Как открывали мир. Где мороз, а где жара (Из истории путешествий и открытий) - Гумилевская Марта (читать книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Как-то раз он, проснувшись очень рано, видел в предрассветной-мгле, как безмятежно спали животные. Не только дети, но и один подросток тоже забрался в гнездо к матери. Здесь, в горах, ночи прохладные.
Но вот животные проснулись. Свесив ноги из своих гнезд, они потягивались, позевывали… Потом начиналась кормежка, первый завтрак. Он длился долго, часа два, растительная пища не то что мясная: нужно много съесть, чтобы почувствовать себя- сытым. После еды гориллы ложились отдыхать часа на два. Потом: опять вставали, кормились, и так изо дня в день: сон, отдых, кормежка…
…Между тем шел декабрь, дождливый и прохладный. Здесь, в горах под экватором, дважды в год наступал дождливый период: с сентября по декабрь и с марта по май. Остальное время — засуха.
Приближался зимний праздник — рождество. Джордж забрался высоко в горы, где росли вересковые деревца, срезал одно, похожее на елочку, взвалил его на плечи и понес в свой дощатый домик. Кей испекла пирог, так что получилось настоящее празднество. В сочельник, накануне рождества, Шаллер в лес не пошел, по в самый день рождества не выдержал. Он сказал, что скоро вернется, только проведает своих друзей.
«Дождь хлестал меня по спине, — вспоминает Шаллер, — гориллы сидели в своем убежище и молчаливо наблюдали за мной. Существует поверье, что в ночь под рождество люди и звери забывают вражду и разговаривают между собой, как равные. Временами гориллы говорили со мной своими выразительными глазами. Я чувствовал, что мы понимаем друг друга».
Уже стемнело, когда ученый подошел к своей поляне и увидел Кей, стоящую на пригорке, возле хижины, такую одинокую в этом тумане… «Слезы струились по ее лицу, когда я, обняв, прижал ее к себе; она сказала, что сегодня рождество, что она думала, уж не случилось ли со мной что-нибудь, так как я все не шел и не шел…»
Да, нелегко быть женой ученого, у которого работа связана с глухими, уединенными местами, где приходится жить едва ли не первобытной жизнью. Некоторые биологи наблюдают животных у себя дома, и женам это приносит много лишений и неудобств, но что поделать! Был такой случай, когда матери пришлось своего собственного ребенка поместить в железную клетку, чтобы оградить его от шныряющих всюду животных. Муж ставил опыт, и жена не считала себя вправе мешать ему. Конечно, клетка была временным пристанищем для новорожденного и поставлена так, чтобы ребенок не испытывал неудобств, чтобы развивался нормально. Но не всякая мать на это пойдет…
Терпеливая Кей, хоть детей у нее, не было и охранять их, если бы они и были, не от кого, все равно вела героическую жизнь: молодая женщина большей частью была совсем одна, без друзей или просто знакомых. Почта приходила редко, когда менялись сторожа Национального парка, и тот, кто являлся снизу, из селения, приносил сильно запоздавшие газеты, журналы, письма. Радио не было. О телевизоре и говорить не стоит. Иногда Кей ходила вместе с мужем к гориллам, а потом они «сплетничали» между собой, обсуждали поведение миссис Нат, или честолюбивого Ди Джи, безуспешно интригующего против Большого Папаши, или еще кого-либо из горилл.
Через поляну, где стоял домик Шаллера, по ночам проходили какие-то звери, оставляя следы. А как-то раз солнечным утром Шаллер, выйдя из домика, обнаружил на берегу маленького озера молодого гориллу Адольфа. Подобно Чужаку, Адольф любил уединение. Непринужденно развалившись, он в одиночестве принимал солнечные ванны. Увидев Шаллера, Адольф взревел и скрылся в кустах. Но далеко не ушел. Из кустов торчала его мохнатая макушка, и среди листьев блестели глаза, полные любопытства.
Около полутора лет пробыл Шаллер в Африке, большей частью в Кабаре, где ежедневно встречался с гориллами. И вот приближался день отъезда. Джордж Шаллер должен был испытывать чувство удовлетворения: он снял с горилл незаслуженное обвинение в свирепости. Он проследил их повседневную жизнь и возвращался домой с редким, подробным материалом исследований. Никто до него не наблюдал горилл так близко и долго, как он. И все благодаря мужеству, терпению и настойчивости… А еще, наверно, благодаря его настоящей любви к животным, к природе…
В последний раз идет Шаллер в лес. «Я понимал, что как только я скроюсь из поля зрения, то навсегда исчезну из их сознания. Они будут, как всегда, кормиться, отдыхать, спать, жить только настоящим, без прошлого и будущего. И еще я понимал, что месяцы, проведенные с ними в горах, навсегда останутся счастливейшим временем и лучшим воспоминанием в моей жизни… Мне грустно, что я не имел возможности сказать этим добродушным зверям, как я их люблю и уважаю. Хотелось поблагодарить их за все, чему они меня научили, дав мне возможность познать их, жизнь леса и, наконец, самого себя.
