник для костра, чтобы всю ночь поддерживать огонь: после захода солнца заметно похолодало. Кроме того, пламя костра отпугивало хищников, рыскавших поблизости в поисках добычи. Эти обычные звуки не вызывали никакой тревоги. Кутергин зажал в зубах кинжал и тихо пополз вперед.
Первого часового он обнаружил благодаря слабому отблеску света на стволе винтовки — разбойник спрятался за камнями, как в маленьком редуте, а ружье выставил наружу, чтобы при первой же опасности немедленно открыть стрельбу. Искушение завладеть его оружием было велико, но Федор Андреевич заставил себя отказаться от рискованной затеи: просто так азиат с ружьем не расстанется, значит, придется его убить. Вдруг не обойдется без шума? Не хотелось и зря проливать чужую кровь. Поэтому он забрал в сторону и ужом проскользнул мимо.
Второй часовой, охранявший лагерь, расположился примерно в трех десятках шагов позади первого, но устроился не внизу, а залез в расщелину огромной скалы, козырьком нависшей над ущельем. Кутергин мысленно похвалил себя, что не стал связываться с первым разбойником: тот мог успеть спустить курок или крикнуть, и тогда другой часовой поднял бы весь лагерь на ноги. Ладно, теперь нужно как-то обойти и второго! Но вдруг еще через десяток шагов наткнешься на третьего охранника?
Обойти второго часового оказалось непросто— капитан потратил почти полчаса, но так ничего и не придумал. Забраться выше азиата нет возможности и сделать крюк нельзя — ущелье в этом месте сильно сужалось. Как ни вертись, оставалось одно: ползти под носом, вернее, под самыми ногами уютно устроившегося в расщелине разбойника. Медленно, боясь сдвинуть с места хоть один камень, Кутергин подобрался к подножию скалы. Перевел дух и так же медленно пополз дальше, каждую секунду ожидая гортанного окрика или выстрела в спину. Разбойник сидел саженях в полутора от земли и мог услышать даже слабый шорох. Федор Андреевич почти зримо представлял себе, как по-звериному настораживается охранник, как его грязная рука тянется к оружию и палец взводит курок…
Ну его к дьяволу! Капитан уперся пылающим лбом в холодный гранит. Многие из тех, кто долго воевал на Кавказе, верили: представляя собственную гибель, ты неумолимо притягиваешь к себе смерть — она словно чуяла, что ее ждут, и летела туда как на крыльях. И тогда пуля или клинок безошибочно находили жертву, еше вчера веселившуюся в кругу друзей. Нет, ну его! Выбросить подобные мысли из головы. Лучше думать, что азиат устал, его глаза слипаются и он клюет носом, погружаясь в сладкую дрему. Часовой ничего не слышит и не видит, он надеется на того, кто засел в камнях ближе к выходу на перевал. Вот так! А теперь потихонечку вперед.
