Викинг - Маршалл Эдисон (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
— Свяжите его или убейте, если хотите, — сказал я своим людям, внезапно смолкшим, когда я освободил свой крюк. Затем я бросился в воду.
Один рывок донес меня до лодки, за которую я тут же ухватился своим острым стальным пальцем. Но когда я протянул Моргане живую, горячую и сильную руку, она не взяла ее.
— Я не нуждаюсь в твоей помощи, Оге, — раздельно произнесла она и отвернулась.
Глава шестнадцатая
ЗА МЕРТВУЮ РУКУ
Мои воины втащили нас на корабль, и вскоре мы пристали к берегу. Кто-то принялся разводить огонь, другие стали разглядывать пленника, но большинство смешались с викингами с других кораблей, которые уже ждали нас на берегу. И никто из воинов Одина ни разу не взглянул на Моргану, пока Китти стягивала с нее мокрую одежду и заворачивала в одеяло. Я тихо обсуждал с предводителями других кораблей расположение ночного лагеря и меры против внезапного нападения Йоркского гарнизона. Тем временем люди отдыхали, ели и пили.
Король Аэла сидел возле огня, связанный предусмотрительным Куолой. Я перерезал веревки на его руках. Один из придворных перетянул рану тряпкой, но ночной холод проникал под повязку, и сковывал руку.
— Ты не поймал бы меня, если бы не этот проклятый меч, — сказал он мне, — ремни перепутались, и я не смог его отстегнуть.
— Тот самый? — спросил я.
При первом же отсвете огня я заметил знакомые деревянные ножны.
— Скажи своим людям заткнуть их большие уши, и я буду отвечать. — Но после этой дерзости он увидел Алана, стоящего рядом: большие уши певца ловили каждое слово, широко раскрытые глаза — впитывали мельчайшие детали происходящего. — Алан был с нами прежде, пусть останется и сейчас, — приводя свою бороду в порядок, сказал Аэла уже более подобающим королю тоном.
Я попросил своих людей отойти, оставив лишь Алана и моих верных спутников.
При Аэле находился только Рудольф, один из знатнейших эрлов; помня об этом и зная его в лицо, я позволил ему остаться молчаливым свидетелем происходящего.
— Если ты думаешь, что я все забыл, то ошибаешься, — продолжал король. — Я помню все подробности той ночи, и мой кузен Рудольф тоже. Энит подарила тебе меч, и ты отдал его Рагнару для последней битвы. Я говорил тебе, что когда отступит прилив, его найдут для тебя. Теперь ты можешь требовать его по праву обещанного или же по праву своей победы надо мной. Но ты не сделал этого до сих пор, и, похоже, уже не сделаешь.
— Ты не смог избавиться от него в реке, и я думаю, он, должно быть, просто не хочет с тобой расставаться, — сказал я.
— Его присутствие не всегда приносило удачу. Заметь, Оге, у него простой клинок, но из лучших толедских, его носил Огилви Сифилдский, дед моей матери. Когда он умирал, его единственной наследницей была внучка Энит, чьим отцом был мелкий рыцарь, сын кузнеца. Огилви завещал Мстителя, так зовется этот меч, самому достойному из ее сыновей, но сомневаюсь, чтобы старик верил, будто кто-нибудь из них сможет стать королем.
— Надо полагать, не верил, — сказал я вежливо; сам-то я был склонен верить в чудеса.
— Я был ее единственным сыном. В свою десятую зиму я впервые подошел к нему, и он порезал меня. Но когда я обнажил меч для поединка с Осбертом, он привел меня к победе, и Осберт бежал из своего королевства, а я ношу корону.
— Похоже, он любит тебя.
— Его любовь то обжигает, то леденит. Я не раз отказывался от него, но лишь для того, чтобы вновь опоясаться им. Однажды он разлучил меня с Морганой, когда я со своими гвардейцами пытался отбить ее у паломников, идущих поклониться гробу Одри в аббатстве Айл, которым Годвин поручил принцессу. Они дрались отчаянно, а Мститель завяз в кольчуге какого-то мошенника, и в суматохе они успели увезти ее в женский монастырь возле Линкольна, где она и пребывала, пока твои люди не выгнали ее огнем.
— Ты явился за ней все с тем же мечом.