…Когда я уходил, они, как и год назад, спокойно сидели, мирные, довольные, провожая меня глазами, пока я не скрылся за гребнем холма…»
Иной раз приходится слышать не только от детей, но и от взрослых недоуменный вопрос: почему человек, имея предком обезьяну, стал человеком, а современные человекообразные обезьяны, приматы, не развиваются дальше, не превращаются в людей?
«Я подозреваю, — говорил Шаллер, — что это находится в прямой связи с тем, что горилла легко удовлетворяет свои потребности в лесу. В ее владениях, где царит полное изобилие, нет нужды совершенствовать и развивать различные навыки, например в изготовлении орудий, либо предаваться умственной деятельности».
Растительная пища всюду есть, сорвать ее легко, легко пальцами очистить кожуру с побегов молодого бамбука или с плодов. У горилл нет нужды разнообразить свой стол мясной пищей, как пришлось это делать в далекой древности ископаемому человеку-австралопитеку, найденному на юге Африки. Вот почему умная обезьяна горилла не идет дальше в своем развитии. Так же как шимпанзе и орангутаны — человекообразные обезьяны, приматы, наши близкие родственники.
Место человека, тоже примата, остается первым. Он — царь, обладающий «дивной способностью осмысленной речи», он единственная обезьяна, «которая обсуждает, к какому именно роду обезьян она относится».
Маленькие хищники тропических лесов
Было уже далеко за полночь, когда Энн Патнем окончила свои письма родным и легла спать. Мадемуазель — так звали ее собачку — лежала возле кровати на коврике. Маленький шимпанзе дремал в углу своей бамбуковой клетки.
«Я не знаю, что разбудило меня, — вспоминает Энн. — Вероятно, забеспокоившаяся собака или шимпанзе, который тоже почему-то стал нервничать… вдруг я услышала, как что-то зашуршало в сухих листьях на крыше… На пол шлепнулся скорпион… потом сороконожка… из всех щелей вылезали насекомые, и все они поспешно устремлялись к двери».
Беспокойней скулила Мадемуазель, ей очень хотелось убежать, но она не смела покинуть хозяйку. Обезьянку била мелкая дрожь, у нее просто зуб на зуб не попадал.
Да что с ними?
Энн посмотрела в окно. Ночь была тихая, ясная, полная луна освещала лес, окружающий их санитарную станцию, гостиницу, госпиталь. Дальше угадывался загон для животных, которых ловил в африканском лесу ее муж.
Кругом все казалось безмятежно-спокойным. Почему же волнуются животные?
И насекомые куда-то побежали… Странно!..
Абазинга, слуга, который ухаживал за животными, рассеял недоумение. Обычно безупречно вежливый, он ворвался в спальню без стука, лицо у него было бледное, в глазах стоял ужас.
— Мадам, — закричал он, — если вам дорога жизнь, немедленно уходите из дома. Меня прислал хозяин. Здесь муравьи!
Энн сначала окаменела, потом подхватила собачку и опрометью кинулась к двери вслед за сороконожками и скорпионами, забыв про маленького несчастного шимпанзе…
…Во влажных тропических лесах много муравьев разных видов — и маленьких, с булавочную головку, и больших, до сантиметра и более в длину; у них разный цвет, разное строение, разные привычки. Но есть в тропиках особые муравьи, не похожие на всех остальных. По-латыни имя их эцитоны. Они крупные, черные, их называют странствующими, бродячими, движущимися… Это муравьи-разбойники, муравьи-каннибалы. Они питаются либо себе подобными — муравьями других видов, — либо жуками, тараканами, термитами и прочими насекомыми, не умеющими летать. Не щадят они и крупных диких зверей, если те попадутся на пути их колонны, и крупных змей, не успевших вовремя уползти в сторону. Муравьи окружают их, нападают, и спасения тогда не жди! Человек тоже должен быть настороже, потому что иногда среди густой растительности леса он может сразу не заметить черную лавину, попасть в окружение, и тогда он хотя и спасется от смерти, но вырвется на волю сильно покусанным. Рассказывают, что в старину жрецы государства ацтеков в Центральной Америке — там, где теперь Мексика, — приносили в жертву людей, отдавая их на растерзание черным муравьям. Несчастных связывали и бросали на пути колонны страшных маленьких хищников.