— Я взял его для сражения с Осбертом, вернувшимся из изгнания. Осберт выбрал время, когда все мои помыслы заняты норманнами. Но я думал захватить заложницу, которая удержала бы тебя от войны, а тем временем разделался бы с ним, вот почему при мне Мститель. Но, вероятно, такова воля моего деда, переданная мне мечом: он, видимо, очень хочет, чтобы я был королем, но не имел Морганы, дочери Родри. Здесь и сейчас я отказываюсь от всех притязаний на нее и клянусь перед Иисусом, что никогда больше не стану пытаться получить ее.
— Слова человека, связанного, как курица, весят мало.
— Ты и не представляешь, сколько могут весить мои слова. Надеюсь, ты позволишь оставить мне мой меч, а значит, и корону. А я предложу тебе за это хорошую цену.
— Неплохая мысль, Оге! — сказал Алан, но я не понял всерьез он это или нет.
Китти, которая не могла понять ни слова, внимательно разглядывала меч.
— Какую цену? — спросил я, любуясь сиянием глаз Аэлы.
— Во-первых, половину золота, серебра и драгоценностей Нортумбрии.
— К слову сказать, я и так могу забрать все.
— Осберту тоже есть что сказать. Мои разведчики, встретившие его около Дона, донесли мне, что он собирает сильную армию. Хастингс плыл, чтобы отрезать его от Тайна, но опоздал, и Осберт может встать под стенами Йорка через двадцать четыре часа. Твоя армия подойдет сюда раньше, но у тебя гораздо меньше людей, чем у Осберта, и ты все равно потерпишь поражение. У меня же за стенами, в Йорке, сильный гарнизон, и я предлагаю тебе союз во всех твоих битвах. Все, чего я прошу, — это трон Нортумбрии.
— А все, чего прошу я, — огненную плату за мою отрубленную руку.
— Не будь дураком! Говорю тебе, я был другим, когда приказал отрубить тебе руку, и тебе не стоит идти по моим стопам. Ты ненавидишь меня, как и подобает мужчине, но я нужен тебе. Ты не сможешь разбить Осберта без моей помощи и лишишься жизни, если я решу заговорить.
— А ты лишишься жизни, если я выйду из терпения.
— Так какова же цена моей шкуры, Оге? Лишь несколько человек знают правду о гибели Рагнара; вся знать присягнула мне, и они будут верны мне, пока я король Нортумбрии. Но сейчас мое положение пошатнулось…
— Ты уже пал, Аэла. А я — восхожу.
— Не понимаю, о чем ты.
— Это понимает Китти, да и Алан тоже. Объясни ему, Алан.
— Оге Дан закрыл глаза по приказанию судьбы, и ему приснился сон, — сказал Алан. — Сейчас он открыл их вновь.
— Какие еще сны? — не понял Аэла.
— Которые мало кому снятся: я стану королем. Я хотел стать королем Нортумбрии, Эгберта сделать вассальным королем Дейры, а Моргану — моей королевой.
— Тогда я с вами. Моргана твоя по праву. Я соглашусь быть восьмым королем Дейры.
Китти разразилась смехом, увидев выражение глаз Аэлы, сделавшее его лицо совсем неподобающим королю. Может быть, она сравнила его теперешний вид с тем царственным выражением, которое он имел, когда лишал меня руки.
— Почему ты не побьешь кнутом эту желтую ведьму? — сдержав проклятие, рвущееся с губ, спросил Аэла.
Это рассмешило меня.
— Послушай меня, Оге, — вновь начал Аэла. — Тайна смерти Рагнара известна немногим и может быть сохранена. Те, кто видел его, сейчас здесь и умирают.
— Они подхватили болотную лихорадку, что бродит вокруг, — криво улыбнулся родич Аэлы Рудольф.
— Тебе не хватает славы от убийства Рагнара, Аэла? — удивился я.
— Достаточно убить своих сторонников, чтобы закрыть им рты и уберечь славу? — вмешался Алан. — Оге, хотя Аэла однажды пытался тебе объяснить, но ты не представляешь, что такое королевская власть. Невозможно удержаться от смеха, представив тебя на троне. Ведь ни один норманн понятия не имеет, что такое Зло. Он не достаточно цивилизован — он чтит лишь правду воина и то, что зовет Судьбой. Мы видели девушку, которая отдала прядь своих черных волос, передний зуб и палец, которые, как считал Аэла, должны были остановить твой поход на север. А до того… Но ты не поверишь мне без верного свидетеля.
Алан взял железный нож Куолы и приставил к горлу Рудольфа.
